5 июля над горсоветом Краматорска, оккупированного террористами почти на два месяца, снова появился украинский флаг. За это время, по данным местных властей, в городе погибли 50 человек, в основном, – гражданские. Жители, постепенно возвращаясь к прежней жизни, все еще соблюдают конспирацию, будто по законам военного времени: лишнего не говорят, а если и откровенничают, то только на условиях строгой анонимности – ведь пособников террористов в городе осталось немало.
Молодая женщина, назвавшаяся Аней и согласившееся на интервью, предупредила, что имя вымышленное. С первых дней оккупации вступила в закрытую группу патриотов Краматорска в социальной сети. Через интернет согласовывали, кто чем бойцам украинской армии помочь может – деньгами, закупкой продуктов, доставкой их к блокпостам.
– Это было очень опасно. Один человек (назвать его не могу) часто возил воду нашим солдатам – с водой у них были самые большие проблемы, – но его кто-то сдал, и он 56 дней пробыл в плену. С ним в машине ехали еще три женщины, их, правда, отпустили потом, но одну из них избили сильно. У нее были ребра поломаны и сотрясение мозга… Этот человек освободился, когда террористы бежали из нашего города. Подробностей он не рассказывает, не говорит, кто еще был в плену вместе с ним – боится за их жизнь.
– Как город жил во время оккупации?
– Город вымер, когда начались обстрелы. Но горсовет периодически заседал, совещания проводились, на сайте отчеты о них выкладывались. Нас насмешила чья-то жалоба: на улице такой-то светофор не работает. Просили починить. Тут из пушек лупят вовсю, а кто-то о светофорах думает. Что еще интересно: несмотря на то, что проезд по железной дороге через Краматорск и Славянск был закрыт, со стороны завода НКМЗ все время доносился странный шум локомотива. Там шли разгрузки, погрузки какие-то, которые слышны были в перерывах между бомбежками.
– Страшно было в городе?
– Страшно. Особенно, когда в самом начале появилось много парнишек с автоматами, когда раздали оружие ребятам из 90-х. Мы понимали, что им без разницы, куда стрелять – дозу примут, и давай.
– А многие ведь были уверены, что украинская армия умышленно и без разбору стреляет по мирным жителям…
– Ага, пока своими глазами не увидели, что к ним во двор прикатывают «Нону» (самоходная артиллерийская установка. – «ГОРДОН») и стреляют сначала в одну сторону, потом разворачивают в другую, делая имитацию перестрелки между военными и «ДНР». Улица Богдана Хмельницкого у нас пострадала серьезно, на ней находился штаб «ДНР». Так вот, в квадрат этого двора ни один снаряд не попал, стреляли только вдоль улицы. А украинская армия никак до нее добить не могла с горы Карачун или с аэродрома, где их позиции находились.
– Руководство «ДНР» как в городе распоряжалось?
– Требовали, чтобы люди не платили за коммунальные услуги по киевским счетам. У них был свой начальник антикризисного комитета, который вроде бы занимался социальными вопросами. К нему приходили мамы и пенсионеры и спрашивали, как будут выплачиваться пенсии пособия? Он говорил: «Подождите немного, вопрос уже решен!». И через неделю действительно что-то выплатили людям, гуманитарную помощь выдали. Но это произошло после того, как «Метро» в Донецке разграбили, к примеру, или когда Нацбанк обчистили. Это было слишком заметно.
– Девушек боевики не похищали – с определенной целью?
– Похищать девушек с определенной целью боевикам не было нужды. Желающих и так находилось много. Один человек, когда сына пропавшего разыскивал, пришел в горисполком, к коменданту, а там девок – немеряно. Понятно, что там творилось!
– Сторонников «ДНР», наверное, теперь поубавилось, но все-таки они есть. Как с ними жить дальше?
– Кого – перевоспитывать, кого – судить. Но лично у меня все соседи проукраинские, нам даже в бомбоубежище было уютно вместе. А из тех, кто «ДНР» поддерживал, многие сбежали вместе с семьями.
– Вам обидно, когда говорят, что Донбасс напросился сам?
– Обидно очень. Я лично свою вину чувствую за то, что мы не смогли отстоять свой собственный город. Мы испугались. Но как на оружие безоружным пойдешь?
Автор: Татьяна Орел
