Все политологи, как сговорившись, пишут одно и то же: «Войны не будет, войны не будет. Путин дальше не пойдет, Путин дальше обойдет».
Война уже началась, дамы и господа. Почти бескровная, почти бесплатная. Местами счастливая. Больше двух миллионов пленённых, с хозяйством, со скотиной, с землей, с песнями. Без сопротивления, без чести, без выбора.
» А чтоб боялись!»- кричало им их чувство собственной неполноценности, и они с радостью сливались и вливались в общую.
Танцевали вприсядку на площадях, стреляли из пушек салюты. Они уверены, что это хорошо, когда их боятся. Боятся, значит уважают! Эта вечная русская сентенция, передаваемая от отца к сыну, как высшее мужское либидо, как показатель состоятельности, как смысл жизни, как квинтэссенция мудрости и просветления в беспросветной российской глубинке. Наорать. Запугать. Избить. Отобрать и пропить. Похмелье только завтра.
Взбунтовался главный мужик. Взбунтовался не на шутку, взбунтовался бессмысленно, беспощадно.
И нет ему более ни острастки, ни меры в своих желаниях. Понял он, что страшен, что боятся его, а стало быть и уважают зело. И хорошо ему хмельными вечерами в застольях сытных средь своих подельников-поверников. И летит слава его раньше дел его, дальше помыслов его. И не остановится теперь сам, да и народ уже не позволит осадить назад. Почувствовал мужик запах свежей крови; вкусил жалкой победы; о которой бредил все последние годы; о которой мечтал; которую примерял на себя в Грузии; которую пробовал в Молдове, потренировался в Чечне.
Уходят последние герои Отечественной войны, доживают свой век советские достижения; глядь, а кругом одна мишура осталась, слова, обещания, планы, суть – пустота. Ни гордиться нечем, ни грозиться. Только газ. Только нефть. Богато, но больно обидно. Праздника хочется. Ведь были ж схватки боевые? Да, говорят, еще какие! Недаром помнит вся Россия про день Бородина!
Нет, не помнит Россия про день Бородина. Давно это было. Память у народа короткая, да и не заглядывает он в книги, не зачем это ему, баловство одно. Отобрать и пропить – вот это дело! Это по мужски, это по-настоящему, это по-русски! И невдомек ему, что хоть и страшен он, но смешон.
Не разглядит он, что стал с северо-корейским братом своим одно лицо, только еще страшнее, только еще наглее, еще бессмысленнее, беспощаднее.
У него есть атомная бомба. Много. Очень много. Чувствует главный мужик, что грозен. Думает, что уважают. Прогнали его из всех приличных обществ, а он юродствует себе в утеху, посверкивая яйцами железными. Жаль мне Россию. Много в ней людей, до которых мне тянуться и тянуться, но бездна безнадежных. Жаль.
Завтра придет к нам. Теперь он хочет защищать границу Казахстана. Страшно мне. Сколько миллионов встретит его вежливых пограничников хлебом-солью на вышитом рушнике? Доживем ли до похмелья?
Казахский философ, автор ментальной теории