С Димкой Каштеляном мы познакомились в начале зимы 2014-го, когда его 5-ая рота 2-ого батальона Национальной гвардии Украины располагалась в поселке Нижнем на Луганщине. Там веселый двадцатичетырехлетний парень нес свою службу механиком-водителем. В общении он всегда оставался улыбчивым и добрым, легко идущим на контакт. Даже выбравшись из «Дебальцевского котла», он не перестал излучать неодолимую жизнерадостность.
Еще летом подразделение Димы обороняло вверенный участок недалеко от Азовского моря в районе Бердянска. После ротации бойцам предстояло познакомиться со службой в Луганской области, помогая в удержании под украинским контролем Бахмутской трассы. К Рождеству Димкина рота ушла на очередную ротацию, и уже в конце января бойцы вернулись в расположение, где маялись от скуки, ожидая обещанного только в марте выезда в АТО. Все это время мы поддерживали связь с 5-й ротой Нацгвардии и сильно удивились, когда в середине февраля ребят направили в город Дебальцево. Ведь большая часть подразделения — это трактористы, программисты, дизайнеры и строители, до того не заходившие дальше второй линии обороны и наблюдавшие боевые действия не из тыла, но и не на линии огня. Не беремся судить, из каких соображений их не побоялись бросить в самое жаркое на тот момент место зоны АТО, где со дня на день ожидался прорыв накопивших силы боевиков.
— Мы в Дебальцево, — звучал в трубке спокойный, но непривычно напряженный ранним утром голос командира роты. – Все нормально у нас. Нормально. До побачення, — это все, что мы смогли узнать о бойцах. Больше связаться ни с кем не удавалось несколько дней, до самого выхода.
А потом образовался трагический «Дебальцевский котел», был выход наших войск, много раненых и погибших. 18 февраля нацгвардейцы начали выходить на связь. Мы пытались пересчитать всех, переспрашивали, кто с кем выходил, кто кого видел, о ком что слышал. Так мы узнали, что 5-я рота вышла, но не вся. Димы и еще семерых ребят среди вышедших не было. Ближайшие три дня мы висели на телефонах, составляли список пропавших, стараясь помочь их разыскать в полной неразберихе.
22 февраля позвонила Димкина сестра:
— Дима жив! Он нашелся! Сейчас в Артемовской центральной больнице, а завтра его переведут в Харьковский военный госпиталь.
Через пару дней мы смогли связаться с самим Димкой и договорились заехать к нему в госпиталь. В итоге, наша встреча состоялась только 8 марта в милицейском госпитале в Харькове, куда Диму перевели из военного госпиталя после операции. Мы не думали, что Дима уже настолько бодр и не ожидали увидеть его в холле. Вид у него был обычным, как для здешних пациентов – правая рука и обе ступни перебинтованы, многочисленные порезы и шрамы на лице, на левом плече глубокая рана, правый глаз слеп, а левый видит очень плохо. Но наш знакомый, казалось, ничуть не уступал в бодрости духа и чувстве юмора. Срываясь с шуток на раздражение, он рассказал нам свою непростую историю участия в боевой операции, из которой сумели выбраться живыми далеко не все.
Итак, ночью 14 февраля на трех тентованных машинах ребят закинули на зачистку Дебальцевского железнодорожного вокзала. Прибыв на место, подразделение сразу попало под артиллерийский обстрел, который не прекращался все последующие дни. А уже 18 февраля начался выход наших войск из Дебальцево. Каштелян с тремя сослуживцами (Васей Гриценко, Сергеем Чабаном и Славой Хорошковским) в этот день вывозили раненых. Выезжали в Артемовск колонной.
Когда на колонну боевики непризнанных республик направили огонь, одна из мин попала в переднее колесо со стороны водителя. Начались паника и суматоха. Из кузова доносились крики раненых. Димка сумел выскочить из машины и укрыться в находящемся поблизости овраге. Когда пришел в себя, по присохшим ранам на лице и руках понял, что какое-то время был без сознания. Глаза были набиты стеклами.
Лежа в овраге, парень слышал, как кричит в кузове разбитой машины тяжелораненый боец. Слышал, как рядом прошла колонна. Слышал, как неподалеку сдетонировал боекомплект. Спустя некоторое время левый глаз сквозь белый туман стал выхватывать мутные очертания местности, так что можно было различить траву и снег.
Переждав обстрел, боец решил вернуться к машине и искать сослуживцев. Ощупью так никого и не нашел, да и сама машина превратилась в груду металла. Дима вернулся в овраг и дождался темноты.
В те дни на улице стояли последние, довольно крепкие зимние морозы. Руки и ноги начали замерзать, потому Димка решил не ждать подмоги и отправился в путь. До сих пор не зная, как и где, боец пять дней ходил по полям. С обмороженными ногами, раздробленной кистью и рассеченным плечом, изувеченным лицом, практически вслепую, голодный. Дима говорит, что холод и раны как-то не особо чувствовались. Оставался один «условно рабочий» глаз, который мог различать лишь силуэты. Боец бродил по оврагам и холмам, пытаясь понять, где дороги и села, и куда нужно и можно идти. Боялся попасть на диверсионно-разведывательные группы противника.
Только на пятый день Каштелян нашел какой-то поселок. Повезло, что в нем были бойцы украинской армии. Они и доставили нацгвардейца в Артемовскую больницу. Димка много шутит и смеется во время разговора, только грустные глаза выдают боль, которую пережил боец во время своих скитаний по территории, на тот момент уже большей частью подконтрольной боевикам.
Рассуждая о проведении такой «боевой операции» в районе Дебальцево, Димка не понимает, почему с большим количеством техники и живой силы, наши войска оставили город. И через минуту сам отвечает на свой вопрос: «Проблема в нашем командовании, в его непрофессионализме и разгильдяйстве».
Выходить из «котла» на технике было опасно. Проще было выбираться своим ходом. «Много засад устраивал противник, просто выезжало несколько их танков где-нибудь сбоку колонны и в упор били по технике. А наши не успевали отвечать, потому что не было организовано прикрытие выхода, никакой разведки, вообще все неправильно и хаотично было», — рассказывает Дима.
— Говорю врачам, чтобы спасали мне левый глаз. С правым шансов почти нет. И нормально люди всю жизнь с одним глазом живут, только бы левый восстановили, мне его хватит. И пальцы те мне на что? (смеется) Правда, под бинтами кажется, что пальцы на месте. Жалко вот только, что все лицо в шрамах, некрасиво же. А остальное – мелочи, — улыбается парень.
Из «здорового» глаза достали три стекла, незрячий правый глаз был плотно набит осколками. В кисти правой руки стоят спицы, два пальца ампутированы. Левое плечо рассечено осколком. Отмороженные пальцы на ногах возможно тоже придется ампутировать. Но это все мало тревожит 24-летнего героя. Он выборол свою жизнь, а это главное. Двоих сослуживцев Димы похоронили, один из погибших был с ним в машине во время обстрела. Двое других нацгвардейцев из злополучной машины до сих пор не найдены ни среди мертвых, ни среди живых. Еще двое сослуживцев Каштеляна в плену у боевиков «новороссии».
На протяжении всего разговора не оставляет мысль, что наш герой как никто другой осмыслил ценность человеческой жизни и даже не думает раскисать из-за полученных увечий. Несмотря ни на что, Димка остается веселым и жизнерадостным, таким, каким мы его узнали еще в поселке Нижнем при первой встрече. До Дебальцево.
В интервью “ГОРДОН” экс-глава СБУ и Министерства обороны, генерал армии Украины Евгений Марчук рассказал, почему Запад опасается передавать оборонительное вооружение украинским военным, как российский президент Владимир Путин шантажирует мировых лидеров и что на самом деле сказал в своем интервью бывший премьер-министр Николай Азаров.
Возможность поставок оборонительного вооружения для Украины уже несколько месяцев обсуждается в странах Европы и США. Западные партнеры ограничились введением экономических санкций против России, предоставлением гуманитарной помощи и военной техники. Решение о выделении летального оружия до сих пор не принято.
Глава Международного секретариата по безопасности и гражданскому сотрудничеству между Украиной и НАТО, бывший руководитель СБУ и Минобороны генерал Евгений Марчук считает, что причиной нерасторопности западных лидеров является риск обострения военного напряжения на Донбассе, а также ядерный шантаж со стороны России.
– Несмотря на давление сенаторов, президент США согласился передать Украине только беспилотники и бронемашины. Означает ли это, что Америка отказала Украине в реальной военной поддержке?
– Власти США практически приняли решение по этому вопросу. Спасибо и за эту помощь.
Думаю, прямую военную помощь ни США, ни Европа не окажут. Летальное оружие вряд ли дадут. РФ только этого и ждет. Во-первых, решение тайным не будет, и россияне сразу же пошлют в Украину несколько спецотрядов, чтобы любой ценой захватить образцы.
Во-вторых, если США примут решение о передаче нам летального вооружения (противотанкового и противовоздушного), Россия воспользуется этим поводом для обоснования массированной поставки нового вооружения в зону конфликта. Логика проста: раз Америка усиливает Украину, значит, и Россия должна себя усилить. Конечно, это фикция. Ведь РФ уже сейчас наводнила Донбасс разными видами самых современных наступательных вооружений. Не все страны НАТО имеют такой объем военной техники, как боевики “ДНР” и “ЛНР”.
– США не хочет рисковать, Европа боится, НАТО не может действовать без решения политиков. Гарантии Будапештского меморандума оказались пустым обещанием. Что же тогда делать?
– Действительно, это трудно понять, даже как-то оскорбительно, что страны, подписавшие Будапештский меморандум и гарантировавшие наш суверенитет, сейчас в военном смысле оставили Украину один на один с вооруженной до зубов и озлобленной Россией.
Неужели все забыли, что гигантская 43-я армия ракетных войск стратегического назначения СССР, размещенная в Украине, была нацелена на США? А это почти 1,5 тысячи ядерных боеголовок, и в каждой – по 30 Хиросим. Под гарантии США мы всю эту колоссальную угрозу демонтировали. Ядерные боеприпасы передали в РФ в обмен на топливо для атомных электростанций. И что получили в обмен? Боязнь США и Германии, чтобы, ой, не спровоцировать Россию! И это при том, что она открыто накачивает Донбасс суперлетальным наступательным оружием, убивая все больше украинских солдат.
Не дает ли нам все это право не просто попросить, но и потребовать помочь летальным оружием для отражения российской агрессии?
У меня теплится надежда, что удалось найти какое-то решение во время поездки президента Порошенко на военный салон в ОАЭ. Мы имеем право купить все, что нужно. Это очень дорого, но надо использовать все возможности.
Страны Балтии, которые острее других ощутили опасность, Великобритания и США, думаю, будут поддерживать нас и далее, даже если произойдет смена первых лиц в этих государствах.
Но есть другая Европа, которая устает от противостояния. Большой бизнес теряет деньги, а это рабочие места и электорат для победы на выборах. Именно на эту усталость и рассчитывает Путин.
Россияне умеют коррумпировать разные среды в Европе. Мы видим, как команда Путина постепенно размывает европейскую консолидацию по украинскому вопросу. Им уже многое удалось, судя по реакции Венгрии, Греции, и даже Германии. Уже глава МИД Германии Вальтер Штайнмайер заговорил о необходимости соблюдения стратегического терпения в переговорах по Донбассу, а президент Франции Франсуа Олланд заявил, что Франция вовсе против вступления Украины в НАТО.
Запад переосмысливает отношение к РФ. Думаю, на подходе новая стратегия НАТО. Скоро Россия ощутит дополнительный прессинг и в экономическом, и в военно-стратегическом смысле.
– 11 марта Россия окончательно вышла из Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Повлияет ли это решение на ход военных действий на Донбассе?
– Решение о выходе РФ приняла еще в 2007 году, о чем тогда же заявила всему миру. Это был сигнал, который Запад не расшифровал. Через год произошла война с Грузией и аннексия части ее территории. Запад и это проглотил. Исходя из того, что Россия в 2014–2015 годах разрушила всю систему мировой безопасности, ничего сенсационного в данном факте западные лидеры, думаю, уже не увидят.
Я в этой информации больше вижу дьявольский сигнал. Россия начала процесс выхода из ДОВСЕ накануне войны с Грузией. Не является ли факт окончательного выхода предзнаменованием нового этапа российской агрессии против Украины?
Огорчение Генсека НАТО Столтенберга по этому поводу никакого влияния на поведение России не окажет. Она идет дальше. Из МИД РФ уже зазвучали намеки о возможном выходе из договора о нераспространении ядерного оружия. Запад пока не может выработать эффективную невоенную технологию принуждения России к миру. Поэтому нам нужно серьезно готовиться к новой вспышке российской милитарной активности и четко понять: воевать за нас никто не будет.
– Власти подготовили обращение с просьбой об отправке в Украину миротворцев ООН и ЕС. Это поможет сдержать российскую агрессию?
– Обращение по поводу миротворческого контингента – нормальная идея, но невозможная для быстрой реализации. Даже если будет позитивное решение, миротворцы прибудут не ранее ноября. Такова процедура. Обязательное условие для отправки миссии – согласие двух сторон. Россия же демонстративно возражает и считает что ввод международного миротворческого контингента – это отступление от Минских договоренностей.
Полицейская миссия Евросоюза может прибыть быстрее, хотя процесс принятия и воплощения решения тоже очень непростой. При этом надо учитывать, если Путин решит пробивать сухопутный коридор в Крым, никакие миротворцы его не остановят. Его могут остановить только неадекватно большие потери в живой силе и технике. А для этого надо много летального оборонительного оружия, обновленная тактика и стратегия Вооруженных сил Украины.
– Если ввод миротворческих сил не приведет к освобождению Донбасса, что будет с регионом в обозримой перспективе?
– Россия из Донбасса в ближайшее время не уйдет. Она много сил и средств потратила, освоила регион в военно-оперативном смысле. Там практически полностью сформировался анклав. До тех пор, пока в РФ не произойдет смена политического руководства, думаю, ничего не решится.
Нам предстоит принять неприятное решение: что это за образование будет – Донецко-Луганский анклав. Посмотрим, как сегодня, 17 марта, Верховная Рада воспримет президентский проект закона об особом порядке местного самоуправления в оккупированных районах двух областей.
Будучи в душе максималистами, мы уже должны становиться прагматиками, извлекать максимум из возможного. Ситуация драматическая: по сути проведена граница между “ДНР” – ”ЛНР” и остальной Украиной. Даже если представить, что боевые действия на время прекратятся и будет установлен мир, это будет не Приднестровье. Ситуация намного сложнее – тут открытая граница с Россией и другой уровень конфликта, иная вовлеченность мировых лидеров и другая суть проблемы.
Россиянам такой Донбасс не нужен. Путин хочет, чтобы это была украинская земля, но как плацдарм для постоянного шантажа Украины, когда РФ это будет нужно.
Я бы посоветовал руководству страны сейчас начинать разработку тактики и стратегии наших действий по отношению к этому региону.
– Должна ли Украина ради сохранения мира прислушиваться к требованию России о сохранении внеблокового статуса?
– Возврата к внеблоковому статусу быть не должно, как бы РФ на этом ни настаивала. Путин давно заявлял что Украина – это недогосударство. Он хочет развалить страну.
Каждая наша попытка усилить евроатлантическое направление будет использована для различных провокаций. Однако, если мы по его требованию изменим Конституцию и введем внеблоковый статус, для европейцев это будет четкий сигнал: Украина согласилась быть в фарватере России.
Мы 23 года были внеблоковыми и получили российскую агрессию. У нас нет другого выбора, кроме присоединения к системе коллективной безопасности. Единственная обеспечивающая ее организация в Европе – НАТО.
– Политики постоянно спорят, вводить или нет военное положение. А вы как считаете?
– Однозначного ответа нет. Есть популистский уровень оценки плюсов и минусов. Да, переводится экономика на военные рельсы, вводятся различные ограничения… Но главное не ограничения, а состояние экономики. Никакая эффективная армия без экономической базы невозможна, ее ресурс быстро истощится.
Многие опасаются реквизиции в пользу государства помещений и транспортных средств. Но надо понимать, что это не обязательно, временно и предполагает компенсацию. По закону о военном положении, парламент принимает решение не в целом, а очень четко прописывает, что именно делается, как ограничивается.
Мало ввести военное положение, нужно многое изменить в управлении государством и в жизни общества в целом. Чтобы принять решение, надо провести честный глубокий анализ внутреннего ресурса, при понимании, что страны Запада нам будут помогать (дипломатически и экономически), но при этом осознавая, что Россия будет вести себя еще более агрессивно.
В международной сфере руководство страны, в основном, действует правильно. И лично Порошенко работает, как все министерство иностранных дел. Серьезный прокол только в том, что много посольств без послов. Когда посла не присылают, на дипломатическом языке этим что-то говорят, как правило, нечто плохое.
Внутри страны нужна мобилизация всего ресурса с учетом немирного времени. Правительству и президенту надо выполнить домашнюю работу по коррекции внутренней социальной и экономической политики.
– Что вы имеете в виду под домашней работой?
– Существует острая необходимость разобраться с нашим внутренним ресурсом. Одна составляющая этого ресурса – консолидация нации. Майдан и последующие события показали, что тут у нас большой еще не использованный потенциал. Но общественная консолидация может разрушаться под влиянием социально-экономических проблем, которые уже сегодня есть в стране.
Следует прекратить всякие намеки на ограничение нормальной критики власти. Правительство должно быть максимально открыто и постоянно объяснять гражданам, что происходит в стране, а не один раз в 100 дней.
Люди многое могут понять, хотя и не все готовы принять и простить. Впереди у нас очень сложный процесс. Нельзя опускать руки. Мы можем его пройти, мы такая нация: долго запрягаем, но потом быстро едем. Потенциал украинцев высок, и ресурс есть, чтобы при помощи международных партнеров противостоять России. Противостоять так, чтобы она ушла к себе домой.
Президенту и его администрации надо поискать новый публичный и кулуарный язык для разговора с участниками политического процесса. Надо объяснить: если мы дальше будем грызться, это закончится крахом для всех. А дальше – проводить персональную работу. Может быть, уже стоит напомнить, кто и как стал миллионером или миллиардером.
Я думаю, при президенте Украины стоило бы организовать закрытый семинар “Олигархи Украины и война”, а его секретарем назначить руководителя Национального антикоррупционного бюро. С повесткой дня никаких проблем не было бы.
Сейчас Россия открыто поставляет на Донбасс много военной техники, в том числе тяжелой и наступательной. Мы понимаем, что ей нужен коридор в Крым. Значит, под угрозой Мариуполь. Но у меня есть предчувствие, что в ближайшее время может быть горячо на харьковском или черниговском направлениях.
– Харьков постоянно лихорадит, но в Чернигове довольно спокойно. Откуда такие опасения?
– Это самые устрашающие точки. По черниговскому направлению – рукой до Киева подать, около 200 километров.
У меня товарищ служит пограничником в Черниговской области. Еще год назад россияне их предупредили: увидите определенный сигнал, имейте в виду, что у нас приказ, и мы, извините, будем его выполнять.
Конечно, я не верю, что россияне пойдут на Киев. Хотя… В последнее время постоянно ловлю себя на мысли, что уже нельзя говорить: я не думаю, я не верю. Никто не предполагал, что Россия может пойти на силовую аннексию Крыма, на войну на Донбассе, на убийства наших граждан, на диверсии. А поскольку Путин как-то сказал, что мог бы и до Киева дойти, и до Варшавы, уже ничего исключать нельзя.
Харьков и Одесса остаются объектами российской диверсионной активности и может начаться более сложное развитие ситуации. Для дальнейшего противостояния нужна хорошо подготовленная и вооруженная регулярная армия. И, конечно, единое командование.
В армии надо провести фильтрацию личного состава и отсеять тех, кто обленился или оказался недееспособным в современных условиях. А всех новых командиров и хорошо зарекомендовавших себя добровольцев пропустить через современную военную науку.
– Некоторые эксперты предлагают уволить высшее военное руководство, чтобы почистить ряды от изменников. Это поможет увеличить эффективность украинской армии?
– Поголовное увольнение – самый простой метод. Но в нашем случае этого делать нельзя, поскольку мы действуем в военных условиях.
Предлагалось пропустить всех через детектор лжи. Конечно, тот, кто подготовлен, легко обманет любой полиграф, но для устрашения – это хороший метод.
Процесс очищения в вооруженных силах и спецслужбах произойдет. Но российская сторона и дальше будет искать способы вербовки и приобретения источников на всех уровнях военного руководства. Главное – учесть, что намного большую ценность для противника всегда представляет агентура в различных сферах политического руководства страны, ведь военными руководят политики.
Умный агент влияния в окружении людей, принимающих важные государственные решения, может быть для противника куда более эффективным, чем военачальник высокого уровня. И выявить такого агента намного сложнее.
Справедливая шумиха вокруг российской агентуры среди военных вытеснила из общественного сознания белее опасную проблему – российскую агентуру влияния в политической сфере. Здесь много сложных проблем. Например, может ли СБУ вести поисковую контрразведывательную работу среди депутатов Верховной Рады, в Администрации Президента, в Кабинете Министров… По здравой логике войны – да.
– Как аналитик, вы понимаете суть игры, которую ведет Путин?
– Думаю, зря наши некоторые медиа и политики последних два года “подавали” Путина упрощенно, как жесткого, но недальновидного руководителя, которого международные санкции вот-вот загонят в тупик. Это была ошибка.
В России функционирует одна из самых мощных в мире разведывательно-информационных и аналитических машин. Она вся работает на Путина, как и его ближайшая команда – люди, с которыми он вместе не менее 15 лет (правительство, силовые структуры, совет безопасности, администрация президента, парламент). Это мощная группировка, сплоченная не только давними служебными связями, но теперь уже и совместной греховностью развязывания войны с Украиной.
Мы видим только верхушку деятельности Путина, поэтому нам иногда кажется, что он допускает экспромты. В действительности эта машина все тщательно готовит, разведывает, прогнозирует и действует по разработанным планам.
Признаки стратегического плана спецоперации по Украине проявились еще перед аннексией Крыма, когда РФ начала серию широкомасштабных военных учений у наших границ. Первая фаза крымской операции России почти полностью повторяла такую же операцию по Крыму в 1992–1994 годах.
Замысел Путина в основном понятен: измотать, обескровить и раздробить Украину. Наглухо заблокировать возможность ее присоединения к НАТО. Убедить Запад и, прежде всего, США, что Украина – исторически оправданная зона российских интересов, и без участия РФ изменить что-либо в этом регионе ни у кого не получится.
– Экономические санкции, которые ввели страны Запада, – слишком вялый аргумент для российского президента?
– Никакие экономические санкции Путина не страшат. Наоборот, они помогают ему держать весь политический бомонд в узде и повышать свой рейтинг. В его понимании – он глобальный игрок, глава ядерной страны, хоть экономически слабой, зато территориально большой, с огромными вооруженными силами. Путин намекает Обаме, Меркель и Олланду, что через пару лет их переизберут, а он будет президентом сколько захочет. Он может подождать потому, что у него якобы больший запас прочности и другой масштаб измерения времени.
“Хотите меня заблокировать, сделать изгоем? Делайте. Но вы ничего не решите без меня” – вот основной посыл Путина. Он готовился быть изгоем. Говорят, даже развелся, чтобы никто не мог на него давить через близких.
Самый главный его аргумент – ядерное оружие. Чтобы продемонстрировать свою дерзкую уверенность, Путин отправляет к странам НАТО бомбардировщики, подводные лодки. Он прозондировал весь периметр Альянса, и даже в сторону западного побережья США направлял стратегические бомбардировщики с бензозаправщиками.
Я думаю, он и дальше будет демонстрировать всем, что он ведет глобальную игру, и мировые лидеры без него ничего не решат.
В этом контексте понятен смысл появившихся недавно интервью Януковича и Азарова на центральных российских каналах. У Януковича не было стратегических мотивов в интервью, а у Азарова были. Он озвучил послание российского истеблишмента, сделав намек на вторую Ялту. Помните, в конце Второй мировой войны на встрече в Крыму лидеры стран антигитлеровской коалиции условно поделили мир. Потом эти границы стали вполне реальными.
Сейчас очевидно, что Украина, будучи участником глобальной проблемы, уже не является ведущим игроком. Отсюда и поведение Путина в Минске, длинные переговоры и договоренности, которые он не собирался подписывать. Если смотреть в целом, эти соглашения оказались выгодны РФ.
– То есть поездки в Минск ничего Украине не дали?
– Первые и вторые минские переговоры по-крупному ничего не решили. Это не значит, что они совсем плохие. Есть оценки тактического уровня и стратегического. Например, обмен пленными – это тактическая радость. Но в стратегическом плане Минские договоренности, особенно вторые, при всей кажущейся позитивности по-крупному Украине ничего не дали. Наша страна продемонстрировала миру, что она соблюдает договоренности, а Россия – нет.
Путин многократно демонстрировал, что ему плевать на любые договоренности. Он пошел на слом системы безопасности в Европе, Будапештского меморандума. Какие-то договоренности в Минске для него вовсе ничего не стоят.
Теперь очевидно, что формат европейской четверки ничего не даст. Нам нужен Женевский формат с участием США. Но момент упущен. Надо было настаивать на смене формата перед поездкой в Минск, когда на Путина оказывалось беспрецедентное давление.
– Судя по вашим словам, Россия уже предпринимала попытку забрать Крым в начале 1990-х годов. Как тогда удалось справиться с агрессией?
– Если бы мы не заблокировали военный компонент, та операция могла закончиться захватом полуострова. Началось с фестиваля кубанских казаков в Симферополе в 1993 году: все казаки моложавые, подстрижены и слушаются старшего. Местные политические партии были задействованы для подъема антиукраинских настроений.
Подключился и Черноморский флот (ЧФ) РФ, который имел свои СМИ – радио, ТВ, газеты. Военные базы во всем мире размещены локально, обнесены забором, а в Севастополе военная структура ЧФ интегрирована в гражданскую жизнь. ЧФ имел военную разведку и контрразведку, которые владели всей ситуацией в Крыму.
Потом произошел захват ТРК и роспуск Верховного Совета Крыма. Президент – Юрий Мешков. Мало кто знает, что правительство тогда возглавил прибывший из России человек по фамилии Сабуров. А одним из его ближайших помощников был сотрудник российских спецслужб Минин. Когда они начали готовить захват СБУ, мы успели десантироваться в Крыму. Покойный генерал Губенко, который был начальником погранвойск Украины, помог нам скрытно на малой высоте на вертолетах пробраться на полуостров. Возглавлял операцию мой заместитель Валерий Маликов. Нам удалось на ночь раньше завладеть зданием. Это было для всех неожиданностью, даже для начальника крымского СБУ. Когда он пришел на работу, его уже встретила киевская “Альфа”.
В определенной мере сохранить Крым в 1990-х годах нам помогло и то, что президентом был Ельцин. Несмотря на невероятную сложность, нам тогда удалось без крови разделить ЧФ. Были очень острые эпизоды, несколько раз мы были близки к применению оружия, но все обошлось.
Фото: Евгений Марчук / Facebook
Как-то я позвонил президенту Кравчуку и сказал, что даю телеграмму в Москву и предупредил, что ему будет звонить Ельцин. Телеграмма была острая, чтобы сдержать россиян. Я предупредил, что мы будем задерживать российских военных, которые прибывают в Крым без предварительного согласования с украинской стороной. Кравчук сказал “нормальная телеграмма”. А поздно вечером позвонил и рассказал, что действительно звонил Ельцин и жаловался: что там твой председатель СБУ вытворяет – собирается наших военных в Крыму задерживать.
– В фильме “Крым. Путь на Родину” Путин заявил, что решение о захвате полуострова принималось буквально за несколько дней…
– Спецоперация по аннексии Крыма готовилась давно, и особенно тщательно во время президентства Януковича. Не зря же горный мастер по профессии, москвич Дмитрий Саламатин переехал из Москвы в Украину, получил в 2005 году гражданство. В 2010 году он стал членом Партии регионов и немедленно был назначен руководителем “Укрспецэкспорта”, в 2011 году – руководителем госконцерна “Укроборонпром”, а еще через год – министром обороны Украины. Вернувшись в Москву, Саламатин закономерно стал советником Путина.
Его “дело” продолжил уроженец Краснодарского края, крымский бизнесмен Павел Лебедев, назначенный Януковичем министром обороны в декабре 2012 года. 21 февраля 2014 года, после расстрела Небесной сотни, он сбежал из Киева в Севастополь и еще шесть дней оставался в статусе министра со всеми полномочиями. В это время, с 23 по 27 февраля, произошла насильственная смена власти Севастополя и началась видимая часть спецоперации России по аннексии Крыма.
В контекст понимания подготовки к аннексии Крыма укладывается и еще одно кадровое назначение. Летом 2012 года Янукович назначил командующим ВМС Украины бывшего командира отдельной бригады морской пехоты Юрия Ильина и через год присвоил ему звание адмирала. А 19 февраля 2014 года, за день до расстрела Небесной сотни на Майдане, Янукович назначил его начальником Генерального штаба – Главнокомандующим Вооруженных сил Украины. Его подпись стоит под планом обеспечения чрезвычайного положения в стране. Это есть в интернете. Ильин также смылся в Крым и, как министр обороны Лебедев, до 28 февраля в статусе Главнокомандующего ВСУ находился в Севастополе.
Эти факты – маленькая составляющая длительной подготовки к аннексии Крыма Россией. О других признаках спецоперации вскоре будет известно больше. Сейчас скажу только, что так называемые Харьковские соглашения от апреля 2010 года, без сомнения, были составляющей этого дьявольского плана. Вспомните, как происходила ратификация соглашения в Верховной Раде, кто и как ее обеспечивал. Данное решение узаконило пребывание ЧФ России на территории Украины практически до 2047 года и давало право на полную модернизацию всей инфраструктуры и вооружения флота. Как известно, сразу же после аннексии Крыма Россия денонсировала это соглашение.
Все произошедшее в 2014–2015 годах подводит нас к важным выводам. Первый из них: Запад (США, Европа, НАТО) оказался не готов к такому поведению России в лице Путина.
Второй: украинцы были наивны и слишком доверчивы, полагая, что агрессию РФ можно остановить, имея Будапештский меморандум. Было ожидание, что Европа и Америка способны настолько серьезно повлиять на ситуацию, что удастся заблокировать Россию. Не получилось.
Третий, неприятный, но ценный вывод, что надеяться нам надо на свои силы.
И, наконец: нет никакого братского народа. Россияне могут нас убивать. В РФ много хороших людей, которые поддерживают Украину. Но это никак не влияет на поведение Путина.
Если мы многократно убедились в том, что российские военные и наемники могут хладнокровно убивать наших солдат, и население РФ это поддерживает, а Запад не может этому эффективно противостоять (хотя и пытается), значит, в ближайшем обозримом будущем у нас будет огромный сосед-враг. И нам всем без исключения надо учиться жить с таким соседом.
Как выяснилось, пишут в западной прессе, причиной десятидневного отсутствия президента РФ Владимира Путина в медийном пространстве был вовсе не инсульт и не дворцовый переворот, а, возможно, «обычная подтяжка лица». Однако поднявшаяся на этот раз шумиха в прессе и обществе показала, что российская власть не так стабильна, как кажется, считают обозреватели, выдержки из статей который приводит ИноПресса.Есть Путин — есть Россия. Нет Путина — нет России. «Именно так самовосприятие нынешнего правящего режима в России описал в октябре прошлого года не абы кто, а один из самых высокопоставленных и влиятельных его представителей — замглавы администрации президента РФ Вячеслав Володин», — пишет Юлиан Ханс в Sueddeutsche Zeitung, утверждая, что «Россия с точки зрения государственности опустилась до уровня Средневековья».
Когда канцлер Германии Ангела Меркель во время катания на лыжах получает травму, никому в ФРГ и в голову не придет переживать за будущее немецкой нации. Но Путин «стал заложником своей роли супермена, который укрощает тигров, летает с журавлями, укладывает на ковер спарринг-партнера по дзюдо и с голым торсом ездит по дикой местности. А если вдруг он простудится, никто не должен этого заметить, иначе он быстро станет реальным и земным», говорится в статье.
Вот поэтому государственное телевидение пытается ввести всех в заблуждение, используя материалы из архива, считает автор статьи. «Даже когда выясняется, что причиной исчезновения Путина была, возможно, обычная подтяжка лица перед выступлением по поводу годовщины «вхождения Крыма в состав РФ» в эту среду, — важнее, что поднявшаяся шумиха показала: нынешняя власть крайне уязвима при всей ее внешней стабильности», — полагает автор.
Улыбчивый Путин снова объявился на публике в понедельник после десятидневного отсутствия, так и не объясненного и заставившего «фабрику слухов» работать на износ, пишет обозреватель The Christian Science Monitor. В непрозрачной, ориентированной на лидера политической системе России, где создано впечатление, что один человек — это все, что отделяет порядок от хаоса, малейшее исчезновение президента Путина неизбежно вызывает массовое беспокойство и поток сплетен, делает он выводы.»Он всех троллит, — считает российский эксперт в области внешней политики Сергей Караганов. — Он босс, он может это сделать. Его люди — изворотливые манипуляторы, и, посмотрите, они заставили всех говорить о Путине».
При бывшем президенте Борисе Ельцине слухи, связанные с его здоровьем, каждый месяц становились главным инфоповодом, напоминает автор статьи. Ельцин перенес инфаркт за несколько дней до президентских выборов 1996 года, и его помощники скрывали это несколько недель. Более того — в отделении интенсивной терапии создали фиктивный избирательный участок и по телевизору мельком показали, как он опускает в урну бюллетень.
Как считает кремлевский политолог Алексей Макаркин, замдиректора независимого Центра политических технологий в Москве, «суть в том, что президент России должен демонстрировать безупречное здоровье, ничто другое не приемлемо», «даже незначительная болезнь… может очернить образ нашего незаменимого лидера».
«Всего-то неделя, но какая это была неделя! — пишет корреспондент The Washington Post Адам Тэйлор. — Владимир Путин пропустил несколько встреч, и вдруг поползли слухи, что он на смертном одре, или свергнут в результате переворота, или, может быть, уехал в Швейцарию, чтобы присутствовать на родах у своей предполагаемой возлюбленной-гимнастки. А потом он вернулся — так же внезапно, как и пропал, с лоснящимся лицом и довольный собой. «Скучно будет без сплетен», — сказал Путин журналистам в понедельник на первом публичном мероприятии начиная с 5 марта».
События по такому сценарию развиваются всякий раз, когда из поля зрения пропадает какой-нибудь авторитарный правитель, будь то Ким Чен Ын, Си Цзиньпин, Фидель Кастро, аятолла Али Хаменеи или Роберт Мугабе, пишет американский обозреватель, отмечая, что «сообщения об уходе Путина определенно отчасти выдавали желаемое за действительное». В каком-то смысле эти домыслы можно понять, считает автор. «Срабатывает память о случаях замалчивания в прошлом: от властей стали ожидать умышленного запутывания вопроса о состоянии здоровья российского политического лидера после того, как в 1980-х в течение трех лет скончались три советских вождя», — пишет он.
Примерно можно предугадать, что произойдет с Великобританией, если завтра вдруг скончается (премьер-министр — ред.) Дэвид Кэмерон, продолжает журналист The Washington Post. «Куда сложнее строить прогнозы насчет Северной Кореи без Кима или России без Путина. Наверное, внутренне готовиться к такому разумно… Если политический лидер создает ситуацию, когда отстранить его от власти может лишь насилие или болезнь, рано или поздно наступает либо то, либо другое», — заключает автор.
«Годовщину» оккупации украинского Крыма Кремль запланировал «праздновать» неделю. Неделя «восхваления» новейшего варварства, которое разбило вдребезги международную систему безопасности, выстроенную после Второй мировой. Одним махом дискредитировано доверие к любым международным соглашениям, попраны устав ООН и Хельсинские договоренности 1975 г., «переформатирована» мощная и многочисленная в истории человечества международная организация в дискуссионный клуб. Договор о нераспространении ядерного оружия превратился в кусок бумажного хлама из-за нарушения Кремлем гарантии «…уважать независимость и суверенитет и существующие границы Украины» по Будапештскому меморандуму 1994 года. Сигнал тем, кто присоединился к ДНЯО – ядерное оружие единственный гарант суверенитета? — пишет историк Тарас Процевьят для издания «Крым.Реалии«.
Россия ни на минуту не прекращала усилий по возвращению Украины в лапы империи. Присутствие российского флота на полуострове автоматически превращало Крым в ахиллесову пяту Украинского государства. Первая и вторая чеченские войны только отсрочили концентрацию российских спецслужб на поглощении Украины. Хотя и в это время алчная имперская работа кремлевских службистов не прекращалась ни на минуту.
С приходом к власти Путина, как справедливо утверждает Владимир Горбулин, развал СССР, Варшавского договора, потеря влияния и значимости на международной арене, выход из-под контроля Кремля политических элит в Грузии, Украине, Азербайджане, Молдове, Киргизии болезненно воспринимались им и его окружением как геополитическое поражение и личная «трагедия». Отсюда поиск «геостратегии реванша», движение к тоталитаризму, создание глобальной пропагандистской машины, культивирование нетерпимости, агрессии, ликвидация несогласных, интенсивная подготовка к новому великому противостоянию – «войне» (по словам советника президента России Сергея Глазьева).
Точка невозврата Путина
18 марта в Георгиевском зале Московского Кремля Президент России Владимир Путин подписал сам с собой (то есть с «руководителями» созданных спецслужбами России при поддержке российской бронетехники и спецназа «Правительством» и «Государственным Советом» Крыма) так называемый Договор о принятии Республики Крым в состав России. Далее – военная агрессия на Донбассе, попытки оккупировать весь Восток и Юг Украины, пробить сухопутный путь в оккупированный Крым и Приднестровье. Оккупация всей Украины как плацдарма для восстановления империи в пределах территории действия Варшавского договора, развал Евросоюза, НАТО, паралич ООН российским вето в Совбезе, марионеточная Западная Европа, ослабление США и Китая, мировое господство – это теги маниакального плана путинского «третьего Рима», ментальный человеконенавистнической русизм, путлеризм, рашизм – система спланированных преступлений против человечества, сплавленных из расизма, сталинизма и нацизма.
Уже год государственные лидеры, политики, дипломаты, эксперты ломают копья относительно средств и сроков возврата Крыма в лоно Украины. Большинство сходится на одном: через год, два, пять, десять (кто больше?) Крым может вернуться. Предлагается ждать… Ждать воздействий символических экономических санкций в отношении России, международной изоляции Крыма, транспортной, энергетической зависимости от Украины, украинских материковых водных ресурсов, продуктов питания из Украины, выветривания иллюзий у обывателей о «благоденстве» под рукой Кремля… Однако моделирование, присущее интеллектуалам с европейским образом мышления, для которых право коррелируется со справедливостью, а права народа и человека – с уставом ООН, Декларацией о принципах международного права и Всеобщей декларацией прав человека программно несовместимо с ментальностью кремлевской орды.
Военная база с ядерной начинкой
Для реализации «геостратегии реванша» Кремлю нужен плацдарм – Украина, а на Черном море – украинский Крым. Итоги хозяйствования российской военщины в аннексированном Крыму недавно подвел министр обороны России Шойгу: на Крымском полуострове формируются полноценные и самодостаточные межвидовые группировки войск для готовности обеспечить военную безопасность России и ее союзников на юго-западном стратегическом направлении.
Тремя месяцами ранее глава МИД России Лавров «с особым цинизмом» шокировал мир заявлением о праве России – государства, обладающего ядерным оружием в соответствии с Договором о нераспространении ядерного оружия – разместить в Крыму ядерные боеголовки. Убеждены, что это «право» уже реализовано с появлением на полуострове «Искандеров» – ракетных комплексов, способных прицельно доставлять ядерные заряды на расстояние до 500 км. По утверждению Мустафы Джемилева, в урочище Кизилташ вблизи Ялты авральным методом восстанавливается ядерное хранилище советских времен.
Численность контингента вооруженных сил России доведена на полуострове, по разным оценкам, до 40 тысяч воинов, в том числе, 13 тысяч числятся за Черноморским флотом России. Значительная их часть с бронетехникой и артиллерией сконцентрирована вдоль временной линии разграничения между захваченным Крымом и континентальной частью Украины.
Россия перебросила в оккупированный Крым также зенитно-ракетные комплексы С-300 ПМУ, противокорабельные комплексы «Бал» и «Бастион». Последний называют еще грозой авианосцев. В Крыму даже планируют задействовать боевых дельфинов.
На оккупированной территории полуострова завершается формирование 27-й смешанной авиационной дивизии со штабом в Бельбеке. В составе дивизии будут эскадрильи истребительной (в частности, Су-27 и Су-30), штурмовой, разведывательной, транспортной авиации, фронтовых бомбардировщиков, а также вертолетные подразделения. Лишь в Джанкое уже находится около 60 военных самолетов.
Таким образом, вся территория Крыма целенаправленно превращается в мощную военную базу, равной которой нет в Черноморском бассейне. Все жители Крыма последовательно превращаются в заложников, проживающих на территории военной базы со своим особым режимом и ограниченным количеством обслуживающего персонала.
Гибридная депортация
Составной гибридной войны в Крыму стала гибридная депортация – применение взаимопереплетенных технологий нарушения прав граждан, направленных на максимальную замену состава населения полуострова. Технологические методы гибридной депортации не изменились по сравнению с применяемыми царской Россией и сталинско-брежневской диктатурой. Модернизировалась лишь методика. Согласно опубликованному недавно отчету Freedom House, принуждение к беженству осуществляется через системное физическое давление (убийства, исчезновения без вести, пытки) и уголовное преследование нелояльных этнических групп: украинской, крымскотатарской и других, конфессиональных – греко-католиков, православных Киевского патриархата, мусульман, а также евреев, эмигрантов из Польши, Беларуси и стран Балтии. С момента оккупации только в Украине официально зарегистрированы по данным ООН более 20 тысяч переселенцев из Крыма. Сколько выехало из Крыма в другие страны, статистика умалчивает.
Кроме насильственных «внеправовых» методов принуждения к беженству с захваченной территории, оккупационные власти ввели в действие комплекс «правовых», с ее точки зрения, мероприятий.
Главный – принуждение к принятию гражданства России. Формально каждый имел право отказаться и сохранить гражданство Украины. К примеру – получить «вид на жительство». Но установленный лимит на предоставление такого «права» в количестве 5 тысяч, запугивание ограничением сроков действия украинских паспортов первым января 2015 года, после чего «отказник» автоматически приобретал статус иностранца на родной земле. Усилилось давление с введением 28 мая 2014 года уголовной ответственности за «сокрытие двойного гражданства». Без гражданства России в Крыму ты никто, а с гражданством Украины – человек «низшего сорта».
Милитаризация полуострова, падение рубля, санкции в отношении России и крымских товаров на крупнейших мировых рынках, развал курортной отрасли, ограничение логистики керченской переправой и морским транспортом создали также условия для массовой безработицы и взрывного роста экономической эмиграции.
Процесс освоения «районов» России за счет крымчан уже начался. Продолжается и передислокация военных, которые служили в украинском Крыму. Их место, как и в советские времена, с удовольствием займут «заслуженные чекисты» и «партийные ветераны единороссы»
Вы спросите, а как же «горячие сторонники» России, воины Черноморского флота России в Крыму с семьями, украинские военные-предатели, которые пошли на службу к оккупанту. Их за что!? Но оккупанты не могут доверять «горячим сторонникам», которые почувствовали в независимой Украине «запрещенный» дух Свободы. Процесс освоения «районов» России за счет крымчан уже начался. Продолжается и передислокация военных, которые служили в украинском Крыму. Их место, как и в советские времена, с удовольствием займут «заслуженные чекисты» и «партийные ветераны единороссы», читай – государственно-криминальная бюрократия Кремля.
Духовное гетто
В сфере духовной путинские опричники демонстрируют «завидный консерватизм», слепо подражая своим шовинистическим предшественникам. Закрытие единственной украинской школы на полуострове, изъятие из обязательной школьной программы украинского языка и истории, «арест» и уничтожение украинских и крымскотатарских книг, блокировка украинских телеканалов, репрессии против памятника известному украинскому гетману Петру Сагайдачному, который был в шаге от завоевания и уничтожения Москвы. Тарас Шевченко в который раз в российской империи стал «врагом народа», а желто-голубая лента – главной угрозой безопасности империи.
Ограбление собственности
Почти одновременно с захватом территории полуострова началась массовая экспроприация собственности государства Украина и частной собственности граждан. Уже 10 марта 2014 года «лжепремьер» Крыма Аксенов объявил о так называемой «национализации» государственной собственности Украины.
Первой жертвой грабителей стала государственная компания Черноморнефтегаз в «комплекте» с газотранспортной системой Крыма, самый ценный актив которой – доступ к шельфу Черного моря. По оценкам экспертов, запасы голубого топлива в море составляют 45-75 триллионов кубических метров, большая часть которых находится под водами Украины, в частности, Крыма. Но основные залежи залегают на глубине более 2 км – поэтому технологически недоступны и для российского «Газпрома». Эти залежи могли бы получить крупные иностранные компании, но они этого не будут делать. Международное экономическое право запрещает разрабатывать месторождения на спорных территориях.
Следующими были имущество украинской армии, железная дорога и порты, аэропорты. Но прибыли аэропортов зависят от потока туристов, который почти прекратился. Доходы железной дороги и морских портов напрямую зависят от перевалки товаров украинского производства. Опять ловушка для грабителей.
Волна экспроприации и откровенно рейдерских захватов поглотила «Крымхлеб», Симферопольский комбинат хлебопродуктов, имущество компании ДТЭК «Крымэнерго», крымские филиалы компаний «Укртелеком» и «Киевстар», леса и заповедники, санатории, банки и энергокомпании, транспортные, аграрные предприятия, рынки и магазины. По подсчетам Минюста, в результате таких захватнических действий Украина понесла по самым скромным оценкам ущерб более чем на 100 миллиардов долларов. За год оккупанты награбили более 700 государственных и частных предприятий. И это не окончательная цифра, так как не включает в себя бандитских захватов среднего и малого бизнеса.
Нет сомнения, что Крым вернется в Украину. Но по результатам летней оккупации Кремлем полуострова очень важное значение приобретают сроки возврата. Уже через несколько лет путинской политики «ползучего геноцида» известного нам Крыма (в демографическом, этноконфессиональном, рекреационно-курортном и экономическом измерениях) не будет существовать физически. Будет окончательно уничтожена уникальная, формируемая веками, духовно-ментальная и естественная матрица – Крым.
Тарас Процевьят, кандидат исторических наук, народный депутат Украины 2-го созыва
Всякая память об украинском прошлом региона уничтожается, и несогласные подвергаются жесткому давлению
Внешний вид окружного суда в пригороде столицы Крыма, Симферополя, мало изменился с тех пор, как Россия заняла полуостров. Там такие же обшарпанные коридоры, такая же разномастная деревянная мебель и те же самые прокуроры и судьи, что и год назад, пишет Шон Уокер, корреспондент The Guardian.
«Единственная заметная перемена — это флаг в залах заседания. В четверг судья Наталья Уржумова приговорила трех местных жителей к 40 часам исправительных работ. Их преступление — демонстрация украинского флага, которому до прошлого года сама судья приносила клятву верности и который висел в том самом зале, где происходил суд», — отмечает журналист.
Всякая память об украинском прошлом региона уничтожается, и несогласные подвергаются жесткому давлению, утверждает Уокер.
Леонид Кузьмин, Александр Кравченко и Вельдар Шухурджиев были признаны виновными в нарушении закона в ходе мероприятия, посвященного дню рождения Тараса Шевченко. Это было «тихое собрание в понедельник, во время которого два десятка человек читали стихи в парке на окраине Симферополя», поясняет автор.
«В своем приговоре Уржумова заявила, что, поскольку Украина не существовала как государство в те времена, когда Шевченко писал стихи, украинский флаг не имеет к нему никакого отношения», — передает газета.
«Несмотря на сомнительную природу референдума и признание того факта, что все было спланировано из Москвы, нет сомнений в том, что поддержка присоединения к России остается сильной среди населения Крыма, — свидетельствует Уокер. — Год спустя в Крыму поменялась валюта, изменились номера телефонов и банки, но большинство руководителей в регионе остались прежними».
«Возможно, приехали несколько десятков высших руководителей, но во всем остальном структуры, которые раньше были украинскими, просто стали российскими», — говорит Илми Умеров, который возглавлял Бахчисарайский район, пока не ушел в отставку в сентябре, поскольку не хотел сотрудничать с российскими властями.
«В моем районе около 80% украинских солдат вступили в российскую армию, перешли около 90% прокуроров и 100% СБУ [служба безопасности] и полиции», — рассказал он.
Умеров отметил, что единственным новоприбывшим в Бахчисарайский район был офицер ФСБ из Красноярской области, который возглавил местное подразделение ФСБ. «Когда он пришел ко мне представиться, то сказал, что раньше никогда не бывал в Крыму. Он даже элементарно не знал географию этого места», — сказал экс-чиновник.
«Однако ему оказали значительную помощь — все местное отделение СБУ перешло на сторону ФСБ. Бывший местный глава СБУ — теперь его заместитель», — говорится в статье.
Автор статьи отмечает, что осталось очень мало журналистов, сотрудничающих с изданиями, не лояльными новым крымским властям. Ряду известных лидеров крымских татар, выступавших за политику бойкотирования новых российских властей, было запрещено пребывание на полуострове. «Многие из тех, кто считает, что Крым должен быть украинским, молчат. Сказать такое — значит рисковать быть обвиненным в «сепаратизме», наказуемом пятью годами лишения свободы», — сообщает автор.
Через два дня после того, как было организовано собрание в честь Шевченко, учителя истории Кузьмина уволили с работы, пишет Уокер. Директор школы сказал, что он получил звонок от властей, и ему приказали уволить его.
«Некоторые из моих коллег тихо выразили солидарность со мной и сказали, что им очень жаль, что со мной такое случилось, однако никто из них не выступил публично в мою защиту, — сетует Кузьмин. — Другие заявили, что я агент Госдепа. Я не знаю, что теперь буду делать. Надо подумать».
Об этой студентке «Могилянки», которая «летает» на беспилотниках и выявляет вражеские позиции за линией фронта, писали много. Сегодня ее жизнь разделилась на историю с иудаистикой и аэроразведку. Зато после войны, – с оговоркой «если доживу до ее конца», – место осталось только для неба.
О своем первом и пока единственном полете на самолете, она рассказывает с улыбкой: «Мы летели над территориями, которые на тот момент уже контролировали сепаратисты. Нас обстреливали. Это было около Счастья. И когда я вышла из самолета, то была по-настоящему счастлива. Не потому что я вернулась целой и невредимой. А потому что полюбила небо. Я поняла, что хочу и буду летать».
Прошедшая Майдан от начала и до конца, Мария весной даже не думала о фронте. Весь Донбасс, считала она, не стоит жизни и одного украинца. Однако летом девушка кардинально изменила свои взгляды и ушла в аэроразведку батальона «Айдар».
«Я увидела историческую тенденцию: Путин – это классический диктатор Империи. А Империя никогда не останавливается на половине войны. И я поняла, что это не вопрос Донбасса, а вопрос всей украинской государственности. Ведь Путину не нужен только Донбасс, ему нужна вся Украина – и Харьков, и Одесса, и Житомир, и Киев», – вспоминает сегодня Берлинская.
После этого для нее начался фронт.
Я не осуждаю людей, которые забили болт и сидят в Киеве по кабакам, пока кто-то сражается за страну. Потому что им с этим жить, им с этим умирать. Это вопрос их личной совести. Я знаю, что делаю это лично для себя. Не хочу, чтобы мне потом было стыдно. Хотя иногда, конечно, задумываешься и сама: «А что я здесь делаю?»
Мы как-то шли с напарником по полю. Вдруг начался минометный обстрел. Начало свистеть над головами. Все ближе и ближе. Побежали к ближайшему укрытию. В тот момент я задавала себе вопрос: «Зачем я вообще сюда приехала?!» В такие минуты очень сильно хочешь жить, вернуться домой, увидеть близких. И такое было неоднократно. Особенно в первые поездки – они всегда адаптационные.
С другой стороны, я помню, как и на Майдане мысленно себе говорила: «Боже, только не дай мне остаться в этой серой, грязной зиме, которая пропахла дымом от горящих шин, в этом черном снегу. Дай мне встретить еще одну весну». Собственно, с прошлого года я и живу не десятилетиями – а от весны до весны. Я хочу увидеть следующую весну.
Очень благодарна Богу за то, что моя работа не связана с непосредственным нажатием на курок. Конечно, по нашим координатам можно уничтожить целые минометные и артиллерийские расчеты. Однажды ребята сказали нам, что благодаря нашим разведданным уничтожили очень много техники, боеприпасов. И, естественно, людей… Но на войне нет места гуманитарно-культурологическим беседам на тему «ну это же тоже человек». Все-таки, а la guerre comme а la guerre. Или ты его, или он тебя. Ты просто должен выбрать. В бою ты не оцениваешь противника в качестве живого человека. Если ты начнешь задумываться о том, что это чья-то девушка или чей-то сын – тут же погибнешь сам. Специализированные военные термины придуманы не зря. Вы нигде в военной документации не встретите термина «человек». Просто – «живая сила противника», «личный состав». Есть еще «техника противника». И это все в одном ряду идет. Без разницы.
Человека, который был на фронте, всегда видно. Также, как всегда видно и «военных туристов», которые приезжают в зону боевых действий, фотографируются и сразу же уезжают назад. Я не знаю, как это объяснить. Война очень меняет людей. Особенно тех, кто там находится достаточно долгое время. У меня есть знакомый полевой командир. Чуть ли не впервые за полгода выбрался с фронта и приехал ко мне в гости. Без пистолета он спать уже не может.
Отгородиться от Донбасса стеной… Так может говорить только человек, который не был на Донбассе ни разу и который глобально ненавидит свой народ. Во-первых, там уже очень много полегло наших людей. Во-вторых – там очень много и осталось наших людей. Стоит только посмотреть на фотографии донецкого Майдана – это ведь были заполненные площади.
Если бы не вся эта дурацкая пропаганда, если бы не бездарные действия наших властей все предыдущие годы, если бы не все политические манипуляции и циничность людей, которые у власти… Ведь нам с жителями Донбасса по большому счету нечего делить. Они такие же, как и мы. Только вот жили в депрессивном заброшенном регионе.
Я знаю своего дядю, который остался жить на территории ДНР.Он – шахтер. Помню его рассказы о том, как он постоянно видел только шахту. А после шахты – «банку». Так они называли бутылку водки. То есть они выходят с друзьями из шахты, умываются, выпивают по «банке», а дальше – отрубиться и спать. И это вся жизнь. Годами.
Этими людьми очень умело сманипулировали. Большинство людей на Донбассе, даже если не идут к полевым командирам, не перестают смотреть телевизор. И по-прежнему считают, что во всем виновата украинская армия, Порошенко. Они уже не знают кого именно проклинать. Больше всего они хотят, чтобы все это закончилось. А так как им каждый день вещают, что виноваты бандеровцы, они и верят этой телекартинке.
Но фишка в том, что у них и у нас одинаковые проблемы – такая же коррупция, такое же беззаконие. Парадокс в том, что люди на Майдан вышли против того же, против чего вышли и те, кто поддержал ДНР и ЛНР. И их направили друг против друга. И это страшно. Страшно что многие из них не понимают масштабов манипуляций. При этом я всегда делаю поправку на то, что нами также пытаются манипулировать. А так, если отбросить манипуляции, с этими людьми нам, по большому счету,нечего делить. Враг на самом деле у нас один – это преступность, беззаконие, коррупция и ложь.
Конечно, есть очень небольшой процент людей, которых война действительно прет. Они ищут любую горячую точку в мире для того, чтобы приехать и убивать. И они здесь получили свой персональный рай. Мало того, что ты приезжаешь на территорию, где законов вообще нет, так тебе еще и оружие дают, деньги и возможность пытать людей по подвалам.
Но большинство из тех, кто приехал на Донбасс, не такие. Человек редко бывает злым от природы. На самом деле все воюют и убивают за добро. За любовь. Мужикам в российской глубинке накрутили по телевизору, что братский народ погибает от киевской Хунты. А этот мужик там у себя в Тамбове выпивал каждый день, и вроде уже и жизнь не сложилась. А тут он сразу герой. То есть он уже не «эй, алкаш, вынеси мусор», он – освободитель.
А иногда смотрю российское телевидение, сюжет о сепаратистах: а мне показывают абсолютно нормальных парней с той стороны. Я бы с ними с удовольствием пива выпила. Большинство из них – НОРМАЛЬНЫЕ, как люди. Они приехали с осознанием, что будут защищать здесь свои светлые идеи. Вот что плохо. Им неинтересно специально убивать и расчленять кого-то. Они идут в бой, потому что свято уверены, что спасают украинцев от бандеровцев и киевской Хунты.
Иногда хочется верить, что Бог будет милосердным к нам, и все это скоро закончится. А я буду делать то, что больше всего люблю в жизни – летать. Но, к сожалению, эта война будет на истощение. Я думаю, что конфликт будет затяжным. Поэтому, как и на Майдане, буду до последнего делать все, что необходимо. Знаю только одно – это мои люди, это моя земля и мои ценности. И если доживу до конца войны, своим детям буду рассказывать о том, что война– это самая большая глупость, на которую способны люди.
Документальный фильм «Чечня: война без следа» снимался тайно: в царстве Рамзана Кадырова за журналистами пристально наблюдают.
«Уже через несколько дней после первого приезда, – рассказывает режиссер, французская журналистка Манон Луазо, – я заметила за собой слежку, так что решила не жить в Чечне, а приезжать и уезжать. Так я приезжала 12 раз, но всякий раз после двух-трех дней съемок замечала, что за мной следят. У меня большой опыт работы в России, и я сразу замечаю, когда тебя вдруг начинают фотографировать, за тобой едет подозрительная машина или кто-то, называющий себя студентом, начинает задавать странные вопросы… Так что потребовалось очень много ухищрений, чтобы снимать, не подвергая людей опасности». Об этом пишет Радио Свобода.
https://www.youtube.com/watch?v=5WjRFISHgQM
«Война без следа» – пятый фильм Манон Луазо, снятый в Чечне. Она работала в республике во время первой и второй российско-чеченских войн, но, вернувшись сейчас в Грозный, не узнала город. Руины снесены, в центре – небоскребы и новые мечети, всюду портреты Путина, Ахмата и Рамзана Кадыровых, о недавних боях ничто не напоминает. «Мне хотелось показать город забвения, потемкинскую деревню, – рассказывает Манон Луазо. – Отдельно мы снимали прокадыровские демонстрации, потому что как только они видят иностранную съемочную группу на официальном мероприятии, тут же начинают интересоваться, кто ты такой. Приходилось говорить, что мы снимаем фильм о восстановлении Чечни».
Главной задачей Манон Луазо было отыскать людей, которые осмелятся говорить правду о царстве Кадырова. И такие люди нашлись в Комитете по делам пыток, до декабря 2014 года работавшего в Грозном. Сюда приходили чеченцы, которые рассказывали о том, как похищают, пытают и убивают их родственников люди Кадырова. Так при невыясненных обстоятельствах были зверски убиты две девушки, работавшие на автомойке в Грозном. Их родственникам приказали молчать, но они решили рассказать о своем горе журналистам. Еще один герой фильма – президент «Ассамблеи народов Кавказа» Руслан Кутаев, арестованный и избитый после того, как он осмелился организовать конференцию, посвященную сталинской депортации чеченского народа. Его защитой тоже занимался Комитет против пыток, но все усилия адвокатов были тщетны: суд приговорил Кутаева к 4 годам лишения свободы.
«Мы закончили съемки осенью прошлого года, а в декабре, после теракта в Грозном, офис Комитета против пыток был сожжен людьми Кадырова, – рассказывает Манон Луазо. – Они забрали все компьютеры, архивы, а сотрудникам комитета пришлось покинуть Чечню. На Западе интерес к Чечне упал, так что иностранцев там нет, если не считать Жерара Депардье, снимавшегося в роли Ахмата Кадырова в фильме, который финансировал сам Рамзан. Я решила сделать этот фильм для того, чтобы голоса из Чечни снова прозвучали».
3 марта франко-немецкий телеканал ARTE показал фильм «Чечня: война без следа», а первые кинопоказы состоялись в Женеве и на фестивале «Единый мир» в Праге.
https://www.youtube.com/watch?v=UixmGEYA8Fs
После пражской премьеры фильма Манон Луазо ответила на вопросы Радио Свобода.
– Это ваш пятый фильм о Чечне. Когда вы впервые туда приехали?
– В 1997-м я снимала фильм о русских матерях, которые искали своих сыновей, солдат, дезертировавших и оставшихся в Чечне. Потом снимала вторую войну, роддом, хронику исчезновений, которые продолжаются до сих пор.
– В начале нового фильма вы задаете вопрос: почему Чечня, столько лет воевавшая с Россией, стала оплотом путинизма? Каков ответ?
– Это абсолютная шизофрения. Я была там и во время войны, и потом, во время «восстановления конституционного порядка» после второй кампании. Тогда люди говорили «свобода или смерть». А сейчас чеченцы называют проспект именем Путина, празднуют день рождения Путина. После стольких лет войны, похищений, пыток все просто устали от страха. Я снова встретилась с людьми, с которыми познакомилась 15-20 лет назад. Им страшнее сегодня, чем в ту пору, когда шла война. Потому что сейчас свои убивают своих. Нет больше русской армии, которая их бомбит, нет зачисток, но чеченцы убивают своих. Все боятся, что соседи или даже родственники донесут, боятся каждый вечер, что кто-то постучит в дверь. Война до сих пор продолжается.
– Один из героев вашего фильма говорит, что Чечня стала Северной Кореей внутри России. Это преувеличение?
– Этот режим держится на страхе. Люди боятся говорить. Чеченские друзья сказали мне, что этот фильм невозможно сделать, потому что сейчас никто не станет говорить о свободе, вспоминать прошлое, рискуя своей жизнью. Но мы все-таки нашли людей, которые захотели говорить. Мы сняли этот фильм благодаря Комитету против пыток, который до сих пор делает огромную и замечательную работу. К сожалению, офис Комитета был сожжен в прошлом году, и они до сих пор не знают, когда смогут снова работать там.
– Вы рассказываете историю семьи, в которой пропали две девушки? Когда это произошло и почему?
– Это произошло года полтора тому назад. Непонятная ситуация. Они работали на автомойке, появились военные машины, потом слышали крики. Начальник мойки нашел лужи крови, а девушки исчезли. В Чечне люди исчезают, и никого не наказывают. Их мама пришла в Комитет, чтобы попросить помощь в расследовании. Ее сын пробовал что-то узнать, ему угрожали, сказали, что, если он будет выяснять правду по поводу сестер, его посадят, скажут, что это он их убил. Эти женщины, им по 25 лет, – молодые мамы, дети остались. Сейчас дело закрыто.
– Это не связано с политикой? Возможно, хотели их изнасиловать?
– Исчезновения и пытки так давно продолжаются в Чечне, что это стало системой. Это не связано с политикой – это связано с режимом страха, который существует в Чечне.
– У вас нет ощущения, что в войне в конечном счете победила Чечня? Сам Путин побаивается Рамзана Кадырова и как бы платит репарации за проигранную войну. Небоскребы в Грозном, которые вы снимали, построены потому, что из федерального бюджета идут огромные деньги для того, чтобы режим Кадырова существовал.
– Я не думаю, что большинство чеченцев за Кадырова, они просто вынуждены быть за него, чтобы выжить. Я считаю, что выиграл войну Путин, он сказал, что нужно чеченизировать конфликт, чтобы чеченцы убивали друг друга. Это и происходит. Сам Кадыров постоянно говорит, что он лучший ученик Путина. Может быть, когда-нибудь Кадыров выйдет из-под контроля. Но пока я думаю, что он выполнил свою задачу: в Чечне мир и порядок, благодаря страху, но все-таки. Сейчас война в Украине, другой фронт, и России нужно, чтобы в Чечне был такой режим.
– Вам не кажется, что вся Россия становится похожей на кадыровскую Чечню?
– Пока рано об этом говорить. Но после убийства Немцова этот страх распространяется, больше нет предела. Один человек в Чечне сказал мне, что у нас проводят эксперимент, чтобы увидеть, как это работает, а потом распространить на всю Россию. Я не думаю, что это уже произошло в России, но методы те же. Анна Политковская, которую я хорошо знала, сказала, что конфликт в Чечне вошел во все сферы русского общества, он везде. И то, что происходит в Украине, с этим связано.
– Вы были знакомы с Немцовым?
– Да, 20 лет назад мы познакомилась в Нижнем Новгороде, когда он был губернатором, мы там снимали фильм. Когда я бывала в России, я часто брала у него интервью. Я очень сомневаюсь в этом «чеченском следе». Не вижу причин, зачем чеченцам, даже если они исламисты, убивать Немцова за то, что он выразил сочувствие людям, которые погибли у нас в «Шарли Эбдо», – это очень маловероятно. И тем более непонятно, что в тот же день Кадыров сказал, что этот чеченец, который вроде бы признал себя убийцей, настоящий патриот. И на следующий день Путин награждает Кадырова. Просто страна чудес.
– У вас есть собственная версия?
– Как сказал Сталин: нет человека, нет проблемы. Как и после смерти Анны Политковской, конечно, никогда не будет найден заказчик. Борис Немцов призывал выйти на марш против войны в Украине, это был один из лидеров оппозиции в России, он высказывался за мир в Украине. Я не думаю, что в интересах Кремля его убивать, просто атмосфера сейчас в России обостренная, может быть, это дает зеленый свет для убийства, конфликтная атмосфера дает возможность уничтожать людей, которые их не устраивают. Это страшно. Я очень боюсь будущего, я думаю, что самые мрачные дни впереди, к сожалению.
Чеченские женщины надеются отыскать исчезнувших родственников
– Он молодец: получил «Оскара» и решил снять следующий фильм о забытой войне. Его показали на Каннском фестивале, во Франции многие его видели и снова заговорили о Чечне. Нет, не все забыли, но молодежь во Франции не знает, что там была война. Они слышали, что есть чеченцы-террористы, про Беслан и «Норд-Ост», теракт в Бостоне. Но двадцатилетние вообще не знают, что там была война. Если мой фильм поможет услышать голоса людей, которые рисковали, чтобы рассказать, что происходит, – это уже что-то.
– Но и в самой Чечне, судя по вашему фильму, тоже о войне забывают, точнее их заставляют забыть.
– Об этом вообще запрещено помнить в Чечне, при Кадырове нельзя говорить об этом. 150 тысяч человек погибло, пятая часть населения, каждая семья потеряла кого-то, но из-за того, что их убили русские, нельзя об этом говорить, потому что Кадыров самый лучший друг Путина. Когда я начинала снимать этот фильм, Кадыров пошел еще дальше и запретил отмечать день памяти о депортации чеченского народа, которую организовал Сталин. В прошлом году это совпало с играми в Сочи, он решил, что Путин будет недоволен, и решил запретить говорить о депортации. А ведь вся семья Кадыровых была депортирована. Он даже сказал, что правильно Сталин организовал депортацию чеченцев. Это многих чеченцев оскорбило. Не думаю, что Путин просил Кадырова, Кадыров сам это сделал, чтобы быть лучшим учеником Путина. Несколько человек собрались в национальной библиотеке, чтобы сказать: сочинские Игры – это хорошо, но нельзя забывать о тысячах людей, которые погибли во время депортации. И все организаторы были вызваны к Кадырову, их избили. Начальник конференции Руслан Кутаев убежал, потом его задержали. И мы снимали несколько месяцев, как Комитет против пыток пытается защищать Кутаева. Его обвинили в том, что он употреблял наркотики, а это человек, который не пил, не курил. Он получил пять лет лишения свободы только из-за того, что организовал конференцию, где было максимум 20-30 человек, чтобы напомнить, что Сталин депортировал все население Чечни. Это страшно, нельзя жить без памяти. Последние конфликты в бывшей Югославии все помнят, даже судили тех, кто совершил преступления, а в Чечне не судили почти никого. Сейчас еще хуже – им запрещают помнить, что была война, что была депортация. Их история должна начинаться с приходом к власти Путина и Кадырова, а всего, что было раньше, не существовало. Народ живет во лжи. Шизофрения страшная, потому что это отрицает их идентичность. Это больно для многих, но все молчат, потому что боятся.
– Поразительно то, что в Чечне столько портретов Путина и Кадырова.
– Это настоящий культ личности. Путин везде, отец Кадырова везде, меньше Рамзан, потому что он где-то прочитал, что его обвиняют в культе личности, и снял свои портреты. Но как только вы выезжаете из Грозного, они везде. Есть проспект Путина, проспект Кадырова, улица генерала Трошева. Это что-то.
– Вы снимали, как женщины ищут могилы. Где это было?
– Это в Грозном. Но десятки таких мест в Чечне, где закопаны сотни тел людей, которых русская армия просто бросила после пыток. И никто ничего не делает. Не хотят строить мемориал, не хотят, чтобы эти останки были опознаны. Мадина Магомадова, которая руководит Комитетом матерей Чечни, говорит, что 18 тысяч людей исчезло. Матери, сестры, жены ищут. Они, наверное, знают, что их больше нет, просто хотят найти тела. Эти мамы мне сказали: мы последние, которые помним, мы должны передать новым поколениям. Потому что, когда нас больше не будет, никто не будет помнить. Они надеются, что будет, как в Аргентине, где благодаря матерям судили всех этих генералов-убийц.
– После войны совсем немного лет прошло, а кажется, что целая вечность. Вас поразило, как изменилась Чечня за эти десять лет?
– Я вообще ничего не узнала. Фильм называется «Война без следа»: это не только запрет помнить, но это и визуально сделано, чтобы все прошлое исчезло. 10 лет назад были руины, сейчас – «Грозный-Сити», проспект Путина, проспект Кадырова, шопинг-молл. Конечно, люди лучше живут…
– Женщины хорошо одеты….
– Да, хорошо одеты женщины. В Грозном много богатых людей. То есть режим страха и денег, эти деньги помогли купить молчание.
– И религия.
– Новые мечети везде, роскошные мечети с золотыми куполами. На самом деле Кадыров хорошо сыграл: получает деньги в Кремле и из арабских стран.
Много откликов на телепоказ фильм по каналу ARTE?
– Да, много. Зрителей было в два раза больше, огромный рейтинг. Фильм был показан через два дня после смерти Бориса Немцова. Газеты, радио меня приглашают на ток-шоу о Чечне, об Украине. Только что я была в Женеве, мы получили приз Международной организации против пыток. Сначала я думала, никто не профинансирует такой проект. Но у меня отличный продюсер. И я бы хотела подчеркнуть замечательную работу Комитета против пыток, без их помощи мы не смогли бы снять этот фильм. Может быть, попробуем сделать несколько показов и в России.
Потребительская корзина Украины была принята в 2000 году. С тех пор ее основательно так и не пересмотрели
Украина – одна из самых бедных стран в Европе. За чертой бедности в стране живут, по данным ООН, более 60% граждан. И если ранее, при твердом курсе валюты на уровне 8 грн за доллар совладать с кошельком еще кое-как можно было, то сегодня эта задача непосильна даже самым экономным обывателям. Что можно было купить на «минималку» прошлой весной и какие товары доступны для украинцев сейчас.
Напомним, по мнению чиновников, состав потребительской корзины позволяет украинцам не голодать, более-менее прилично одеваться и даже пользоваться определенным набором сервисных услуг. Конечно, если на это есть средства.
Ветхая корзина
Потребительская корзина Украины была принята в 2000 году. С тех пор ее основательно так и не пересмотрели. Дополняли, вроде пересчитывали стоимость, увеличивали прожиточный минимум, но картина и по сей день печальная. В 2012 году, например, корзина была в очередной раз дополнена, но по ценам 10-летней давности. Все это время люди пытались обратить внимание на проблему, но чиновники увеличивали корзину ровно на столько, на сколько хватало бюджетных средств.
Так, например, общий показатель стоимостной оценки потребительской корзины в 2013 году составлял 1108 грн. В декабре 2013 его подняли до 1176 грн, сегодня – это минимальная зарплата на уровне 1218 грн. К слову, ООН определил мировую границу месячного дохода на человека в размере 510 долл. Это значит, что если человек получает меньше, то он живет за гранью бедности.
Сегодня в потребительской корзине Украины насчитывается 300 услуг. Для сравнения следует сказать, что в Испании и Германии — около 480, Англии — 350. Украинцы по итогам 2013 г. на продукты питания тратили 55% своего дохода, сегодня же эта доля составляет все 98%. А если бы коммунальные платежи погашались вовремя, то большинству нашим соотечественникам пришлось бы и вовсе положить зубы на полку. Отметим, что в Испании, Франции и Германии доля расходов от общих доходов не превышает 15%. А в целом жители Европы тратят меньше 20% на еду.
Жизнь впроголодь
Потребительская корзина Украины, состав которой более чем скромный, для трудоспособного человека предполагает следующие продукты:
Согласно нашим расчетам, чуть более года назад в месяц на еду украинец должен был тратить 151 грн в месяц при соблюдении этих смехотворных норм. К примеру, чай, специи и соль даже не указаны в списке. Не говоря уже про какао, сахар, сладости, овощи или кофе. Для примера, паек немецкого военнопленного в 1941 году включал, помимо прочего, 120 г рыбы, 40 г мяса, 20 г сладкого и 55,5 г специй и чая.
В нынешних реалиях этот набор стоит 275 грн, то есть почти вдвое дороже. Но разве хоть кто-нибудь из нас обходится таким элементарным набором продуктов? Медицинские нормы и по калорийности, и по энергетической ценности в разы выше. «При этом здоровое питания предполагает обязательное включение в рацион овощей, фруктов, жиров растительных, наконец», — говорит диетолог Наталья Симоненко. Словом, ни тогда, ни нынче эти нормы не были эталонными. По оценкам диетолога, минимальный сбалансированный набор на месяц продуктов в прошлом году можно было приобрести за 600-700 грн, сейчас же это значение достигает 2 тыс. грн.
Не голыми же ходить
Исходя из корзины, трудящееся население Украины на работу должно ходить не только голодным, но и частично одетым. Например, для мужчин предусмотрены 1 брюки на 4 года, свитер – на три года, 1 плавки на 10 лет, пара сапог – на пятилетку. Предусмотрено 5 пар нижнего белья на два года и годовой запас носков из целых 7 пар.
Женщины же, согласно перечню, могут обойтись в год всего одним бюстгальтером, тремя парами колготок, парой сапог на два года, а не на пять, как у мужчин. Шапку же положено иметь одну в течение четырех лет.
Дети, согласно нормам потребкорзины обделены памперсами и игрушками. «Исходя из корзины, украинские дети в принципе не растут. Такой вывод можно сделать из того, что нормы одежды для них практически такие же, как и для взрослых. Про необходимость в школьных принадлежностях практически забыли. А про студентов и вовсе не подумали. Судя по потребительской корзине, таких людей вовсе нет», — отмечает сотрудница киевской швейной фабрики Александра Дивченко.
Если говорить о ценах, то еще год назад одеться от нижнего белья до сапог можно было минимально за 2 тыс. грн. Сегодня же рыночные торговцы то и дело «пляшут» от курса доллара. «Если раньше трусы за 10 грн были доступны, сегодня их стоимость вдвое выше, закупка дорожает», — рассказывает продавец Святошинского рынка в столице Алина Яненко. С такими товарами, как джинсы, трикотаж, верхняя одежда и вовсе случился переворот – цены на них увеличились минимум вдвое. Причем не только новые поступления подорожали, цены вспорхнули ввысь и на прошлогодние остатки.
Корреспондент телеканала провел эксперимент и попытался одеться на рынке в самую дешевую одежду, невзирая на моду. Итак, самое дешевое нижнее белье обошлось в 50 грн, носки – 8 грн, брюки – 180 грн, футболка – 60 грн, джемпер – 200 грн, пара сапог-дутиков – 350 грн (туфель или ботинок дешевле просто нет), пальто демисезонное – 900 грн, предназначенная для четырехлетнего ношения шапка так и осталась некупленной, ее заменил шарф-хомут стоимостью 170 грн. Рукавицы, пояс, другие аксессуары в бюджет не вписались. Те же 2 тыс. грн, однако вид оставляет желать лучшего. «На эти деньги можно вполне стильно и прилично одеться в сэконд-хенде», — рассказывает начинающий дизайнер Маргарита Слепко. По словам поставщиков ношенной одежды, поток клиентов у них вырос еще в прошлом году, когда украинцы ощутили, что придется как никогда «затянуть пояса».
Медицина и уход и собой
Судя по размеру «минималки», стричься, бриться, ремонтировать одежду украинцам не нужно в принципе. В аптечке закреплены бинт, йод, валидол и аспирин. Противовирусные препараты, иммуномодуляторы, элементарные спазмолитики и антигистаминные препараты не нужны. «Чего уж там, у нас здоровая нация», — не без иронии говорит провизор аптеки Александр Гунько.
Также украинцы не носят очки, не пользуются дезодорантами… «Несмотря на то, что и ранее этих позиций в потребкорзине не было, рядовой украинец мог позволить себе элементарные средства гигиены, средства для ухода за кожей. Сегодня же цены космические. Потому что все зависит от доллара», — сокрушается технолог парфюмерной компании Анна Васильева.
Итого – ничего
Исходя из изложенного выше, реалии страны таковы, что курс валюты то и дело «ползет» вверх. «Динамика этого процесса — самое стабильное, что есть у страны. За курсом валют, естественно ползет и бензин, а как следствие и плата за проезд, и многие другие вещи», — констатирует экономический эксперт Александр Жолудь.
Реальная стоимость потребительской корзины в Украине, даже такой скромной, какая она есть на сегодняшний день, уже явно не 1218 грн. Однако пенсии и социальные выплаты продолжают выплачивать именно в таком размере. «Конечно же, большинство работающего населения не получает минимальную зарплату. Даже если и получает, то только на бумаге. Однако если вычесть расходы на транспорт, который с каждым днем дорожает, то останется денег как раз на 172 г хлеба в день на завтрак, стакан молока на обед, а на ужин можно «отведать луны со звездами», — говорит директор консалтинговой компании CEC Ukraine Александр Ленгауэр.
Директор Ассоциации поставщиков торговых сетей Алексей Дорошенко говорит, что украинцы все более охотно переходят на товары отечественного производства. «Многих не смущает и наличие на полках уцененной российской продукции. Ведь кушать хочется всегда», — добавляет эксперт. О том, что цены на продовольствие, а тем более на одежду и обувь снизятся, по словам экспертов, говорить пока не приходится. «Со временем, при стабилизации курса, могут подешеветь топливо и импортные составляющие. Но учитывая риски вследствие валютных колебаний, произойдет это нескоро – месяца через полтора в лучшем случае», — говорит эксперт аграрных рынков ассоциации «Украинский клуб аграрного бизнеса» Игорь Остапчук.
Посему, пока правительство декларирует безосновательность повышения цен и обещает сдержать его путем интервенций муки и сахара на внутренний рынок, украинцы активно сметают с полок супермаркетов все, что по карману. И ведь с тем, что запасов продовольствия хватает, не поспоришь. Вот только нет запасов денег.
Россия сопровождает свое военное наступление на Украину мощной пропагандой, оружием против которой в руках Киева могла бы стать объективность и правда. Но украинская сторона в свою очередь все больше поддается соблазну отвечать собственной пропагандой и не позволяет говорить несогласным с позицией власти.
Как передает ZN.UA, об этом сегодня пишет The Economist. Издание напоминает, что в конце протестов на Майдане журналист Савик Шустер, тесно связанный с соратниками тогдашнего президента Виктора Януковича, имел неосторожность пригласить на эфир лидеров оппозиции. За это его программу закрыли. Но олигарх Петр Порошенко позволил программе Шустера выходить в эфир на своем телеканале. Сейчас же Порошенко стал президентом Украины, а журналист опять жалуется на давление со стороны власти.
Он пригласил в студию российского журналиста, который критиковал официальный Киев и обвинял его в организации «братоубийственной войны». Шустер объясняет, что российский гость был приглашен для информационного баланса. Но однопартийцы президента Украины восприняли это как подыгрывание российской пропаганде.
«Информационная война — это новое искусство для Украины, но она стремительно учится. Перед лицом слаженной и хорошо финансируемой пропагандистской машины России, правда и открытость должна была стать мощным украинским оружием. Но рассказывать правду — это очень кропотливая и тяжелая работа, поэтому Киев порой сам использует дезинформацию», — говорится в статье.
Издание пишет, что украинские чиновники так часто замалчивают истинные данные о количестве погибших на войне в Донбассе, что журналисты теперь воспринимают цифры как символический код.
«Если говорят о 14 погибших, это означает, что столкновений было очень много. Если же сообщают о двух погибших, это означает, что день был относительно спокойным», — объясняет редактор еженедельника «Новое Время» Виталий Сыч.
Обозреватель добавляет, что украинские лидеры также отрицают ответственность за гибель мирных жителей и тем самым подрывают доверие к себе среди людей, которые живут на оккупированных территориях. А критика властей отвергается, как «провокация агентов Кремля». Издание также напоминает об аресте блогера Руслана Коцабы, который высказался против мобилизации.
Власть Украины обвинила его в работе на пользу российских интересов. Правозащитники Amnesty International признали Коцабу узником совести.
«Мы становимся такими, как и они», — прокомментировал неназванный украинский чиновник, намекая на российскую пропаганду и имитацию ее методов с украинской стороны.
В это же время, в Украине появилось Министерство информации во главе с бывшим продюсером «5 канала» Юрием Стецем, который также является другом президента Порошенко. Журналисты и общественные деятели осудили создание такого ведомства, называя его «министерством правды».
Стець на это отвечает, что критики «читали Оруэлла, но забыли про Черчилля», намекая на британское министерство информации, которое существовало во времена Второй мировой войны. Новый министр ставит перед собой цель организовать координацию между правительственными СМИ и разработать инструменты противостояния российскому информационному наступлению.
«Мы должны научить власть говорить правду», — настаивает он, обещая не вводить цензуру или пропаганду.
Цензура в Украине вряд ли возможна, но в определенной степени существует, поскольку большинство СМИ в руках могущественных олигархов. В это же время издание пишет, что министерство Стеця, похоже, поступает глупо, пытаясь скопировать лучше профинансированную российскую пропаганду.
«Они смотрят, что делает Россия, и думают, как это применить в Украине. Мы воюем пропагандой против пропаганды», — говорит Оксана Романюк из Киевского института массовой информации.
Министерство также объявило, что собирается создать международный телеканал в противовес российскому Russia Today, и будет называться он Ukraine Tomorrow. Стець также основал так называемую «Украинскую информационную армию», задача которой распространять в интернете утвержденную властями информацию и спорить с российскими «троллями» в комментариях. Недавно «информационная армия» распространяла видео-ответ на российский пропагандистский ролик о российском оккупанте.
В это же время украинские журналисты думают над своей работой в условиях войны, которая поставила их на передний план.
В редакции телеканала 1+1 висит флаг подписанный украинскими солдатами, а на полках лежат гильзы и обломки аэропорту Донецка. Посреди одной из комнат стоит манекен для битья, который олицетворяет Владимира Путина, а рядом стоят ящики для пожертвований с подписью: «Помоги защитить Украину». Генеральный директор телеканала Александр Ткаченко объясняет, что его журналисты «чувствуют себя как будто они на войне. Не физически, но в условиях нового вида войны».
Журналисты между собой постоянно спорят, могут ли они помогать Украине не нарушая стандарты своей профессии.
«Украинская журналистика переживает кризис ценностей», — считает тележурналист Ольга Червакова, которая стала политиком и теперь работает в парламентском комитете по вопросам свободы слова и информации.
Поездки в Донбасс стали особенно опасными для украинских журналистов из-за нападений пророссийских боевиков. Поэтому освещать события сбалансировано стало очень сложно. В результате репортажи стали очень однобокими, а иногда «террористами» называют даже всех жителей оккупированной территории.
Такие обобщения мешают украинцам понять, что происходит в действительности, — цитирует издание журналистку Наталью Гуменюк с Hromadske.TV, которая остается одной из немногих, кто до сих пор ездит в зону конфликта. Освещение войны в собственной стране ставит перед журналистами много моральных вопросов.
«В случае нападения человек инстинктивно пытается защититься. Здесь то же самое», — объясняет директор информационного агентства «Интерфакс-Украина» Александр Мартыненко.
Он добавляет, что из-за инстинктивных переживаний журналисты часто выбирают патриотизм вместо профессиональных стандартов.
Журналист 1+1 Андрей Цаплиенко рассказывает, что и раньше работал в горячих точках. Он делал репортажи с Ближнего Востока, Африки и Южной Америки и там тоже видел, как люди страдают, но тогда не мог ничем помочь и выполнял свою работу. Теперь, когда война пришла в его родную страну, он пытается одновременно быть и волонтером.
«Здесь я понимаю, что могу помочь», — говорит Цаплиенко.
По его словам, он собирался стать добровольцем и пойти на войну как солдат. Но украинские военные на фронте его убедили, что работа журналиста не менее важна.
«В это же время, граница между объективностью и попытками помочь для украинских журналистов остается спорной», — говорится в статье.
Ни для кого не секрет, что в своей борьбе за права русскоязычного населения президент РФ имеет рьяного вдохновителя и духовного предводителя в лице Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и его Церкви. И в последнее время все настойчивей звучат призывы уже не к защите русских, а к защите православия в Украине. Пока миряне отстаивают землю на Востоке Украины, Западная часть страны находится под прицелом русского православия. Выращенные на украинской земле, но вскормленные российской пропагандой, священники УПЦ Московского патриархата продолжают вносить путаницу в головы своих прихожан, прославляя Путина и молясь за Россию.
Ровенская и Волынская области в средине прошлого столетия были регионами, где зародилось протестное движение УПА, где сильны были дух украинизма и свободолюбия, шедшие с недр народного сознания. Уничтожить это физически, для НКВД было мало, власть советов стремилась изменить генетическое восприятие украинцев, как нации. Церковь стала одним из главных инструментов достижения этой цели.
Путин и его приспешники не придумали ничего нового. Сегодня российская православная пропаганда не гнушается пользоваться агрессивными методами внушения, не вдаваясь в вопросы достоверности информации.
В последнюю неделю многие российские интернет издания облетели слова некой Галины Запорожцевой, представителя организации «Матери Украины» о крестовом походе против православия в Украине. Суть не в том, что это был очевидный пропагандистский вброс. Суть в том, что на такие вбросы нужно реагировать правдой. Ведь фразы: «На Украине идет полномасштабная религиозная война. Идет активное насаждение католицизма. Горят православные церкви. Православные батюшки ищут способы переселить свои семьи из Западной Украины в другие регионы страны…», все чаще мелькающие в лентах СМИ несут прямую угрозу психическому состоянию не только русских в России, но и украинцев посещающих УПЦ Московского патриархата, а их не так уж и мало.
О восьми «сожженных» и «оскверненных» храмах в Ровенской области, о «наколотых» и «пьяных» представителях Правого сектора, совершавших эти «осквернения», о том, каковы на самом деле взаимоотношения между представителями УПЦ Киевского и Московского патриархатов, об участии Церкви в жизни украинцев и многом другом разговаривали с клириком Свято-Покровского кафедрального собора УПЦ КП г. Ровно протоиереем Анатолием Матяшок и протоиереем Василием Рудницким, пресс-секретарем Свято-Покровского кафедрального собора.
Протоиерей Анатолий Матяшок и протоиерей Василий Рудницкий на опевании погибшего в АТО Николая Каранухова
«По моему мнению, несмотря на то, что Московская Церковь на Западной Украине играет негативную роль и является источником сепаратизма, утеснениям и гонениям со стороны как УПЦ Киевского патриархата, так и верян украинской православной церкви она не поддается», — говорит протоиерей Анатолий Матяшок.- «Хотя вызывает негодование подстрекание на проповедях молиться «за государство русское», за президента Путина, за «русский мир» и призывы «Путин придет и нас спасет!».
На присяге бойцов 10-го батальона ДУК
«Роль Церкви — это спасение человека, но каждая Церковь находится в структуре государства, поэтому должна придерживаться основ того государства, в котором она существует. Посему естественно, что мы поддерживаем свое войско, Украину и народ. Мы должны заботиться о своем народе, о своем государстве, о своей истории. Относительно содействия радикальным националистическим организациям мы стремимся соблюдать умеренность, однако это не мешает нам поддерживать всех, кто идет на защиту нашего государства. В этом вопросе не имеет значения, к какой организации относятся патриоты Украины. И ни в коем случае не идет речь о силовом захвате храмов представителями «Правого сектора» или другими националистическими организациями», — продолжает протоиерей Анатолий Матяшок. — «Однако Церковь не может стоять в стороне. Мы хотя и священнослужители, но мы и граждане этой страны, мы заботимся о ней в не меньшей мере. Нас волнует будущее развитие Украины, страны в которой будут жить наши дети».
Протоиерей Тарас Варварук в зоне АТО
«На самом деле на Ровенщине никто храмов не осквернял и не поджигал. Правда, есть ряд общин, на сегодня их около десяти, изъявивших желание перейти из Московского патриархата в Киевский. И мы их приняли. Однако стоит акцентировать, что при этом не было никаких захватов храмов, это был добровольный переход общин из одной конфессии в другую. Мы за эти решения никого не агитировали, но по опросу 90-95% общины выразили желание изменить конфессию.
Относительно причин, почему так произошло.
Людей возмутило то, что священники Московского патриархата не хотели молиться сначала за Героев Небесной сотни, потом не хотели признавать аннексию Крыма, а когда уже произошли сегодняшние события, то есть война на Востоке, они не признают, что это воюет Россия против Украины (следует отметить, что до сих пор нет официальной позиции представителей Московского патриархата в этом вопросе). Священники Московского патриархата вначале не хотели отпевать погибших на Востоке воинов, хотя сегодня им Бог уже дал ума, они открыто агитировали за «русской мир», за Путина и за русское воинство. Конечно, такая позиция не могла быть принята патриотически-настроенными парафиянами. Все священники остались в составе Московского патриархата. Они переехали в другие приходы Украины, или же остались и молятся дома вместе с теми прихожанами, которые не поддержали общину», — рассказывает протоиерей Василий Рудницкий.
То есть, никто из священников Московского патриархата, даже при потере общины, не уехал в Россию, а даже напротив, стремится остаться на Западе Украины, в более безопасном месте.
«Следует отметить, что УПЦ УП является такой же церковью, как и УПЦ МП — те же каноны, те же догматы. Эти Церкви искусственно разделены, в первую очередь, из-за политических мотивов. Если бы объединились Церкви УПЦ КП, УПЦ МП и Автокефальная Православная Церковь, то это была бы самая большая церковь в мире. Россия, претендующая на большинство в православном мире, даже при наличии огромной территории России, не была бы такой сильной без УПЦ МП. Без Украины русская православная церковь не может претендовать на первенство в мире, поэтому и выгодно, чтобы не было никакого объединения церквей. Ведь, если бы была единая Церковь, то, скорее всего, событий, которые сегодня происходят на Востоке Украины, не было бы вообще», — продолжает Василий Рудницкий.
Следовательно, в Ровенской области не имели место события, указанные в российских СМИ: осквернение храмов и их поджог. На самом деле конфликты создавали священники УПЦ МП не желая терять общины. Ведь потеря общин русской Церкви в Украине можно приравнять к потере Россией территорий захваченных на Востоке Украины и дальнейшее ослабление влияния на соседнее государство.
Мирная жизнь у чеченки Амины Окуевой закончилась с началом Майдана, на котором она была медиком в 8-й «Афганской сотне» Самообороны.
Пока Окуева, позывной «Сура», официально числится фельдшером в батальоне милиции особого назначения «Киев-2». Одновременно она активно занимается легализацией Международного миротворческого батальона им. Джохара Дудаева, являясь его пресс-офицером.
Со слов Амины, это подразделение, основанное год назад в Дании известным чеченским полевым командиром Исой Мунаевым, вскоре должно официально влиться в состав МВД.
Бригадный генерал непризнанной Чеченской Республики Ичкерия Мунаев был убит под Дебальцево 1 февраля 2015-го. Исполняющим обязанности командира батальона стал Адам Осмаев – муж Амины.
Осмаев еще в феврале 2012 года был задержан СБУ в Одессе. Среди прочего, ему вменяли «создание террористической группы», целью которой было «физическое устранение первых лиц Российской Федерации», а именно – Владимира Путина. Экстрадиции в Россию помешало только решение Европейского суда по правам человека, в котором высказали опасения, что в России к Адаму могут применить пытки.
После победы Евромайдана Амина Окуева потребовала реабилитации своего мужа, чего и добилась в ноябре прошлого года (суд пересмотрел дело). Сразу же после освобождения Осмаев вступил в ряды батальона им. Дудаева. И сражается там рядом с женой.
На фото: Амина Окуева и ее муж Адам Осмаев
Не смотря на то, что родилась я в Одессе, долгое время жила и на Кавказе, и в Москве. В Одессу вернулась только 12 лет назад. Получила высшее медицинское образование, специализация: общая хирургия.
До Майдана работала в больнице. А когда все началось, то бросила работу и вступила в Самооборону. Так до сих пор и не удалось вернуться к мирной жизни. Просто для меня Майдан плавно перешел во фронтовую жизнь. Не было даже какого-то конкретного момента принятия решения. Это произошло, как само собой разумеющееся. Как продолжение той же борьбы, которая была на Майдане, только уже с более серьезным врагом – на новом уровне.
Как только начали формироваться добровольческие батальоны, мы с товарищами по Майдану начали выбирать батальон, в который вступить. Большая часть нашей 8-й «Афганской сотни» сформировали Добровольческий батальон «Айдар». Я же, в составе узкого круга товарищей по Майдану, вступила в батальон «Киев-2». Состояла в нем с июля прошлого года. На данный момент являюсь лейтенантом МВД Украины.
По военному билету я фельдшер, так как моя гражданская специальность – врач. Но на самом деле, меньше всего занимаюсь на фронте медициной. Конечно, если что-то серьезное, то подключаюсь и помогаю другим медикам. А так, раньше, во время службы в батальоне «Киев-2», я наравне с остальными ходила в наряды – несла обычную службу рядового бойца.
Сейчас же большей частью занимаюсь решением организационных вопросов, планированием, командованием. На войне карьера продвигается быстро: кто показал соответствующие способности, тот и действует.
На фото: Амина Окуева и бригадный генерал ЧРИ Иса Мунаев
Причины, побудившие пойти на фронт, для меня, как для чеченки, простые. Россия, которая сейчас так вероломно напала на Украину, наш извечный враг. У каждого из чеченцев есть родственник или друг, погибший от рук российских карателей. Я не исключение: за эти 20 лет перманентной борьбы чеченского народа за существование, погибло много моих близких и друзей. Поэтому считаю своим долгом внести свою лепту в то, чтобы справедливость наконец восторжествовала, и кровавая империя была разрушена. Очень рада, что могу помочь Украине в ее справедливой борьбе за свободу, в борьбе против обезумевшей от крови и безнаказанности Орды, которая нам, к сожалению, очень хорошо знакома.
Мой сын-подросток знает, что я на фронте и спокойно к этому относится. Пока он у родственников. Но если вдруг, не дай Бог, эта война затянется, то, думаю, через пару лет он присоединится к нам с мужем. Я всегда старалась воспитывать его с пониманием того, что защита страны, борьба с агрессором – это долг мужчины.
Бойцы относятся ко мне как к «своему парню», поэтому у них тоже никаких ненужных вопросов не возникает. Конечно, если девушка будет регулярно отлынивать от общих задач, то рано или поздно ее сошлют в «вечный наряд по кухне». Но в целом, как изначально себя зарекомендуешь и поставишь – так оно дальше во всем и пойдет.
Когда во время несения службы под Дебальцево, мы строили фортификационные заграждения, а проще говоря, таскали мешки с землей и песком, поначалу ребята пытались мне в этом воспрепятствовать (я там одна была из бойцов женского пола). После упорного, но не слишком продолжительного противостояния, ребята оставили за мной право работать наравне со всеми остальными. А в нарядах по кухне я была даже реже многих других, хотя и от этой обязанности отлынивать не старалась.
Как-то, довольно давно уже, командир говорил, что мне скоро захочется платье в цветочек и каблуки. Не захотелось пока. И не думаю, что в ближайшее время захочется. Чувствую себя здесь абсолютно комфортно и в своей тарелке. Страшно мне на фронте не было. Что бы ни происходило, я стараюсь не поддаваться панике и сконцентрироваться на какой-то своей определенной задаче.
Страшно бывает, когда находишься в тылу, а с фронта приходит какая-то новость от ребят. Тогда, по сути, ничего сделать не можешь. Сидишь и переживаешь. Остается только молиться за них.
Пожалуй, самый страшный для меня момент был, когда в ночь с 1 на 2 февраля позвонил мой муж, Адам, и сказал, что Иса Мунаев убит, а они отступают из-под Дебальцево. Я тогда была не с ними. Очень долго «собирала себя по частям» и брала в руки.
Беседовал: Андрей Сантарович
Фото: Никита Завилинский; из личного архива Амины Окуевой
Несмотря на перемирие на Донбассе, сценарии дальнейшего развертывания военного конфликта исключать нельзя.
Ранее мы публиковали первую часть анализа компанией Stratfor военных операций, которые Россия может провести на территории Украины.
Американская частная разведывательно-аналитическая компания Stratfor в своем исследовании проводит анализ сценариев, в которых российские и западные силы могут вступить в прямой конфликт в Украине.
Stratfor еще называют «теневым ЦРУ», компания занимается сбором и анализом информации о событиях в мире. На основании собранных сведений аналитиками компании составляются экономические и геополитические прогнозы.
Предлагаем ознакомиться с возможной реакцией Запада на военную активность России, которая приводится в исследовании Stratfor.
Все решит авиация
Если Соединенные Штаты и/или НАТО отреагируют на открытое военное наступление России в Украине, самым быстрым и, пожалуй, самым целесообразным способом оказания огневого воздействия на театре военных действий станет использование авиации.
При полномасштабном участии сил США или НАТО в конфликте, вполне вероятно, что наступление России будет обречено на провал.
У НАТО и США имеются мощные сухопутные войска, которые можно развернуть в Восточной Европе и в Украине в случае необходимости, но для переброски этих сил и средств на театр военных действий уйдет много времени.
И даже в этом случае без достижения превосходства в воздухе такие войска вряд ли будут введены в бой.
По этой причине в рамках анализа возможных ответных действий Запада мы рассмотрели его возможности по применению в Украине значительных сил авиации для срыва российского наступления и принуждения противника к отступлению.
Это будет сложная операция, которая потребует развернуть авиационные силы и средства на аэродромах вблизи позиций российских войск, наладить тыловое снабжение этих сил, осуществить действия по подавлению российской системы ПВО, а затем приступить к наземной операции с целью ослабления российского военного потенциала на территории Украины.
При анализе вариантов военных действий Москве придется учитывать самый худший сценарий, в котором страны НАТО в Восточной Европе предоставят свои военно-воздушные базы в распоряжение ВВС США и будут осуществлять материально-техническое обеспечение.
Самое главное – превосходство в воздухе
Прежде чем начать полномасштабные действия ВВС против российских войск, Соединенным Штатам и их европейским союзникам надо будет разместить рядом с Украиной большое количество истребительной авиации.
Этим самолетам придется не только обескровливать российскую наземную ПВО перед сухопутным наступлением, но и бороться с российской авиацией, оказывающей воздушную поддержку наступающим войскам.
Для достижения стратегического перевеса, необходимого для завоевания превосходства в воздухе понадобится максимально возможное количество современных истребителей.
Европейские ВВС уже находятся довольно близко к украинскому театру, но в рамках передового развертывания ближе к Украине потребуется ограничить время полета до цели и сократить нагрузку на самолеты-заправщики, которые и без того будут задействованы по максимуму в операции такого размаха и масштаба.
Но Соединенные Штаты столкнутся еще с одной проблемой стратегического развертывания авиационных сил и средств, которая связана с переброской авиации из континентальной части США в Восточную Европу.
Темпы переброски и развертывания авиации будут зависеть от множества факторов, таких как наличие самолетов-заправщиков, стратегической военно-транспортной авиации и аэродромных мощностей в пунктах назначения и в местах промежуточной посадки.
Первые самолеты ВВС США смогут доставить на театр военных действий относительно быстро, что в основном связано с тем, что несколько американских истребительных эскадрилий заблаговременно размещены на авиабазах в Европе.
Три эскадрильи F-15 дислоцируются на базе королевских ВВС Лейкенхит в Британии, две эскадрильи F-16 находятся в Италии на ВВБ Авиано, и одна эскадрилья F-16 развернута на авиабазе Шпангдалем в Германии.
Их можно будет перебросить на аэродромы Восточной Европы в первые двое суток после получения приказа
Мы продолжаем серию небольших интервью с украинками, которые сознательно пошли на фронт и сейчас воюют в зоне АТО наравне с мужчинами.
Кто эти женщины, каковы были их мотивы? Что они сказали детям, мужьям и родителям? Как это вообще – быть женщиной на войне, спать в солдатской казарме, стрелять и убивать?
Наша сегодняшняя героиня – Елена Билозерская, боец Добровольческого Украинского корпуса «Правый сектор».
— Представьтесь – ваше имя и боевой позывной?
— Позывного у меня нет, не прижился как-то. Я здесь единственная Елена. Поэтому так вот Еленой и осталась.
— Расскажите немного о себе: где родились и выросли, работали?
— Родилась и выросла в Киеве. С 2004 года занимаюсь журналистикой, последние несколько лет – совладелец и главный редактор информационного агентства «Рядом с вами». Во время правления Януковича много занималась правозащитной деятельностью – защищала как преследуемых по политическим мотивам, так и обычных заключенных от беспредела. Но получилось так, что знают меня больше как блогера.
— Когда и почему решила воевать? Мотивы: доказать себе и другим что-то, защита страны от внешнего агрессора, месть за погибшего близкого человека, что-то другое?
— В прифронтовой зоне я нахожусь с конца апреля прошлого года. Участие в боевых действиях начала принимать с конца июня. Мотивы – видимо, такие, как и у всех добровольцев: решила, что смогу на фронте быть полезной. Еще до войны умела неплохо стрелять и немного знала тактику ведения боевых действий.
— Есть ли муж, дети? Сколько лет детям? Знают ли они, что вы на фронте? С кем остались? Как в целом дети, муж, родственники и друзья отреагировали на ваше решение уехать на фронт, не отговаривали вас?
— Есть муж, с которым мы воюем вместе. Детей пока еще нет, надеюсь родить их после войны. Дома ждут родители. Переживают, конечно – я у них единственный ребенок, но поддерживают во всем. Они знают, где я и чем занимаюсь, разве что маме стараюсь не рассказывать о наиболее опасных эпизодах, чтобы она не слишком волновалась.
— В какой батальон и когда попали и почему именно в это подразделение?
— Воюю в составе Добровольческого Украинского корпуса «Правый сектор». Здесь мои друзья и близкие люди, которых я знаю много лет. Так что вопрос о выборе между различными подразделениями изначально не стоял. Уже во время войны, в сентябре, я была избран в Провод политической партии «Правый сектор».
— Военная специальность, почему именно такая?
— Учусь на снайпера, но назвать себя профессионалом в этой сфере еще не могу. Учу теорию, беру иногда участие в боевых выходах, но практических занятий на полигоне мне хватает до сих пор из-за постоянной проблемы с боеприпасами. Почему именно на снайпера – мне это нравится, я довольно метко стреляю и от природы имею огромное терпение – могу долго сидеть в засаде.
— Трудно ли женщине находится на фронте в мужском коллективе? В чем заключаются эти трудности – в общении, необходимости доказывать мужчинам что-то, в отсутствии уважения с их стороны? Как выходили из этих ситуаций?
— Трудности есть, конечно. Вероятно, если бы я ни в чем не уступала мужчинам-бойцам, трудностей бы не было или было меньше. Но это не так. Я значительно слабее физически, плохо бегаю. Поэтому постоянно приходится бороться за свое право воевать, а не сидеть перед монитором на базе. На те боевые задачи, которые мне заведомо не под силу, я и сама не рвусь попасть, чтобы не стать обузой для ребят. Но дай им волю – они бы вообще не брали меня на боевые задания. Хранят очень.
— Есть ли сложности, которые касаются бытовых условий (например, спим вместе с бойцами-мужчинами в одной казарме), в личной гигиене? Как вы это решаете?
— Трудностей с бытом нет вообще. Я не капризная барышня и в особых условиях не нуждаюсь. Мой необходимый минимум – это чтобы было где согреться и было, что есть. Это, слава Богу, у нас почти всегда есть.
— Чего больше всего не хватает из «мирной жизни»?
— Лично для меня, некоторой проблемой являются частые переезды и необходимость при этом следить за вещами, чтобы ничего не пропало, не потерялось, не сгорело во время обстрела. В отличие от большинства наших, я очень люблю и ценю свои вещи и переживаю, когда с ними что-то случается. В мирной жизни такого не бывает, потому что все необходимое хранится дома и никуда не девается. Кроме этого, мне всего хватает общения с близкими, которые остались дома. Я каждый день общаюсь с ними по телефону. Здесь, на фронте, имею кота, которого зовут Ватничек. Он для меня все – больше как ребенок, чем кот. Он работает психотерапевтом для целого подразделения. Без него было бы гораздо труднее. Он очень умный – сам открывает кран, когда хочет пить (но никогда, правда, не закрывает), и пишет за меня моим друзьям письма в Фейсбуке. Получив этот набор букв, друзья уже не боятся и не спрашивают, что со мной произошло – знают, что это Ватничек поработал.
— В каких основных боевых операциях участвовала? Одна-две самых запоминающихся историй, которые потрясли, когда было по-настоящему страшно? Не было ли после пережитого страха желания все бросить и вернуться в тыл, к семье?
— Участвовала в боях за Карловку, Авдеевку, была в Степановке под Саур-Могилой, многократно выезжала на Пески под Донецком. Потом было несколько разведвыходов в районе Донецкого аэропорта. В сам аэропорт, к сожалению, не попала – не пустили. Особенно яркие эпизоды – это когда во время первого боя за Карловку мы выходили из окружения (бежали, отстреливаясь, около двух километров, а по нам стреляли из домов с расстояния 40-50 метров), когда в Авдеевке я заняла позицию в кустах и прикрывала наших, которые забегали на улицу, а вражеский снайпер заметил меня и начал обстреливать из высотки. Когда мы много раз пролетали на машине на большой скорости под минометным обстрелом. Когда меня ударной волной выбросило из горящего здания, порвало связки на ноге – месяц ходила с костылем. Мой кот был там вместе со мной, мы оба чудом выжили. Из печального – в один день потеряла двоих друзей. Подорвались на мине. Страшно бывает перед боем, а во время и после – никогда. Конечно, когда мне бывает страшно, я клянусь себе, что это мой последний боевой выход. Но когда все хорошо заканчивается, сразу же об этом забываю.
Вся Україна вважала його загиблим, а він повернувся додому живим. Юрій Лазарьонок, рядовий кулеметник з Дніпродзержинська, півроку провів у полоні на Луганщині. Його принижували і знімали з ним прощальні відео. Йому влаштовували імітовану страту задля психологічного тиску.
“Раз ты рядовой, ценности никакой не представляешь, мы тебя просто повесим. Так, для наглядной агитации. Будешь ворон кормить. Висеть и вонять”.
Він був «в’язнем номер один», проте навіть місцеві ділилися з ним чаєм. Як потрапляють у полон, та як в ньому виживають – 49-річний солдат розповів «Громадському радіо».
Лазарьонок Юрій Олексійович народився і виріс в Дніпродзержинську, працює старшим машиністом Дніпровського металургійного комбінату. Як тільки активізувались події у Криму – залишив свої дані у військоматі. З початку літа пішов добровольцем в Кіровоградський 42-ий батальйон територіальної оборони. Пройшов навчання на оператора-наводчика кулеметної установки. В кінці серпня під Краматорськом під час операції з визволення побратимів – потрапив до рук протилежної сторони.
http://youtu.be/4qpgjEg06I4
«Мы попали на блокпост ЛНР. Началась перестрелка, первый раз БТР выехал наш благополучно, но потеряли ЗУшку, и один КАМАЗ. Снайпер застрелил водителя. Водителя убили, ЗИЛ остановился, остальных тоже перестреляли, 3 человека осталось. Созвонились с нашими: “пацаны, приедьте, заберите нас”. Пока переговорили, дали добро, поехали мы забирать раненых, приехали — нас там уже ждали. Засаду организовали и хорошенько нас там потрепали. Наших они там убили человек 7, остальные все вышли.
Наш “хомячок” ехал первый. Как раз мы грузили кого-то, и с гранатомета по нам попали. Водителя убили первого, как раз напротив его головы попал кумулятивный снаряд и кумулятивной струей голову его сдуло прямо на меня. Я не знаю, как я чудом живой остался. Брызги от его головы, мне от головы и до ног, все заляпано было его мозгами. Ну и осколки. Лопнула барабанная перепонка у меня. Кровь с носа, с уха шла. Оглушенный был. Но в шоке я вылез оттуда, добрался до «зеленки» (зелені кущі, дерева — прим. редакції).
И только в «зеленке» я почувствовал, что я раненый. А до этого или от страха, или я не знаю от чего, вылетел оттуда. Я никогда не думал, что так быстро можна вылезти из БТРа. В «зеленке» обнаружил, что у меня рука ранена, ноги раненые.
И там еще три хлопца сидело с разведки. Говорю, ребята, давайте располземся, а то сидим здесь, как 12 месяцев. Одна граната, и нас нет. ЛНРовцы через дорогу от нас были. Я отполз метров 20, созвонился со своими в части. Они говорят «щас приедем, заберем». Ну я так понял, никто уже за нами не приезжал.
Там позывной Вирус говорил “мы тебя звали”, но я не мог не слышать. Значит, я был без сознания. Я там несколько раз терял сознание. Они ушли, а я остался без сознания. Меня забыли, не забыли, думали, может, меня убило. «Зеленку» обстреливали беспрерывно».
Під вечір Юрія Лазарьонка, пораненого і знесиленого, таки знайшли ЛНРівці.
«Ну шо… «оттырили» хорошенько. Повезли куда-то в больницу, оказали медицинскую помощь. Повытаскивали осколки. Укололи лидокаин, анальгин. Зашили артерию. Кровь остановили. Отвезли куда-то, вкинули в погреб какой-то. До утра я там сидел».
Це відео на Ю-тьюбі побачили 330 тисяч глядачів. Оператор назвав його «Предсмертное видео украинского солдата». На ньому Юрій Лазарьонок сидить на білому бордюрі біля автозаправки, тримаючи біл яскривавленої щоки шматок тканини. На питання оператора відповідає неохоче.
«Покатали по блокпостам. Показывали товарищам свеженького укропчика. Дубасили меня там, отводили душу. Правда, уши отрезать не разрешили. Посрезали только нашивки с меня. Посрезали камуфляж.
Очень расстроились, что я не десантник, офицер, а рядовой. Сказали: “Раз ты рядовой, ценности никакой не представляешь, ни там, ни здесь, то мы тебя просто повесим. Так, для наглядной агитации. Будешь ворон кормить. Висеть и вонять”.
Одели мешочек на голову, вывели во двор, привязали, но не повесили. Два раза имитировали расстрел. Один раз повешенье. Это уже после допроса. Там снимали кино они. Ну я там понял, россияне уже снимали».
Під час зняття відомого відео полонений не думав ані про смерть, ані про життя. Настільки все в нього було відбите.
Родина побачила відео з ним уже за кілька днів. Незважаючи ні на що вірили, що він живий, говорить його сестра Тетяна.
«Мы тогда смотрели, все, что можно, искали, когда он пропал. Мы ж тоже думали по началу, надеялись. Надеялись и знали».
Старенькій матері вирішили нічого не казати, відео не показували.
«Ми ж не казали, вона не знала, що він у плєну» «А все одно чувствовала». «Не казали, думали от-от прийде, надіялися».
Валентина Петрівна, все одно відчула, що син у небезпеці.
«Я знаю, мала була, від дорослих чула. Еслі вода сниться – то біда. Я зразу про то й подумала. А потом ще й приснився обратно, що приніс вузол з яйцями. Такі круглі, бордові, кинув і пішов. Думаю, ну це кров’яні».
Коли ролик на Ю-тьюбі розійшовся по інтернету, декілька разів їм телефонували різні невідомі люди і вимагали викуп. Та вони не спішили збирати гроші, оскільки підозрювали шахрайство, розповідає.
«Позвонили сестре Оле с Днепропетровска. Требовали 5 тысяч гривен. Она говорит: «Дайте хоть слово ему сказать». Говорит: «он не может». «Ну скажите, хоть узнайте у него, кто я такая. Вы ж мне звоните. Ктоя ему?». И они больше не вызванивали. А потом звонили говорили, что он в Горловке. Что отдадут за 10 тысяч гуманитарки. Мы не повелись, потому что они должны хоть слово дать сказать».
У тюрмі
Потім Юрій Лазарьонок потрапив до Стаханівської тюрми. Більшість часу в полоні він провів серед місцевих вбивць, наркодилерів, звичайних злочинців, чи просто тих, що провинилися.
«Многие идут в ополчение, потому что просто нечего есть. Ополченцам платят, начали платить где-то с ноября.
Там много нормальных хороших людей даже среди ополченцев. Приятели, не приятели, но они ко мне, по крайней мере, относились по-человечески. Были сволочи, конечно, сепаратисты самые натуральные, которые смотрели на меня зверем. Им скажи “фас”, порвали бы, как Тузик грелку. А есть такие, что не против, чтоб мы завтра туда пришли и все вернулось, как было.
Там люди просто выживают. Воды нету, жрать нечего. У кого работы нет — у того нет денег. Он может рассчитывать только на гуманитарный супчик. А супчик — он из того же бачка, что и нас там кормили в тюрьме. Кормили впроголодь и такой дрянью. Я не знаю, сколько надо не есть, чтоб проглотить эту баланду. Менты говорили: “А многие, на воле, даже этой баланды не видят”. Люди ходят с детьми, побираются. Ехать некуда, жрать нечего.
Трудовой лагерь — весь Стаханов. Меня выводили только по месту, по хозяйству. А остальных гнали на работу. Разминирование, рытье окопов, разгрузка отгрузка угля, боеприпасов, ремонты, завалы. Это все вот эти сидельцы выполняют. По мере надобности их трамбуют. Поймали мужика выпившего за рулем, притащили. Или плати штраф, или вперед, на работу!»
За словами Юрія, найважчим було сидіти в одиночній камері. Бути ізольованим не лише від своїх, а й від людей та занять загалом.
Я старался не афишировать, кто я такой. Ну многие знали. Называли меня там “Заключенный номер один”. Многие мне помогали, сигареты давали чай. Местные. Я так понял, что местные мне симпатизировали. Они наелись уже этих казачков, устали от войны. Переживать вернутся дети со школы, или не вернутся…»
Звільнення
Своїм звільненням Юрій Олексійович зобов’язаний волонтерам. Не називає їх імен, але по-справжньому щиро їм вдячний за своє звільнення з полону.
«Мне сказали «приготовься, за тобой приедут». Ну это не значит, что на свободу, может меня прикопать куда-то везут. Когда меня вывели, дали сигарет на дорогу, снарядили меня. Смотрю, стоят россияне. Ну у них специфический вид, не как у казаков. Они меня сразу лицом к стене. Связали очень профессионально. На голову два мешка. Думаю: “Ну, все. Наконец-то меня расстреляют, наверное”. Потом, когда меня начали грузить в машину — грузили очень аккуратно, профессионально, видимо, эти ребята не первый раз этим занимаются. Думаю, нет. Если б меня везли расстреливать, со мной бы сильно не церемонились».
Наступного дня Юрій Лазарьонок опинився в руках волонтерів.
«Не знаю, за что они договаривались. Я ничего не платил. Меня попросили их не разглашать. Они там. Ни меня первого, ни меня последнего. Пускай выручают. В плену — там очень тяжело сидеть. Страшно, самое главное, что не знаешь. Ничего не говорят, никакой информации».
Вже два тижні військовий вдома. Хвилюється, що на квартирі батьків не може ніяк закінчити ремонт. Стелю постійно затоплює, а відповідний ЖЕК не реагує на скарги мешканців. Найближчим часом Юрій Лазарьонок пройде лікування у військовому шпиталі і повернеться на фронт.
«Если убрать кацапов оттуда, российские войска, то даже если они технику оставят — ополченцы эту войну не выдержат. Ну неделю, две выдержат. чтоб сказать, что они там такие геройские вояки. Без Путина их раздавят моментально. Армия украинская не та, что год назад. У нас уже появились оытные обстреляные содлдаты. Которые уже умеют воевать. Не того уровня, что российский спецназ, но ополченцам до них далеко».
Живе боєць з дружиною, має дорослих доньку та сина. Останній зібрався на війну після того, як батько опинився в полоні. Зараз хлопець воює на Сході.
Коли потім, вже на волі, Юрій Лазарьонок дивився відоме відео з собою — було цікаво побачити себе зі сторони, і не більше. Набагато тяжче згадується не відео, а сам бій, в якому потрапив у полон. Цей бій снився Юрію з місяць.
Этих людей сложно выделить на фоне военных в камуфляже. Ну, разве что по бело-красным нашивкам на рукавах НАТОвской формы: «ОО «Белые береты» – медотряд спецназначения». Первая мысль – инструкторы НАТО уже в Украине. Слышать о них — мало, их нужно видеть на учениях, а еще важней почувствовать, почему они это делают.
Знакомство с работой волонтерской медицинской команды «Белые береты» приводит в легкое замешательство с точки зрения моральных ценностей — абсолютно прагматическое отношение к личности и человеческому телу, четкая расстановка приоритетов в бою. Под кромешным огнем все равно хороший ты человек или плохой, красивый или не очень, есть у тебя семья и или ты еще слишком молод для этого… В бою важно лишь одно — жив ты или мертв. А еще – лучше один мертвый и один здоровый, чем два мертвых бойца.
Идея создания общественной организации, способной готовить специалистов в сфере оказания первой домедицинской помощи, готовых организовать оказание медицинской помощи в чрезвычайных ситуациях, при введении военного положения или при массовых мероприятиях, координировать медслужбу в боевых условиях, а в мирное время обеспечить медицинскую поддержку скорой помощи, милиции и МЧС, возникла еще на Майдане. Как рассказывает Андрей Салагорник основатель ОО «Белые береты», активный участник всех событий в Киеве в качестве волонтера-медика, тогда важно было сохранить контакты, связь с врачами, стоявшими плечо в плечо и спасавшими жизни избитых и расстрелянных людей. Уже позже пришло понимание того, что в Украине просто не существует не то что медицинской службы, готовой прийти на помощь в чрезвычайных ситуациях, но даже первичных знаний поведения в экстремальных условиях у самих же медиков. Майдан заставил многих по-другому посмотреть на организацию медицинской службы, а продолжение конфликта уже в виде войны на Донбассе показало, что в системе украинской армии и здравоохранения существует огромный пробел в знаниях и навыках по тактической медицине. Тактической медицины как таковой не существовало. Впрочем, официально ее и не существует до сих пор. Все, что знают об оказании первой медицинской помощи в условиях боевых действий инструкторы – добыто, выучено и апробировано собственными силами.
Команда «Белые береты-Ровно»
В ноябре прошлого года Андрей Салагорник и егоединомышленники организовали первый «Всеукраїнський збір-вишкіл медиків волонтерів». С Тернополя в Ровно вместе с врачом Татьяной Воронцовой уехала идея создания регионального отряда «Белые береты-Ровно».
Возвращаясь к началу – их, медиков «Белых беретов-Ровно», сложно выделить на фоне людей в камуфляже. Рядом с военными они выглядят гармонично и профессионально. Более того, четкая организация, вдохновение и стремление научить, сделать свою работу качественно, а не просто потратить рабочее время, напоминает безукоризненных инструкторов НАТО, выученных, вымуштрованных и профинансированных соответствующими структурами. Напряженный график работы медиков «Белых беретов-Ровно» на учениях мобилизованных, в общественных волонтерских организациях, отрядах самообороны и добровольческих батальонах наводит на мысль о связи с Министерством обороны или хотя бы с Министерством внутренних сил Украины ну и о тесных контактах с иностранными организациями.
Каково же было недоумение, когда выяснилось, что общественная организация «Белые береты-Ровно» абсолютно автономный отряд, состоящий из восьми человек, пятеро из которых – хрупкие женщины. По словам координатора ОО «Белые Береты-Ровно» Юрия Тарасюка, их организация является добровольным объединением врачей-волонтеров вокруг идеи.
Координатор организации «Белые береты-Ровно» Юрий Тарасюк
«Мы не получаем никаких материальных вознаграждений, нашу организацию (в частности в Ровно) никто не финансирует. Все издержки только за собственный счет. У нас даже нет банковского счета для благотворительных взносов, как в большинстве волонтерских организаций. Это наша принципиальная позиция. Главной задачей, которую мы себе ставим – это распространение знаний по тактической медицине. А главной целью — научить спасти свою жизнь и жизнь побратима на войне», — рассказал специально для Inforesist Юрий Тарасюк. — «Объединение громады достаточно мощная сила, способная стать мобильной альтернативой неповоротливой, закостенелой, коррумпированной государственной машине. Под давлением волонтерских организаций, в частности под давлением «Белых беретов», Министерство обороны начало какое-то движение в сфере тактической медицины. Ведь в Украине даже в военной академии не преподают в достаточной мере современные подходы к спасению жизни на поле боя».
«Мы получили интересные практические знания, и было бы грешно их просто похоронить. Возникло желание поделиться этими знаниями с теми, кому они непосредственно нужны – с бойцами, отправляющимися в зону боевых действий на Донбасс», — делится впечатлениями Татьяна Воронцова, медпредставитель, за профессией гинеколог. – «Попали мы на сбор в Тернополь абсолютно случайно. Сначала было интересно сравнить знания, полученные в учебных заведениях, в ходе профессиональной деятельности с тем, чему должны учить бойцов в условиях, приближенных к боевым. Интерес совпал с желанием что-то делать на пользу Украине и во имя сохранения жизней тех, кто идет воевать».
Татьяна Воронцова на учениях в «Правом секторе»
«Даже тогда, когда в медицинских учебных заведениях еще существовали военные кафедры и преподавали военно-медицинскую подготовку, лекционный материал значительно отличался от того, что мы рассказываем и чему учим. Рассказывая как вести себя в случае ранения, мы придерживаемся НАТОвских стандартов оказания помощи, адаптированных к нашим условиям, в первую очередь к условиям ведения боевых действий в зоне АТО. Армии НАТО и США, на сегодняшний день, являются самыми современными и имеют наибольший опыт ведения боевых действий. Обязательное изучение этих стандартов каждым бойцом в армиях западных стран привело к значительному снижению количества погибших от ранения» — продолжает координатор «Белых беретов-Ровно» Юрий Тарасюк.
Команда «Белые береты-Ровно» на учениях на полигоне
Он сожалеет, что пока невозможно перенести эти стандарты на нашу реальность полностью, поскольку не хватает подготовленного персонала, эвакуационной техники, полевых госпиталей и др. Но надеется, что в дальнейшем деятельность организации «Белые береты» сможет дать основу для развития тактической медицины в Украине на государственном уровне. Что-то подобное, с привлечением иностранных инструкторов, осуществляется в проекте Виктора и Елены Пинчук «Медсанчасть». Однако этот проект не способен охватить все регионы и многие, как, например, Ровенщина, где находится один из самых мощных тренировочных полигонов в Западной Украине, остаются вне внимания мединструкторов. Эту нишу заполняют волонтеры «Белых беретов-Ровно».
Тренировки мобилизованных по тактической медицине
Тренировки мобилизованных по тактической медицине
Работа на базе «Правого сектора» Ровенской области
Последние полгода «Белые береты-Ровно» занимаются тактической подготовки со всеми желающими. С начала четвертой волны мобилизации они работают на Ровенском полигоне, обучая как непосредственно бойцов, так и медроту.
О сотрудничестве с волонтерской организацией рассказывает офицер организационно-планового отдела ОК «Север» Максим Супрун:
«Специалисты волонтерской организации «Белые береты-Ровно» сами обратились к командованию «Севера» с просьбой провести бесплатную квалифицированную методическую помощь в проведении занятий по общевойсковой и специальной подготовке личного состава на базе военной части. Работа осуществляется на волонтерских началах в свободное от работы время».
Следует отметить, что личный состав Ровенского полигона – это не много ни мало около четырех тысяч человек. Кроме того, команда «Белые береты-Ровно» успевает проводить учения на базе «Правого сектора», где в это же время проходят вышкол добровольцы ДУК.
«Мы все объединились вокруг идеи. Это не желание кому-то что-то доказать. Мы самодостаточные люди, реализовавшие себя в жизни, в работе, в семье», — замечает в ходе беседы с кореспондентом Inforesist врач Татьяна Тарасюк.
Женская команда организации «Белые береты-Ровно»
«Сложно сидеть и ждать, когда все закончится само по себе. Если есть возможность помочь – нужно ею воспользоваться. Я врач-реаниматолог городской больницы. Профессия сама по себе уже довольно экстремальная. Мне не привыкать к сложностям», — говорит о своих мотивах красавица Анастасия Козляковськая.
«Я не ожидаю ничего от работы в «Белых беретах». Просто от понимания того, что я помогаю другим, становится легче», — делится ощущениями волонтер, а теперь парамедик Екатерина Дзюбак.
«Мотивация возникла вместе с Майданом. Когда началась война, сложно было просто за всем этим наблюдать. Мы вынесли из дому все теплые вещи, перечисляли деньги на надобности АТО. Но оставалось ощущение, что этого недостаточно. Нужно было что-то делать самим», — рассказывает Татьяна Тарасюк. — «Белые береты» — это та реальная помощь, которую мы можем оказать в сегодняшних условиях. Это то, что мы можем делать наиболее эффективно. Мы надеемся, что закончится война, мы сможем повесить камуфляж на гвоздик и вернуться к нормальной жизни».
Мотивацию женщин-медиков полностью поддерживают их коллеги эндоваскулярный хирург Богдан Маслий и участковый терапевт Николай Долик.
Молодость, энтузиазм, повышенное чувство патриотизма и медицинское образование – суперактивная смесь, которая спасла и еще спасет не одну жизнь украинских военных в зоне боевых действий. А если заглянуть в недалекое будущее, то возможно именно они, волонтеры-медики ОО «Белые береты» станут основой новой медицинской, парамедицинской структуры, созданной в лучших традициях Запада со знаниями и умением, проверенными на войне и адаптированными к украинским реалиям.
А все начиналось, почти шутя, на странице в Facebook: «Дорогие друзья, «Белые береты» объявляют набор сознательных людей с медицинским образованием для работы. Зарплаты – никакой. Выезды в «жопу мира» — обеспечены. Опасность для жизни — обеспечена. Семейные проблемы – обеспечены. За справками обращаться в приват».
InfoResist начинает публиковать серию портретов украинок, которые сознательно пошли на фронт и несут там службу наравне с мужчинами. Каковы были их мотивы? Что они сказали детям, мужьям и родителям? Как это вообще – быть женщиной на войне, спать в солдатской казарме, стрелять и убивать?
Мы попытались найти ответы на все эти вопросы. Насколько это возможно в формате небольшого интервью.
С Ольгой, позывной «Рябина», мы говорили в середине февраля. Она седьмой месяц служит сапером в батальоне спецназначения Нацгвардии «Донбасс». Через несколько дней после разговора, 22 февраля, она вместе с двумя боевыми подругами попала под обстрел «Градами». Произошло это под Широкино. После отступления украинских силовиков из Дебальцево, это село на побережье Азовского моря, пожалуй, чаще других населенных пунктов фигурирует в сводках новостей с фронта. Результаты обстрела: сотрясение мозга у двоих, разрыв коленного мениска у третьей.
Изначально бойцы отказывались от госпитализации — ждали ротации, которая должна быть в марте. Но после осложнений им все-таки пришлось лечь в Днепропетровскую областную клиническую больницу им.Мечникова.
До войны я 13 лет работала в одной из воинской частей в Харьковской области. Работала как вольно наемное гражданское лицо. Кем – не могу сказать. Подписала договор о неразглашении информации. А в батальон «Донбасс» в сентябре меня взяли как сапера.
Решение уехать на фронт родилось после того, как по телевизору увидела интервью Людмилы Калининой (также служит в «Донбассе»). Подумалось: «А почему я не смогу?» То есть, в первую очередь было желание доказать самой себе, что я сильная. Но было и понимание того, что идет война, и я должна помочь своей стране, своей родине в этой войне выстоять и победить. Для меня эти два фактора объединились в один, и я поехала.
Детям, – у меня 13-летний сын и 10-летняя дочь, – я не сказала, что еду на войну. Ограничилась словами, что уезжаю в командировку по работе. Честно говоря, и сейчас не хочу им говорить (на момент выхода этого интервью дети Ольги уже знают о том, куда именно уехала их мама — они навестили ее в больнице – Ред.).
На фронте мне не хватает именно их. Оставила детей с родителями.
Мама изначально пыталась отговаривать меня от такого решения, папа наоборот – сказал, что гордится мной.
Здесь, на фронте, я не думаю об опасностях своей работы. Хотя мы постоянно работаем с нашей разведкой — где-то надо что-то разминировать, где-то что-то заминировать. Страшно только за парней, которые со мной воюют.
Мальчики постоянно мне говорят, что мне даже воевать необязательно: главное, чтобы я просто была рядом с ними. Женщина рядом с солдатами поднимает их боевой дух.
И отношение ко мне у них уважительное. Несмотря на то, что живем вместе в одной казарме, никакого дискомфорта нет. Хотя, конечно, открытые двери в душе иногда напрягают. Но если мне нужны какие-то отдельные условия – ребята всегда идут навстречу. Все понимают.
Вообще, для меня самые запоминающиеся моменты на войне были связаны со встречами с местным населением. В том же Мариуполе кто-то, увидев нас, бросал что-то вроде «фашисты», агрессивно реагировал. А кто-то наоборот поддерживал, говоря при встрече «Слава Украине». Очень приятно, когда к тебе подходят улыбающиеся дети.
Почти три месяца на территории ДНР в украинской военной форме провел замначальника управления верификации Генштаба Петр Каноник. Провел, плотно общаясь с российскими офицерами.
С декабря по март украинский полковник исполнял обязанности руководителя киевской группы в составе Совместного центра по контролю и координации прекращения огня и разведения сторон.
О российской технике, о том, чем еще, кроме переговоров в качестве «третьей стороны», занимаются там россияне, он рассказал InfoResist.
О НЕУЧТЕННЫХ УКРАИНСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ
Есть ряд украинских военнопленных, которые до сих пор не включены в общий список. Например, я нашел двух украинских военнослужащих, которых нет ни в бывшем здании СБУ, где сейчас находится военная полиция ДНР, ни в общем списке на обмен. Они удерживаются полевыми командирами. Эти двое конкретно у «Абхаза» в районе Донецкого аэропорта. Зовут его Ахра, он из Сочи.
Есть и другие военнопленные у других полевых командиров. Боевики ведь тоже несут живые потери в виде 200-х, в виде пленных. И наши военнослужащие являются «живым товаром». Их держат у себя, чтобы потом обменять на своих.
Более того, не все, конечно, кто даже присутствует в списках, находятся именно в Донецке. Например, есть информация, что известный комбат 90-го батальона 95-й отдельной аэромобильной бригады Олег Кузьминых, который был взят в плен при защите Донецкого аэропорта, находится сейчас в Макеевке.
О БОЕВИКАХ ИЗ МЕСТНЫХ
Уже упоминаемый мною «Абхаз» – явно наемник и приехал в Донецк ради денег. Я так понимаю, он и до Украины в каких-то вооруженных конфликтах участвовал. Но есть и другие. Например, полевой командир «Монах», Олег.
Это старший офицер милиции в запасе. Служил в Донецке, как он сам мне сказал. И в нем нет жестокости или ненависти. Наоборот, прослеживаются даже какие-то черты человечности. На вопрос, почему он с боевиками, ответил, что «так ситуация сложилась, был вынужден защищать Донбасс». Хотя он колебался – когда мы наступали, был готов был перейти на нашу сторону. А когда начали они наступать, то уже отказался от этих мыслей.
То есть у «Монаха» были сомнения. Точно также, как я понимаю, были и у Безлера. Ведь когда он собирался сдавать Горловку, то просил у украинской стороны в обмен на это гарантии своей личной безопасности.
Многие из местных на мои вопросы о том, почему в Донецке не хотят сесть за стол переговоров, чтобы мирным путем решить конфликт на Востоке, отвечали приблизительно одинаково. Говорили, что они не видят реальных изменений в Киеве. Что требования Майдана абсолютно не выполнены, тогда как у них, в Донецке, они чуть ли не на 90% выполнены. Называли борьбу с коррупцией. В ДНР сегодня за коррупцию сидят, по-моему, 3 их «министра» и 12 «замминистра».
Кстати, сидит и знаменитый «Поребрик». Вспомните ротацию «киборгов» в аэропорту. Тогда телеоператоры засняли, как «замначальника военной полиции ДНР», «подполковник» Андрей Шпигель (позывной «Рубин») при построении личного состава сказал: «Вдоль поребрика в колонну подвое становитесь». После этого его все посчитали российским спецназовцем.
Может это кого-то расстроит, но никакой он не спецназовец. Обыкновенный бандит. При Януковиче против него было возбуждено уголовное дело. Он убежал в США и несколько лет прожил там. А когда пришли сепаратисты, вернулся. И, вероятно, с подачи Стрелкова его назначили «замначальника военной полиции» и присвоили звание «подполковник».
Так вот, он тоже уже сидит у них. Либо потребовал слишком много полномочий, либо выступил против донецкой власти. Это по информации их донецких «народных депутатов».
О ТОМ, ПОЧЕМУ ТАК УПОРНО ДРАЛИСЬ ЗА ДЕБАЛЬЦЕВО
То, что Дебальцево нужен россиянам для логистики, понятно, наверное, уже всем. И здесь не важно для чего именно – для наращивания своей группировки или же для отвода своего вооружения в случае, если Кремль все-таки примет решение попытаться выйти из конфликта.
Поэтому и спецы из железнодорожных войск им здесь очень нужны. К примеру, руководитель российской группы в нашем Совместном координационном центре полковник Андрей Козлов, насколько я понял, занимает должность замначальника управления железнодорожных войск где-то в Сибири.
18 февраля, когда наши начали выходить из Дебальцево, я застал его, напевающим какую-то жизнеутверждающую веселую песню. Это при том, что за два с половиной месяца, пока мы работали вместе, я не разу не видел, как он поет.
«Андрей, – говорю ему, – ты хоть не показывай свое счастье во взятии Дебальцево и в вашем участии вообще в войне против Украины».
Он затих и, главное, не стал опровергать то, что его страна участвует в этой войне. И так, – молчаливо, не ввязываясь, как обычно, в споры о том, что здесь никого и ничего нет, – косвенно свое военное присутствие подтверждали многие российские офицеры.
Бывали случаи и интереснее. Тот же полковник Козлов постоянно твердил, что он ничего не знает, что у него нет никакой информации о российских войсках. А однажды, во время очередного штурма Донецкого аэропорта 15 января, я его спросил: «Андрей, скажи мне пожалуйста, где ваши собираются остановится?»
Он мне ответил: «Да не знаю я. Меня в «Подвал», где все остальные наши генералы, не пускают». То есть он, – может не подумав, – дал понять, что в Донецке присутствуют российские генералы, что их не один и не два, и что они в каком-то Командном пункте строят дальнейшие планы. А его, полковника, в эти планы просто не посвящают.
О РОССИЙСКИХ ГЕНЕРАЛАХ И РОССИЙСКОЙ ТЕХНИКЕ
В зоне АТО я был знаком с двумя российскими генералами. В Совместном центре они друг друга меняли. Сначала был генерал-полковник Александр Иванович Ленцов, замглавкома Сухопутных войск РФ.
Потом его сменил генерал-майор Александр Юрьевич Вязников, заместитель командующего ВДВ РФ по миротворческим операциям и Коллективным силам оперативного реагирования ОДКБ. Обратите внимание на его должность. Россияне ведь изначально и хотели зайти в Украину под видом миротворцев.
С Ленцовым о российском военном присутствии в ОРДО и ОРЛО (отдельные районы Донецкой и Луганской областей, временно неподконтрольные Украине) мы говорили, когда он отвозил меня в Донецк. Он отрицал то, что они здесь воюют, старался уходить от прямых ответов.
А с Вязниковым мы на эту тему даже поконфликтовали в здании Донецкой ОГА. У нас были переговоры с донецкой стороной. Россияне в качестве «третьей стороны» также там присутствовали. Владимир Кононов, «министр обороны ДНР», сказал, что не верит в соблюдение «режима тишины» добровольческими батальонами, которые не выполняют приказы командования АТО.
Тогда я задал ему такой вопрос: «А ваши танковые колонны, колонны РСЗО под российскими флагами выполнят такой приказ или нет?»
Генерал Вязников вскочил и начал кричать, что это провокация. Я парировал тем, что ведь я же не сказал «российские колонны», я сказал «колонны под российскими флагами». Мол, если вы сомневаетесь в их существовании, в российских триколорах на технике, то просто выйдите на улицы Донецка в вечернее время. Когда они наиболее часто ездят по городу. А если это провокация – значит обращайтесь к донецкой стороне, значит это они вас подставляют.
И тут Денис Пушилин, «зампред Народного совета ДНР», начал всем рассказывать, что российские флаги на их, донецких колоннах – это просто следствие «душевного расположения» и «тяги» жителей Донбасса к России.
Хотя есть множество доказательств военного присутствия россиян на Донбассе. В том же самом Тельманово были представители РФ вместе с нашими офицерами. И наши офицеры мне рассказывали, что когда они заходили в комнаты российских офицеров, те занимались с сепаратистами тактическими занятиями на картах. Когда заходили в другие комнаты, там российские артиллеристы рассказывали сепаратистами о новых приборах расчета точности стрельбы. В одном здании с украинцами, только в другом блоке, размещался личный состав российских подразделений. Артиллеристы из бурят, в основном. И батареи стояли рядом. Поэтому, когда наши открывали огонь по этим батареям, была опасность, что заденут и дом. И украинцы спускались в подвал.
Начальник «Главного штаба армии ДНР» Денис Синенков как-то демонстрировал нам и представителям миссии ОБСЕ радиолокационные станции контрбатарейной борьбы. Он заявил, что это еще советские станции, оставшиеся на Донбассе с тех времен. Мол, их специалисты просто немножко модернизировали эти РЛС. Это практически дословно. Но на самом деле вся техника из России.
Ведь на Донбассе до войны не было ни одного танка, ни одной РСЗО, ни одной САУ, ни одной РЛС. Ничего, кроме складов стрелкового оружия. Например, всем известен один из крупнейших складов в Соледаре под Артемовском. Но это автоматы и пулеметы.
Я это заявляю с полной уверенностью. Я – верификатор. А мы отправляем данные по всем вооружениям всем странам-участницам различных договоров, касающихся вооружений. Они имеют полную информацию о месторасположении всех вооружений, оговариваемых в договорах, с привязкой к точным географическим координатам. И миссии других государств проинформированы, где и сколько до войны у нас было танков, РСЗО. Мы ни один раз заявляли, что там у нас ни одной воинской части, ни одного склада с тяжелым вооружением не было.
Я сегодня (4 марта) сказал это послу Эртугрулу Апакану (глава специальной мониторинговой миссии ОБСЕ в Украине). В присутствии Александра Хуга (замглавы этой миссии).
ОБ ОБСЕ
Надо понимать, что если миссия ОБСЕ работает только в светлое время, то передвижение российской техники, перемещение личного состава может осуществляться в ночное время. Представители ОБСЕ всегда просят абсолютные гарантии своей безопасности. И если донецкая или российская стороны не хотят им что-то показывать, они просто заявляют, что там небезопасно, что они не могут гарантировать в этом районе их безопасность. Все. Никто никуда не едет. Поэтому они никогда ничего и не могут увидеть. И меня до глубины души обидело заявление генерального секретаря ОБСЕ Ламберто Заньера о том, что он «не видел движения или нахождения российских военных подразделений» на территории Украины. А я видел. Но видел, в основном, это ночью.
Взять даже нынешний отвод тяжелого вооружения от линии разграничения. По состоянию на 3 марта Владимир Кононов заявил, что они досрочно отвели все тяжелое вооружение – ствольную артиллерию от 100 мм и более и РСЗО. Их планировалось отвести к 7 марта. Но не их точек нахождения, ни точных координат нет. Когда миссия ОБСЕ попросила предоставить ей возможность посмотреть – им эту возможность не предоставили. Может вместо 50 и 140 км они их отвели на 20-30 км.
Кстати, и заявили, что РСЗО «Торнадо-С» они не отводят, потому что их у них просто нет. Эту хитрость они уже после выявления ошибки в документе по итогам встречи в Минске стали использовать.
Журналист белорусского Еврорадио Евгений Валошин взялся расследовать, каким образом его соотечественники оказываются на войне в Донбассе
По словам одного из наемников, в рядах ополчения может быть до 500 таких людей, рассказывает Валошин. При этом национальное законодательство участие граждан в военных действиях другой страны расценивает как уголовное преступление. Но пока не было возбуждено ни одного дела.
Создав фейковые анкеты в социальных сетях, Валошин без особого труда вышел на тех, кто воевал на стороне сепаратистов. Причем трое таких белорусов оказались бывшими десантниками из элитной 5-й отдельной бригады спецназначения, дислоцирующейся в Марьиной горке под Минском. Среди них – Сергей Савич, позывной Белый, соратник Моторолы, воюющий в подразделении Спарта. Друзья Белого рассказали, что именно он устанавливал флаг Новороссии в Донецком аэропорту. А он сам в интервью Еврорадио сообщил, что воевал под Саур-Могилой, в Снежном, в Донецком аэропорту и Дебальцево.
Другой белорус, воюющий по стороне сепаратистов, — Алексей Фоков из Гродно, связан с организацией Русское национальное единство (РНЕ). На странице белорусского отделения РНЕ Вконтакте прямолинейно сообщается, что организация проводит регулярные наборы и отправку добровольцев «для защиты русских и русскоязычных людей на территории бывшей Украины». Набор проводится для мужчин старше 23 лет, проходивших службу в рядах вооруженных сил.
После серии публикаций Валошина о белорусах на службе «республик» к нему обратились силовики. «Они признали, что провалили это направление и что пора серьезно этим заняться», — говорит журналист. Возможно, это показатель того, что власти решили заняться потенциально наиболее опасными и имеющими боевой опыт пророссийскими активистами.
Но в местной независимой прессе пишут и о тех соотечественниках, которые воюют и на украинской стороне, — в добровольческих батальонах.
На минувших выходных в столице России прошло странное собрание, которое его организаторы назвали «конференцией политических эмигрантов Харькова и области», пишет «Деловая Столица».
Во время этого мероприятия был создан «Комитет Харьковской народной республики», иными словами, к списку искусственных образований типа «ДНР» и «ЛНР» добавилось еще более звучное – «ХНР». Тем самым российские власти, с подачи которых и создавалось новая «республика» дают понять, что кроме оккупации части Донецкой и Луганской области, вскоре могут двинуть на Харьковщину. А сформированный в Москве «комитет ХНР» должен взять на себя координацию действий активистов-сепаратистов области, пока не придут «освободители». «ДС» собрала краткое досье на основных главарей «ХНР» и мы надеемся, что эта информация упростит СБУ, а также неравнодушным гражданам, поиск и разоблачение соратников этих людей, оставшихся в Харьковской области.
В основном, назвавшиеся «руководством ХНР» — это маргиналы, мало кому известные до того, как Россия начала оккупацию Крыма и восточных областей Украины. То есть, в этом случае кадровая политика Кремля по формированию марионеточного управления квазигосударственными образованиями остается такой же, как и в Донецкой и Луганской областях. Оно понятно — маргиналами и «городскими сумасшедшими» не только просто управлять, но и можно легко пожертвовать в случае необходимости.
Оказывается, у очередного сепаратистского проекта Кремля уже есть свой «Верховный совет». Хотя в отличие от оккупированных частей Донецкой и Луганской областей, где осенью минувшего года прошла хотя бы имитация выборов, на Харьковщине, понятно, никакого голосования за депутатов-сепаратистов не было, и быть не могло. Тем не менее, создателей «ХНР» это никоим образом не смутило и они просто сами назначили себя «депутатами». Например, председателем упомянутого «Верховного совета» называет себя Антон Гурьянов (42 года).
Также этот кадр фигурирует в сводках новостей сепаратистов, как «представитель Комитета государственного строительства Новороссии». Сам родом с Харькова, окончил Харьковский национальный университет строительства и архитектуры. Там же и устроился после окончания учебы на работу. Преподавал менеджмент и маркетинг, поэтому в определенных кругах этого «лидера ХНР» должны знать многие, в том числе и бывшие студенты. Сейчас Гурьянов живет в Донецке, но регулярно посещает Москву, где получает деньги и инструкции по дальнейшему развитию «ХНР».
Его соратником по «Верховному совету ХНР» является Иван Алфёров (34 года).Закончил Харьковский национальный университет внутренних дел, где, вероятно, и был завербован российскими спецслужбами. Сейчас работает юристом в Москве, где обосновался, как минимум, в мае 2011 года (в базе данных Росправосудия именно в это время появились данные о первом процессе, в котором Алфёров участвовал в качестве адвоката). Не исключено, что уже имеет гражданство РФ.
Иван Алфёров — большой любитель кино. Настолько большой, что даже сам неоднократно принимал участие в кастингах, чтобы посниматься в массовке. Например, его анкету можно найти на сайте «Интер медиа продакшин». И в этом смысле его можно назвать коллегой «народного губернатора» «ДНР» Павла Губарева, который до начала войны подрабатывал «Дедом морозом» на детских утренниках.
Еще один «депутат» «ХНР» — Денис Зайцев (34 года), также выпускник ХНУВД (по другим данным, окончил Харьковский национальный университет им. В. Н. Каразина, исторический факультет или учился в обоих вузах). Параллельно работает одним из координатором коммунистического движения «Боротьба» в Харькове. Хотя сейчас живет в Крыму.
В прошлом Зайцев руководил харьковской областной организацией «Украинский коммунистический союз молодежи». Но в 2002 году баллотировался в депутаты харьковского горсовета от Социалистической партии Украины.
Интересно, что координируемая сепаратистом Зайцевым «Боротьба» является абстрактным образованием. То есть ни общественной организации, ни партии под таким названием не существует. Но движение имеет свою атрибутику, сайт и продолжает активную подпольную деятельность в Харьковской области. «Боротьба»появилась еще в 2011 году, как альтернатива постепенно теряющей влияние Коммунистической партии. Но в итоге эта структура не смогла сформироваться в полноценную политическую силу и, судя по всему, такая задача перед ней и не ставилась. Организационная прокладка для передачи из России денег и инструкций по выполнению задач ФСБ в официальном статусе банально не нуждалась.
Следующий депутат «ХНР» — Виктор Шапинов (34 года), гражданин РФ. Также является одним из основателей и лидеров крайнего левого движения «Боротьба».
В прошлом помощник депутата Государственной думы РФ Виктора Тюлькина (коммунист). В 2004 году Шапинова исключили из российского Комсомола. В 2007 году переехал в Киев, в этом же году помогал создавать «Организацию марксистов», подрабатывал журналистом. В 2011 создавал движение «Боротьба». Теперь взялся за «Харьковскую народную республику».
Недавно с ним приключилась забавная история. Шапинов был одним из трех «боротьбистов», отправившихся в Донецк для «обмена опытом» к коллегам из «ДНР». Но на улице их схватил патруль, после чего «республиканцы» просидели 13 дней в заточении и были отправлены в Россию. Ранее, в ноябре 2014 года, Шапинов с коллегами по левому движению был задержан в Молдове по подозрению в подготовке акций по дестабилизации ситуации в стране в канун парламентской кампании. Шапинов везде и всегда подчеркивает, что он не за Россию и не за Украину, а за трудящихся. Но почему-то он не защищает их интересы у себя на родине, а мутит воду в чужой стране. Несложно догадаться, почему.
Один из самых ярких «ХНРовцев» — Сергей Агарков. Называет себя лидером движения «Союз Народное Единство».
Родом с Харькова, якобы занимался предпринимательством, но с началом российской оккупации Украины активно включился в сепаратистское движение. На одном из митингов в поддержку единства Украины, проходящего в августе минувшего года в Харькове, Агарков был пойман активистами митинга с удостоверением представителя неизвестной ранее ассоциации «Право против фашизма», выданным ему в Москве.
Несколько лет назад участвовал в известном отечественном телешоу, где демонстрировал умение держать удар топором по животу, глотать охваченные огнем факелы, а в нос запихивал большие гвозди.
Еще один депутат «Верховного совета ХНР» — Павел Зотов. Возможно имя не настоящее.
То ли гражданин РФ, то ли харьковчанин. Точных данных нет. Летом прошлого года называл себя волонтером, занимавшимся обустройством в России беженцев с Донбасса, в частности в Ростовской области. Сейчас Зотова представляют активистом «Боротьбы», но еще осенью минувшего года он фигурировал в новостях сепаратистских СМИ, как активист другой организации — «Новая Русь».
Депутат «ХНР» с религиозным уклоном — Сергей Моисеев. Руководит харьковской организацией «Русь Триединая», а также трудится главным редактором одноименной газеты.
Судя по всему, деятельность организации могла финансировать Русская православная церковь. Сам Моисеев регулярно посещал органы РПЦ МП в Москве и других городах России, встречался с патриархом Кириллом. Также хвалился тем, что патриарх Гундяев благословил его на «вытаскивание гвоздя украинства, как антирусского явления, из духовно-мистического тела Руси, клещами организации «Руси Триединой».
Тяжелая экономическая и политическая ситуация в Украине вынуждают к поиску нестандартных решений, к пересмотру устоявшихся взглядов и нахождению таких аналогий в истории, которые лучше всего могут объяснить причины теперешних проблем страны. Многие успешные ныне государства переживали тяжелые кризисы и военные поражения, но тем не менее смогли преодолеть спад, создав условия для нового возрождения.
В начале ХХ века Турцию, которая в то время была частью Османской империи, называли «больным человеком Европы». Потерпев поражение в Первой мировой войне империя османов была разорвана победителями, а столица страны Стамбул оккупирована войсками Антанты. В этот момент речь шла о полной ликвидации независимости страны. Но нашелся один человек, который сумел переломить ситуацию нанеся поражение оккупантам. Этим человеком был Мустафа Кемаль, позже получивший фамилию Ататюрк — отец турок.
Мустафа Кемаль родился в 1881 году в городе Салоники, который сейчас находится на территории Греции. Получив военное образование он быстро сделал карьеру. Во время Первой мировой войны проявил себя как талантливый полководец, нанеся ряд поражений англо-французским и русским войскам. В 1918 году, Османская империя подписала соглашение о перемирии, которое стало предвестником будущей капитуляции. От огромного государства были оторваны ее лучшие провинции: Ирак, Сирия, Палестина. В Стамбуле стали хозяйничать войска Антанты, а в Анатолии высадилась греческая армия.
В этой ситуации Мустафа Кемаль взял на себя инициативу выступив против султанского правительства. На востоке Турции был избран новый парламент и новое правительство. «Мы выдвинули лозунг «Независимость или смерть!» Если бы этот лозунг привел к неудаче, что вышло бы в результате? Рабство! Но разве не тот же результат получился бы при принятии любых других решений? — говорил позднее Кемаль.
Практически с нуля пришлось создавать армию в условиях войны с Арменией и Грецией. Под руководством генерала Мустафы Кемаля обе военные кампании были выиграны. В 1923 году была провозглашена Турецкая республика, а Кемаль стал ее первым президентом. Страна лежала в руинах, необходимы были срочные реформы. И президент нашел в себе силы провести не просто реформы, а полностью поменять жизнь всего турецкого народа. Турция стала первой исламской страной предоставившей женщинам равные права с мужчинами. Государство стало полностью светским. В стране было запрещено носить традиционную одежду, всех жителей обязали носить одежду европейского образца.
Были проведены реформы в сельском хозяйстве и промышленности, давшие толчок к экономическому возрождению. Арабский алфавит турецкого языка был заменен на латиницу. В 1934 году, вместо прозвищ, турки получили фамилии. Тогда же турецкий парламент своим постановлением присвоил Мустафе Кемалю фамилию Ататюрк, которая стала его личной фамилией. Следует сказать, что правление Ататюрка, было жестко авторитарным, несмотря на наличие демократических институтов власти. Турецкий президент с помощью армии подавил все выступления сепаратистов, которые подрывали основы государства. После смерти Ататюрка Турция далеко не сразу пришла к демократии, но основы заложенные первым президентом помогли этой стране не только выстоять, но и войти в двадцатку самых развитых стран мира.
В турецкой песне посвященной Ататюрку поется:
Они сказали: «Нет у нас войск!» , «Создадим» — сказал он.
Они сказали: «Денег нет!» , «Найдем» — сказал он.
Они сказали: «Много у нас врагов!» , «Победим» — сказал он.
Сегодня боевики рассказывают, что уровень наркомании и алкоголизма в так называемых народных республиках снизился в 10 раз. Однако, методы, которыми пользуются террористы, жестокие и провоцируют возможность увеличения ВИЧ-больных в разы.
Кроме того, на улицах Востока начали появляться наркотики, которых практически не видели на территории Украины. Впрочем, они очень распространены среди наркоманов России.
В июле прошлого года боевики Горловки схватили 33-летнего Руслана и на 21 день отправили на линию фронта. «Копать окопы как собака и жить в них как собака», — говорит мужчина, пишет Foreign Policy, передает ТСН.
«Они делали со мной все, что хотели», — говорит он. «Я не могу даже описать, как это было ужасно». Боевики били Руслана и стреляли по нему несколько раз на день. Но худшим было не физическое издевательство, а постоянное психологическое унижение. «Нарик» — это, «Нарик» — то», — объясняет мужчина.
Руслан — наркоман. Впервые он попробовал наркотики в 12 лет. Это был опиум, сделанный в домашних условиях. С тех пор парень не мог остановиться, несмотря на постоянное лечение в реабилитационных центрах. Он потерял почти все зубы из-за употребления известного на улицах наркотика «крокодил».
Несколько последних лет Руслан активно боролся с зависимостью. С 2010 года он принимал участие в программе, где тяжелые наркотики постепенно замещают слабее под пристальным медицинским наблюдением.
Но Руслану и многим другим наркозависимым в так называемых народных республиках, которые пытаются отколоться от Украины, жизнь показала самую темную свою сторону.
«ЛНР» и «ДНР» развернули жестокую войну с наркотиками и алкоголем, путем внесудебных задержаний, принудительного труда и казней. «Это их политика в вопросах наркоманов», — говорит Руслан. Его история с копанием траншей очень типичная для всех наркозависимых, когда на Востоке Украины власть захватили преступники. Мужчина рассказал, что его друга-наркомана застрелили боевики за кражу.
Украина давно изменила агрессивную политику против наркомании на более гуманный подход. В 90-х зависимых отправляли сразу в тюрьму, лишая лечение. Это повлекло еще большее распространение Спида и ВИЧ-инфекции.
Позже, власть изменила подход. Финансировались программы по пропаганде осторожного использования наркотиков, лучшей медицинской помощи и профилактики ВИЧ-инфекций. В 2006 году ввели «Заместительную терапию».
Украинский антинаркотический опыт считается очень успешным. Уровень распространения ВИЧ среди молодежи снизился с 20% в 2007 году до 5% в 2013. По состоянию на 2014 год в стране было около 80 тысяч человек, которые проходили программу «Заместительной терапии». Эти люди могут работать, улучшать состояние своего здоровья и заботиться о родных. Руслан один из таких счастливчиков, которые почувствовав «могильный холод» остались живыми только благодаря программе».
Теперь главари террористов вернулись к жестоким методам борьбы с алкоголем и наркотиками. «Вице-премьер» по социальной политике «ЛНР» Василий Никитин заявил, что употребление наркотиков в Луганске уменьшилось в десять раз. «Мы просто побороли коррупцию и проблема решилась сама», — сказал он, но сообщить подробности борьбы отказался.
Новые «суровые» законы борьбы с наркоманами и алкоголиками базируются на военных трибуналах и расстрелах. Это действительно заставило наркоманов исчезнуть с улиц Луганска.
Много местных жителей одобряют действия боевиков.
Однако антинаркотическая политика не довольствуется самыми дилерами и наркоманами. Товарища Руслана по лечению Дмитрия задержали за хранение шприцев в авто. Его обвинили в торговле наркотиками. Мужчина с трудом остался жив.
По его словам, среди военных, трое суток держали его в подвале, он узнал многих клиентов той же «Заместительной терапии». «Война с наркотиками показная. Те же боевики приходят к нам за услугами. Только без мундиров», — рассказала Ирина — социальный работник с Луганске, не решилась назвать фамилию.
Работники «Заместительной программы» объясняют, что наркотики никуда не делись, просто попали в руки «боссов», которые продают их по более высоким ценам.
Социальные рабочие предполагают, что теперь появится новый источник поставки — Россия. В Луганске известном синтетическом наркотике «крокодил» на смену пришел героин, распространенный в России, но почти невиданный в Украине.
«Эти дилеры появились ниоткуда и никто их не трогает», — говорит Николай, который снова вернулся в уличных наркотиков, когда его «Заместительная терапия» прервалась.
С началом российской агрессии сотни пациентов «Заместительной терапии» потеряли возможность лечиться: в анексованому Крыму и на Востоке Украины.
На Донбассе 600 клиентов программы потеряли к ней доступ, ведь поставку медицинских препаратов в Украине пришлось остановить. Национальные компании по доставке отказываются везти метадон через блокпосты террористов. в Отправлять лекарства украинскому правительству стало просто невозможно. После того, как Международный Альянс по ВИЧ и СПИД в Украине пытался воздухом доставить лекарства — Донецкий аэропорт начали обстреливать.
«Мы в тупике», — комментирует прекращение поставок Украиной метадона и лекарств из борьбы о ВИЧ Анна Николаевна, врач наркологического диспансера в Луганске.
С апреля 2014 года Международный Альянс по ВИЧ и СПИД в Украине нашел для пациентов «Заместительной терапии» место для лечения в Украине. Но места ограничены, а много людей нуждаются в лечении на протяжении всей жизни.
Через это пациенты стали возвращаться к уличным наркотикам, теряя возможность на нормальную жизнь.
Новая политика «ДНР» и «ЛНР» в очередной раз загоняет наркоманов в ужасные условия. Это происходит именно после того, как Украина, в борьбе с наркоманией и ВИЧ, активно помогала зависимым . Успехи, которых достигла эта борьба в одном из самых наркозависимых регионов, нивелируется жестокими действиями боевиков.
Наказание боевиков, исчезновение «Заместительной терапии» и появление на улицах неизвестных сильных наркотиков возвращает Восток Украины к страшным 90-м годам, когда ВИЧ, СПИД и другие болезни унесли тысячи жизней.
«Или передозировка, или заключения, или смерть. Больше никаких вариантов», — говорит Николай из Луганска.
Напомним, что за боевые действия страдают не только пациенты «Заместительной терапии». В Луганске среди детей ухудшилась санитарно-эпидемиологическая обстановка. К этому привела нехватка лекарств и медицинского персонала, в частности педиатров.
После серии драк между чеченскими призывниками и призывниками других национальностей, публичный скандал разразился в 205 мотострелковой бригаде, базирующейся в городе Буденновске Ставропольского края России. 12 февраля, четырем солдатам чеченской национальности были предъявлены обвинения в нападении на сослуживцев. Чеченские правозащитники обвинили командование российской воинской части в предубеждении против чеченцев.
Чеченцы не служили вместе с русскими в российской армии на протяжении одного поколения — практически с самого начала формирования сегодняшней Российской Федерации в 1991 году, Чеченская Республика-Ичкерия де-факто отделилась от России. Две разрушительные войны с Россией, в 1994-1996 и 1999-2000гг, привели к возникновению напряженных отношения между этническими чеченцами и этническими русскими. Хотя эксперимент Москвы с назначением Ахмада Кадырова, а позже его сына Рамзана Кадыров правителями Чечни имел некоторый успех, чеченцы служили только в специальных частях на территории Чеченской республики и их лояльность была не к самой России, а скорее к клану Кадырова. Чеченцы не призывались в российскую армию до осени 2014 года. Из всего населения республики, только небольшая часть лиц, 500 человек, имело право на военную службу в Чечне.
Конфликт первоначально вспыхнул между даргинецем и этническим армянином, затем он превратился в массовую драку между выходцами из Северного Кавказа и русскими, которую военное командование даже не пыталось остановить. Четырем чеченцам были предъявлены обвинения в нападении, но другая сторона конфликта не понесла никакого наказания. Чеченская правозащитница Хеда Саратова ездила в воинскую часть в Буденновске и говорила с солдатами. По информации Саратовой, призывники были готовы урегулировать свои разногласия в частном порядке, но полковник Александр Борисенко построил воинскую часть, выступил перед солдатами назвав чеченских призывников «позором нации, бандитами и террористами.» Врач в санчасти, отказалась осмотреть чеченских солдат, «заявив, что нерусских она не принимает».
По словам главы буденновской организации «Матери Прикумья», Людмилы Богатенковой, многие русские офицеры служили в Чечне, в том числе полковник Борисенко, «У нас многие офицеры воевали в Чечне, но такой мерзости, которая вылетает из уст этого полковника, никто себе не позволяет». Саратова утверждала, что военный прокурор Вячеслав Шацкий, фальсифицировал доказательства при возбуждении уголовного дела в отношении четырех чеченских солдат, базируя обвинения на основании показаний несуществующего русского солдата и его родителей. Саратова также назвала Шацкого коррумпированным чиновником.
В интервью Интернет-сайту Kavkazaskaya Politika,полковник Борисенко отрицал свои заявления направленные против чеченцев и сказал, что народы многонациональной Российской Федерации должны искать между собой точки соприкосновения.
Речь полковника Борисенко перед солдатами показывает, что русский национализм имеет глубокие корни в российской армии. Полковник сделал выговор этническим русским солдатам за то, что они слишком мягкотелые по отношению к выходцам из Северного Кавказа и призвал их организоваться перед лицом угрозы, и дать отпор. В то же время, полковник подчеркнул, что все в российской армии равны, но по его мнению этнические русские находятся в невыгодном положении, перед лучше организованными и более смелыми северокавказцами.
Многие наблюдатели указывают на исламизацию Чечни под властью Рамзана Кадырова, но немногие из них отмечают, что Россия также стала гораздо более религиозной, чем это было раньше. Изменения, которые произошли в России и Чечне за последние 25 лет, когда два народа были практически оторваны друг от друга, привели к тому, что возобновление призыва чеченцев на военную службу стало делом весьма проблематичным и конфликтоопасным.
На этой неделе случилось то, о чем давно предупреждали прогрессивную мировую общественность великие полководцы Гиркин и Моторола: американская военщина подобралась к самым границам Российской империи, растоптав богомерзким натовским сапогом священную для каждого русского Ивана, хотя бы раз получавшего в подарок чуни и бутылку водки на 23 февраля, землю города Нарвы.
Оно, конечно, казалось бы, мелочь — подумаешь, парад устроили, смешно смотреть, хоть бы пару ракет на колесиках по улицам провезти додумались, как Путин всегда делает, когда хочет показать добрую волю, да и пресловутый натовский сапог, если присмотреться, он и не сапог вовсе, а огрызок какой-то; зато спроси у этих вояк, что такое портянки, не говоря уже про Достоевского, — глаза тупые вылупят и будут только жвачку свою американскую жевать, смотреть противно, сплошная бездуховность.
А все равно на сердце у Ивана томление какое-то, беспокойство смутное: то ли с похмелья лютого, православного, то ли подступает Америка к самому сердцу землицы русской, гусеницами лязгает, джевелинами помахивает, не боится, знать, смешливых «Искандеров», а «Искандер»-то штука страшная: взлететь, может, и не взлетит, но взорвется как пить дать, обхохочешься потом. И вот что интересно: пока Владимир Ясно Силиконушко не говорил ничего о том, что НАТО наступает, оно и не наступало, сидело себе по Брюсселям своим и морально разлагалось, а как простер Владимир длань свою отеческую над территориями исконно русскими до самой Норвегии-матушки, так сразу НАТО и окрысилось на веру православную.
Прав оказался прозорливый молодец Путятушко: как накликал, так и стало, приманил рать поганскую к границам русским сокол ясный, знать, спокойно ему не сиделося, и что теперь делать с этим, бог весть. Большая надежда была у русских людей на вулкан один заморский, называется Йеллоустоун, ратный телеканал «Звезда» сказывал, что жить Америке две недели осталось: если одумается Америка и поклонится Путину, ничего с ней не станется, а не одумается, так завалит ее вулканическим пеплом насмерть за две недели. Раньше Кремль Обаму астероидом пугал, от которого он без помощи России не отобьется: мол, далась ему та Украина, когда Путин настоящее дело предлагает — вместе планету от небесных тел защищать, а хохлов он как-нибудь и сам передушит, — но то было так, скорее для форсу молодецкого. А теперь опасность настоящая на голову Штатам свалилась: шутка ли, 60 тысяч лет Йеллоустоун молчал, все дожидался, пока Путин родится и даст команду. И как вышла Вика Цыганова на сцену Антимайдана в портках алых с мехом крашеным, да как заорала дурным голосом, забившись в падучей аки горлица сизоносая, мозг пропившая, так сразу понял Иван: вот оно, начинается!..
Однако время шло, а так ничего особенного и не началось. Заветный вулкан за две недели, обещанные «Звездой», так и не извергся, да и Керченский мост, за чудесное самопоявление которого русские люди молились не менее истово, так и не восстал из моря, аки православный левиафан. Но значит ли это, что бог отвернулся от Русского мира, для которого он, собственно, и создал Землю? Разумеется, нет. Просто на этой неделе имелись некоторые трудности, связанные, в первую очередь, с тем, что на части территории Новороссии вследствие провокаций киевской хунты получилось нечто вроде перемирия, а перемирие всегда было губительным для экономики этого свободолюбивого региона.
Проблема, в первую очередь, состоит в том, что у рядового ополченца появляется много лишнего времени, и он начинает с присущей всем бездельникам бестактностью интересоваться у командира, где, например, зарплата за три последних месяца, и чего это командир за эти самые три месяца стал такой толстый, что уже в блиндаж не пролезает. Раньше таких любопытных посылали в Донецкий аэропорт или в Дебальцево, и там вопросы пропадали вместе с задающими: это очень помогало как в укреплении воинской дисциплины среди ополченцев, так и в дальнейшем повышении уровня благосостояния командования. Теперь приходится собирать недовольных в кучу и расстреливать их скопом из пушек, чтобы не подрывали экономику молодой республики. Некоторые, конечно, обижаются, хотя лучше бы радовались, что вообще ноги унесли, даже если одну, и начинают говорить лишнее.
Взять того же Гиркина — великий полководец, герой Славянского Побега, а ноет, как баба-повитуха: за последние полгода этот незакрывающийся рот уже успел выболтать практически все военные тайны добровольно-расстрельного присоединения Крыма, и теперь с неизменным успехом принялся за Донбасс, неумело намекая, что это он просто топит своего оппонента Суркова, коль скоро о том заикнулся даже Черный Кондитер Порошенко.
«Не могу сказать, что я ушел добровольно — мне пригрозили тем, что прекратятся поставки из России, а без поставок воевать невозможно», — заявил Гиркин. И дело тут даже не в том, что причины его отставки давно уже не интересны никому, кроме его самого (тем более что все и так знают, что Стрелков ушел с поста великого полководца, так как великий полководец Захарченко прострелил ему ногу и укусил за палец), а смелая версия поручика, что Путин мог прекратить войну с Украиной только из-за нелюбви к Гиркину, выглядит слишком романтичной даже для Гиркина. Но то, что Стрелков треплется о непосредственном участии России в «локальном украинском конфликте» как о чем-то само собой разумеющемся, нагло подрывая натруженные позиции Лаврова на международной арене, — это уже как-то совсем чересчур, тем более на фоне недавних заявлений Путина о простых донецких шахтерах, разогнавших коногонками вооруженную до зубов армию хунты.
Одновременно с Гиркиным на ту же скользкую дорожку ступил еще один великий полководец Донбасса — любимец женщин Моторола, но не то чтобы от обиды, а скорее все от того же избытка свободного времени и желания нравиться людям. В те щедрые времена, когда Моторола занимался непосредственной утилизацией любопытных ополченцев в Донецком аэропорту, он не только разбогател на списанных зарплатах, но и стал звездой, и, как всякая звезда, навел на себя большую красоту: стал мыть бородку специальным шампунем для длинношерстных собак, завел в ухе модную дыру со специальной внутренней серьгой, называемую «туннелем», и даже, говорят, украсил свое причинно-следственное место особым патриотическим пирсингом на истинного ценителя.
Аэропорт со временем кончился, а звездная болезнь у Моторолы осталась, и он решил на этой неделе снять о себе рекламный ролик — что-нибудь о наболевшем, желательно про геополитику, а поскольку ничего, кроме наркоты, бухла и сисек ополченки Манды, в голову не лезло, Моторола решил воспользоваться старыми наработками Гиркина, рассказав на камеру о том, как трусливые жители Донбасса не хотят воевать с Украиной, и России, таким образом, приходится воевать с Украиной вместо них.
После такого заявления логично было бы ожидать, что Путин, продолжающий последовательно придерживающийся версии о шахтерах с боевыми коногонками, велит пробить Мотороле еще один «туннель», и уже не в ухе, но парня все-таки стало жалко, как-никак звезда, бородку моет. А чтоб занялся, наконец, полезным делом, в Кремле решили прекращать вредное перемирие, пока пацаны окончательно не запыхались, гоняя танки по кругу и имитируя таким образом отвод тяжелых вооружений. И уже в четверг великий полководец Захарченко с радостью заявил, что Украина нарушила все минские соглашения вместе взятые, а посему, «уважаемые украинские власти, готовьтесь еще к новым котлам».
Заявление, в общем-то, оказалось не только ожидаемым, но и весьма своевременным: за две недели «перемирия» Россия не только натянула в Украину очередную кучу узкоглазых шахтеров с крупнокалиберными коногонками, но и внимательно ознакомилась с позициями Европы и США по данному вопросу, сочтя их вполне достойными уровня политических карликов, достающих Путину ровно до того места, где Моторола завел себе пирсинг. У Фрау Риббентроп ради «проблеска надежды» на то, что она успеет уйти на пенсию раньше, чем Путин дойдет хотя бы до Вислы, даже военных советников в Украину отправлять побоялись. Таки не зря в свое время Владимир Владимирович травил старуху собаками, пригодилось.
Что же касается грозного Обамы, то максимум, на что он оказался способен, так это на небольшой парад в Нарве, и то не столько для того, чтобы русского Ивана шугануть, сколько чтоб Эстонию успокоить: зачем ей пугаться раньше времени. А тему поставок американского оружия Украине на днях полностью раскрыли в Пентагоне, заявив, что «возможно, более жесткие санкции могли бы быть более эффективными и иметь меньше негативных аспектов».
Возможно, и даже наверняка. Однако за две недели демонстративного нарушения минских соглашений со стороны России Путин не увидел не то что «жестких» санкций, а вообще никаких, более того, этот вопрос до сих пор официально даже не обсуждался. И если госсекретарь Керри иногда любит поговорить о «высокой цене», которую вот-вот заплатит Россия, то представить себе за таким занятием Фрау Риббентроп сейчас уже совершенно невозможно. Таким образом, к Западу у Владимира Владимировича вопросов больше нет; у Запада к Владимиру Владимировичу, кажется, тоже, и для того, чтобы они возникли, Путину придется здорово расстараться. Но тут уж за ним точно не заржавеет.
В ночь на 27 февраля группа вооруженных лиц захватила здание Верховного Совета Крыма и подняла российский флаг. Дальнейшие события заставили тысячи крымчан покинуть свои дома. Оставшиеся были обречены наблюдать, как вчерашние друзья становятся врагами, в магазинах пустеют полки и растут цены
В канун годовщины аннексии Крыма российскими войсками семеро жителей разных уголков полуострова рассказали, каково это жить в оккупации и о том, как за год изменилась их жизнь, пишет Депо.
Некоторым из наших собеседников мы по их просьбе изменили имена или не стали указывать фамилии. За мини-исповеди, приведенные ниже, в Крыму сейчас можно получить реальный срок.
ДАВИЛО ЧУВСТВО, ЧТО Я БЕЛАЯ ВОРОНА. ВОКРУГ ЭЙФОРИЯ, А Я НЕ МОГУ НИ ЕСТЬ, НИ СПАТЬ
— Чем больше патриотов останется здесь, тем надежнее будет основа для возвращения полуострова, — поясняет свой отказ уехать из Крыма домохозяйка из Симферополя Юлия Яворская. — Тяжелее всего было с марта по август: правовая неопределенность, страх, резкий разрыв личных связей, все, что дает человеку чувство уверенности, было разрушено и растоптано. Сильно давило чувство, что я «белая ворона». Вокруг эйфория и счастье, а я не могу даже есть и спать. Сейчас неопределенности еще больше: в апреле я написала заявление о желании сохранить гражданство Украины и теперь ни вид на жительство, ни регистрацию временного проживания мне не дают, ничем это не мотивируя.
С марта у меня в машине на переднем стекле украинский флаг. Он, песни «Океана Эльзы» и большой флаг Украины на здании меджлиса были моими психологическими якорями, чтобы не сойти с ума. Потом я поняла, что этот маленький символ Украины в моей машине важен и для окружающих. Мы с ним многое видели – агрессию, оскорбления, радость, благодарность, восхищение. Когда глаза выхватывают в окружающем пространстве желто-голубое сочетание, первое ощущение – укол в груди. Шок, радость, страх, узнавание, надежда, тоска – все есть в этом «уколе».
Государственные символы приобрели иную степень значимости, прошли через душу.
С продуктами ситуация на самом деле не критичная, но вот приготовить паэлью, например, просто не из чего: ни хамона, ни морепродуктов нормальных, ни специй. И в итоге покупаешь не то, что тебе нужно, как привыкла раньше, а что есть. Если где-то что-то «выкинули» в продажу – берешь, пока есть, потом и этого может не быть. Ассоциации с поздним «совком».
Под юрисдикцию Украины Крым вернется скоро и, скорее всего, также тихо, как был «отжат». Не возьмусь говорить о временных рамках – в этом вопросе мое горячее желание сильнее рациональности. В Крыму 30% идейных, остальные 70% — инертные обыватели. У них можно заслужить доверие, как у прирученного ежика, который при вашем приближении перестает сворачиваться, и в этом случае все эти 70% спокойно перетекут в новую, украинскую реальность, когда придет время.
ХОДИТЬ В КРЫМУ В ВЫШИВАНКЕ — ТО ЖЕ САМОЕ, ЧТО ХОДИТЬ В ГЕРМАНИИ 30-Х С ПЕЙСАМИ
— Когда один за другим стали исчезать активисты, майдановцы и патриоты, мне пришлось сменить фамилию, переехать в другой населенный пункт и прекратить общение даже с родственниками, — рассказывает активист, патриот Украины, назовем его профессором Станиславом Богомоленко. – У друга я бесплатно квартирую флигелек. На политические темы мне говорить в их доме категорически запретили, и я жалуюсь на жизнь и обсуждаю политическую ситуацию с дворовой собакой. Так вот, два наблюдения последних месяцев.
Первое – пес раньше никогда не попрошайничал, а теперь мы с ним делим не только котлету, но иногда и хлеб. Друг жалуется, что пропала обрезь и куриные головы, которыми он раньше его кормил. Похоже, кого-то уже приперло и уже питаются субпродуктами. И второе – инфляция и доллар уже съели все пенсионные доплаты, на работе у моего друга сократили доплаты на 60%. И если его мама еще молчит, то он, прикрыв дверь, начинает проклинать местные власти. Но пока еще так, чтобы жена с мамой не слышали.
А его жена рвется во Львов, где дочь замужем за «бандеровцем». Осенью съездила, посмотрела внука, понянчилась. Вернулась, долго молчала, потом как-то зашла ко мне с бутылкой мадеры и проболталась, что там, дескать, совсем все не так, как эти брешут. Заплакала: «Но жить там не хочу – дочь уже, как бандеровка, шпарит на украинском». Но «дурой» уже, как раньше, не обозвала ее, а, уходя в ночь, сказала: «Че мы натворили»?
Кто-то из крымских, а теперь временно киевских журналистов, написал, что ходить сегодня в Крыму в вышиванке – то же самое, что ходить в Германии в 30-е годы с пейсами и желтой звездой на груди. Безумно пугает, какие кровавые, расистские фантазии посещают знакомых, бывших друзей и родственников. Они родились на этой земле, прожили радостную и счастливую жизнь, многие занимали в украинской иерархии высокооплачиваемые должности, принимали присяги и в одночасье стали российскими расистами, буквально с нацистским уклоном.
Я не знаю, как и когда это закончится, но точно знаю, что непременно наступит мир. А пока, похоже, надо научиться ждать, считать врагов и не забывать друзей. Произошедшее – хороший, трагический урок, наказание за то, что мы все как-то не так жили. Все.
КРЫМЧАНЕ БОЯТСЯ ПОКАЗАТЬСЯ НЕДОВОЛЬНЫМИ
Молодая мама из Севастополя Лариса называет себя русскоязычным патриотом Украины. В оккупации она продолжает смотреть украинские телеканалы, слушает украинскую музыку и читает книги на украинском.
— Иногда в магазине или у парикмахера попадаю на российские телеканалы, но их невозможно долго смотреть: по их картинке в Крыму все хорошо, а в реальности цены выросли за год в два-три раза, при том, что зарплаты подняли на 500-1000 р. Пачка подгузников стоила 150 грн, сейчас – 1500 рублей, ботинки дешевенькие 200 грн, сейчас 1600 р., а пособие на ребенка с января не дают. Еще и беженцы ведут себя как саранча: в детской поликлинике были, так семья требовала пропустить их без очереди, потому что они беженцы.
Старшие родственники, которые поддались пророссийской пропаганде год назад, теперь грустно вздыхают и молчат. Многие, когда сталкиваются с проблемами, говорят: «Мы не за это голосовали». Люди понимают, во что вляпались, а назад дороги нет, к тому же, ФСБ не дремлет. Крымчане стали запуганные. Боятся взболтнуть лишнее и показаться недовольными нынешним строем и политикой партии. К каждому разговору о поднятии цен добавляют — «ну, потерпим» или «зато не стреляют».
При этом к Украине большие претензии и обиды, когда не привозят молочку или отключают свет. Так и хочется сказать: а вы когда плевали в лицо Украине, не думали, как потом будет? Почему вы ничего не должны Украине, а она вам должна?
ДРУЗЬЯ ЕЗДЯТ ЗА ПРОДУКТАМИ В ХЕРСОН, ЭТО ДЕШЕВЛЕ ДАЖЕ С УЧЕТОМ ДОРОГИ
Крым — последнее пристанище эллинийских богов – разве можно отсюда уезжать? – начинает свой рассказ юрист Платон М. из Ялты. Его «якоря» в Крыму: дом, родные и друзья, море и горы. Хотя идея на какое-то время переехать на материк есть – цены на продукты и одежду там ниже. Друзья перед Новым годом ездили закупаться на стол в Херсон, и поездка оказалась выгодной даже с учетом бензина.
Поначалу я смотрел российские СМИ. Еще шутили, что если день посмотреть новости, начнешь верить. Сейчас почти не смотрю. Только иногда, чтобы в очередной раз поразиться масштабам вранья.
Друзья из Киева приезжали и катались по Крыму с флагом Украины на машине. Удивились, что им часто моргали фарами, сигналили.
Если бы я год назад знал, чем обернется 27 февраля, я написал бы пост-предупреждение, собрал тысячи лайков и репостов. Все бы прочитали, но никто не поверил бы. А на митинг бы все равно не пошел: флаги, столкновения — увы, они нужны только для картинки. Работает только самосознание, ответственность и «думание» своей головой, но с этим, увы, пока туго.
ЗАКОНЧИТСЯ ВОЙНА И ЧЕРЕЗ ГОД-ДВА ПОДНИМЕТСЯ ВОПРОС «КРЫМНАША»
Предприниматель из Евпатории Иван Швыдко рассказывает: если бы знал, что оккупация затянется как минимум на год – уехал бы из Крыма еще в марте, потому что привыкнуть к нынешним крымским реалиям или смириться с ними невозможно.
— Удивление, связанное с пониманием количества идиотов вокруг к концу лета пошло на спад, но тяжесть на душе идет по нарастающей. Крым очередями и бюрократией напоминает «совок», из-за отсутствия курортников закрылся ряд пансионатов, в том числе и тот, где работал отец, а крымчане тем временем все радуются, что у них не стреляют. Пока…
По моим прогнозам, «восточная» война закончится за месяц-два, а вопрос «Крымнаша» будет поднят через год-два, если правительство не «накосячит».
ПРИШЛО ПОНИМАНИЕ, ЧТО ДАЛЬШЕ БУДЕТ ТОЛЬКО ТЯЖЕЛЕЕ
Для предпринимателя Рустема Э. из Бахчисарая не было вариантов: ехать или не ехать.
— Крым – родина моя, моих родителей и всех моих предков. Для украинца родина и Донецк, и Львов, и Винница, а у меня есть только Крым, — говорит он. – В оккупации легче не стало, но поменялось отношение. Весной-летом мы думали, что скоро все образумится и надо потерпеть, а сейчас поняли, что все образуется нескоро и что самое главное – будет только тяжелее.
Крымчане стали злее. Во-первых, из-за постоянной пропаганды, а во-вторых, из-за нарастающих финансовых проблем. Грубо говоря, каждый, кто сейчас не с ними, по факту против них. И каждый такой «против» должен быть готовым к тому, что его могут кинуть за решетку без особых на то поводов. И это, пожалуй, тяжелее всего сейчас.
С зарплатами получилось забавно. До Нового года они действительно были у бюджетников немаленькие (по 30-40 тыс.), но после многие врачи получили по 9-10 тысяч рублей, что многих «слегка» расстроило. Учителя сейчас получают 7-8 тысяч, младший персонал больниц — 5-6. По факту это уже меньше, чем было в Украине, если сравнивать в долларовом эквиваленте.
А вот курортный сезон был приятным – для тех, кто не зарабатывал на этом, а ездил плескаться в море. Те, кто сдавали дома, гостиницы, квартиры, пролетели по полной. И если на ЮБК (Алушта, Ялта) люди еще были, то на западном берегу и на востоке многие даже не расконсервировали после зимы гостиницы – не было клиентов.
БОЛЬШИНСТВО КРЫМЧАН С УДОВОЛЬСТВИЕМ ПЕРЕГРЫЗЛИ БЫ ПЕРЕШЕЕК И УМЕРЛИ С ГОЛОДУ
Бизнесвумен из Евпатории Елена Власова сейчас в процессе переезда из Крыма на материк.
— Решила, что уеду еще в апреле, когда стало ясно, что Крым – не мой родной край теперь. Но переезжать нахлебником не хочется, надо перевозить бизнес. В Крыму мы завели собаку, двух кроликов и декоративных крыс в огромной клетке… В результате муж переехал в Киев, обустраивает новую мастерскую, потом по плану – дом. А я в Крыму, распродаю остатки нашей жизни.
Поначалу руки сжимались в кулаки при любом раздражителе: острой теме, триколоре, «колорадской ленточке». Потом ты учишься не замечать этого. Это как жертва насилия сначала не может даже признать факт свершившегося и лишь по прошествии долгого времени начинает нормально функционировать и просто жить. Сейчас я уже могу смотреть на метки оккупантов, не начиная глубоко дышать и не думая, что эта страна сделала со всеми нами.
Для меня символом Украины сейчас стали крымскотатарские флаги, я сама вывесила такой. Я не татарка, но сейчас это безопаснее, нежели чистый жовто-блакитный. Я горжусь тем, что живу на одной земле с такой нацией, и горжусь их флагом. Я бы хотела, чтобы Крым не стал ни украинским, ни российским, а стал бы автономией крымских татар. Если захотят – то в составе Украины. Это было бы справедливо.
Крымчане поумнее уже давно посчитали свои убытки и пожалели. Массовых переездов нет – большая часть крымчан всегда была ленива на подъем. Материковую Украину ненавидят. Газ, свет, вода, продукты – чем сильнее ощущается зависимость, тем больше нарастает ненависть. Есть ощущение, что большинство с удовольствием перегрызли бы перешеек и умерли бы с голоду (Перекопский перешеек, соединяющий Крым с материком, — ред.). Это какая-то нерациональная, насаженная ненависть.
Я не жалею, что до сих пор не переехала. Мне надо было посмотреть, во что превратился мой любимый Крым, чтобы после переезда острее ощущать счастье жить в нормальной стране. Если бы я уехала в апреле, я бы могла жалеть.
А если бы знала обо всем в ноябре, когда начался Майдан, я бы гораздо активнее выражала свою проукраинскую позицию. Чтобы перед потомками стыдно не было, что молчала.
Проходит порядка 14 дней, и очередная партия добровольцев должна уехать в Пески на передовую. В добровольческом батальоне «ОУН» закрывают глаза на иностранные паспорта и политические взгляды. Здесь принимают человека, не служившего срочной службы, что говорится «с нуля». И предупреждают, что подразделение неофициальное. Кто и по каким причинам вступает в «ОУН»?
Кто-то, как армянин с позывным «Сёма», отслуживший в 2000-02 годах в Карабахе, а летом 2014-го – на Луганщине в «Айдаре» (о нем читайте здесь) – от нежелания отсидеться, пока в стране, приютившей его, идет война.
Кто-то, как гражданин страны-агрессора, по понятным причинам получивший позывной «Русский», мечтает, что победа Украины изменит изнутри и его страну.
Парень с позывным «Крым» сбежал из оккупированного Севастополя, услышав от родителей и родственников в свой адрес нелицеприятные вещи.
Мотивы бойцов – абсолютно разные. Так же, как и понимание, с чем придется столкнуться. Например, «Омакс» фронт видит лишь в качестве возможности «понюхать порох». Потом же, считает боец, его опыт и патриотизм понадобятся на «внутреннем» фронте.
Кто они – бойцы батальона «ОУН»?
Позывной «Крым», 23 года, из Севастополя:
Родился и вырос я в Севастополе. Учился в строительном колледже. Одновременно работал администратором на автомойке. Хотел позже поступать на морское дело. Но не сложилось – пришли россияне.
Родители у меня пророссийские. Как только полуостров оккупировали, они сразу же обменяли украинские паспорта на российские. Критиковали Майдан: «Это фашисты, бандеровцы, они к нам в Крым придут».
Мы с друзьями фанатами ультрасами ФК «Севастополь» на первых порах пытались донести свою точку зрения своим знакомым, друзьям. Были попытки сорвать пару пророссийских акций, писали националистические лозунги на стенах.
После одной такой акции нас словила местная «Самооборона Крыма» и отвела в полицию. По пути пугали пяти годами тюрьмы «за экстремизм». В результате, нам не выписали даже штрафа, но наши адреса и телефоны попали в «черный список» «Самообороны». В почтовом ящике начали появляться письма с угрозами: «Лучше уезжай отсюда», «Мы тебя убьем». Исписали весь подъезд фразами в духе «Бандеровцам смерть».
До этой ситуации уезжать я не собирался – почему я должен покидать свой город? Но угрозы совпали с увольнением с работы. Там мне просто сказали, что без российского гражданства меня не могут больше держать. Да и родители, которые не разделяли моих взглядов… И в августе я принял для себя решение уехать. Причем изначально мысли воевать не было. Покидал Крым фактически без представления, что буду дальше делать.
Поработав в фирме отца знакомого и накопив деньги, решил уйти на фронт. Сначала хотел попасть в батальон «Азов», но у меня не было всех необходимых документов для прохождения там службы. «Азов» на то время уже официально вошел в структуру МВД. Попал в «учебку» Правого сектора. Через шесть недель обучения меня оставили в резервной группе ДУК ПС. И не желая сидеть в резерве, я пришел в батальон «ОУН».
В Песках пробыл где-то две с половиной недели. Тяжелее всего на передовой было первые дни, конечно. Но через несколько дней уже приходит понимание где безопасно, а где не очень. И все-таки понял, что еще по-настоящему не готов к боевым действиям. Объяснил ситуацию комбату, пообещал вернуться, и был отправлен в нашу «учебку».
Крымские родственники узнали о том, что я в батальоне, через соцсети. Причем мой родной дядя воюет за ДНР. Написал мне, что если встретит на фронте, «сделает из меня мумию». Я ему ответил, что как раз учусь хорошо воевать. А родители спрашивали, буду ли я в них стрелять, если украинцы войдут в Крым. Я им ответил, что нет. Просто вывезу их в Россию. Они хотели жить в России – пускай живут.
Позывной «Русский», 19 лет, из Азова (Россия):
Родился и вырос в Азове, это фактически город-спутник Ростова-на-Дону. В 2013 году поступил в КНУ им.Шевченко в Киеве, на философский факультет.
Во время Майдана был в 9-й сотне Самообороны. 18 февраля по Институтской тащил к баррикадам раненного парня. Кстати, когда уже собрался сюда в батальон, он помог мне приобрести форму и необходимую амуницию. Во время ночного штурма БТР таранил баррикаду около Дома профсоюзов и сбил меня с баррикады на землю. Не совсем удачно упал на кирпич и сломал ребро. Так что самый трагический день на Майдане отлеживался в общежитии.
Мать всегда была против Путина, но, как и любая мама, говорила: «Незачем тебе эта война». Крестный же говорил, что приедет и ноги переломает. Бабушка вообще называет «фашистом». А отец наоборот поддержал во всем. Он украинец, родом из Луганска, и с матерью в России жил на основании вида на жительство. О решении пойти на войну сказал так: «Если считаешь, что можешь идти – значит иди». Посоветовал, что из амуниции лучше приобрести. Он и сам воюет на стороне Украины. В батальоне «Донбасс». В августе под Иловайском попал в плен и только в декабре был освобожден. Пришел в себя и опять уехал в свой батальон. Сейчас под Мариуполем воюет.
В отличие от отца, который считает себя украинцем, я считаю себя россиянином. В России сегодня нет возможности для самореализации из-за повальной коррупции, во всех абсолютно сферах. Поэтому для меня это, в каком-то плане, и война за будущее России также. Я люблю Россию и хочу, чтобы она изменилась. У Украины больше, чем у кого-то из соседних с РФ стран, имеется возможностей измениться. И победа здесь – означает пример, толчок к действию, к развитию для России.
К тому же, я видел, как в одночасье изменились мои старые российские друзья. И этот контраст в них меня поразил. Были нормальные люди, а теперь чуть ли не убить меня готовы. Причем это произошло всего за пару недель, пока происходили все известные события в Крыму. Я был дома в феврале – никакой тотальной ненависти к украинцам тогда я не заметил. Люди изменили свое мнение мгновенно.
Позывной «Омакс», старше 30 лет, из Измаила:
До Майдана у меня было проектное бюро – мы занимались ландшафтом, озеленением. К тому же я участвовал во многих акциях в защиту прав предпринимателей, по противодействию незаконным застройкам.
Был членом так называемой Националистической формации «Січ» (часто упоминается, как «С14»; СМИ называли ее боевым ультраправым крылом ВО «Свобода» – ред.). Во время Майдана мы вошли в состав 2-й сотни им. Святослава Хороброго, которая занимала здание Киевской городской администрации.
После Майдана кто-то из нас ушел в различные добровольческие батальоны, кто-то продолжал действовать внутри страны. Я, к примеру, был в числе тех, кто патрулировал территорию вокруг военного аэродрома в Василькове, охранял три моста, очень важные для инфраструктуры столицы. Мы это называли «Обороной «Южных ворот».
В батальон «ОУН» пошел в первую очередь потому, что он независимый: это не МО и не МВД. Я не принимаю нынешнюю власть, как власть, которая заботится о народе. Все идет к тому, что в стране начнется «партизанка». И очень жестокая партизанская война. Против внутренних врагов нашего государства.
Фронт для нас символичен. В любом случае, понюхать порох необходимо. Но при этом я вижу себя в борьбе не на фронте, а внутри страны. Ведь что сейчас происходит? Молодых активных пацанов забирают на фронт. И в итоге в регионах, на местах не остается никого, кто бы мог сопротивляться беззаконию, беспределу внутри Украины. Для меня нет большой разницы между передовой и внутренним фронтом.
Дмитрий, 35 лет, из Киева:
Я киевлянин. Последнее время занимался своим бизнесом по изготовлению и монтажу железных дверей. Имею дочку восьми лет. Присылает мне сюда свои рисунки. Радует оценками – недавно вот грамоту получила: «Лучший ученик 3-го класса».
На Майдане не был – помогал продуктами, одеждой, но сам в событиях не участвовал. Охранял свою семью и ребенка.
Что касается выбора батальона, то он был случайным. Никаких предпосылок к национализму или другим политическим движениям у меня никогда не было. Просто надоело наблюдать в моем родном городе огромное количество беженцев с востока. Они не хотят воевать за свою родную землю, им проще снимать на 15-20 человек однокомнатную квартиру. Спальные районы Киева просто наводнены беженцами, которые соглашаются на любую работу за 50-60 грн. Тогда как киевлянин за нее не возьмется при оплате менее, чем 100 грн.
Сначала помогал своим друзьям, которые уезжали на фронт, обмундироваться. Цены достигли невероятного уровня – «бэушный» вещмешок стоит 250-400 грн. То есть человек идет на войну защищать, в том числе, и жизнь человека, который продает ему этот вещмешок, а он на нем пытается еще и заработать. На сегодняшний день, чтобы собрать нормально солдата на войну, – я не говорю очень хорошо, просто нормально, – нужно выложить от 50 тыс. грн. Еще летом это было от 25 тыс. грн.
Но в итоге все равно понимал, что рано или поздно и самому придется пойти на фронт. Людей там реально не хватает. Я иду воевать, чтобы отстоять границы своей Родины, чтобы оставить фронт хотя бы на тех рубежах, на которых он сегодня. О том, чтобы освобождать уже оккупированные ДНР-ЛНР территории, пока даже не задумываюсь. Хотят жить отдельно – пускай живут. Посмотрим к чему это приведет.
Отсутствие официального статуса у подразделения и, соответственно, льгот, связанных со статусом, меня не пугает. Все, что нужно, привык зарабатывать своими руками. А мертвому поблажки не нужны. Добиться получения любых документов в этой стране – это пробежать 250 инстанций, в которых вам скажут: «Принесите справку на ту справку, что та справка не верна».
Единственное, считаю неправильным то, что сюда идут очень молодые пацаны, по 18-19 лет. Потому что оставить после себя что-то все-таки надо. А они ни то что сына или дочку еще не сделали, но даже дерево не посадили. Думаю, некоторые приехали сюда, потому что учится надоело. Думают, что так будет легче и проще. Будет только тяжелее.
Донецкий аэропорт. 6 января. 80 бригада. Ротация киборгов. Они понимают: надо поменять и дать отдохнуть своим боевым друзьям, которые простояли под пулями две недели. Тогда еще никто не знал, что это была последняя ротация. Остап Гавриляк, пулеметчик 3 взвода 7 роты 3 батальона 80 бригады, даже не догадывался, что ему предстоит пройти настоящий ад: обстрелы, отравления газами, обвалы перекрытия, перелом ноги, невозможность получить обезболивающее, плен, ампутацию конечности. Выжить, чтобы начать новую жизнь. Теперь Герою нужны длительное лечение, реабилитация и протезирование. А еще: отпраздновать свадьбу с любимой Марией, которая все время его поддерживала.
Когда в донецком аэропорту прогремел второй взрыв, наши ребята с грохотом провалились вместе с перекрытием на нижний этаж. И для многих семей пришли тяжелые недели ожидания и сбора по крупицам информации. Ждали и молились, молились и ждали. И так по кругу. Бессонные ночи и неограниченное количество слез … Как говорят родственники Остапа, за эти три недели было все: и ухудшение состояния здоровья пленного, и информация об обмене, которой не было. А сколько раз к брату звонили непонятные люди и требовали выкуп! Активный участник событий на Майдане, Остап Гавриляк «оккупировал» военкомат, чтобы его мобилизовали. И получал отказы, ведь пограничник-кинолог пока не был нужен на востоке. Осенью 2014 получил повестку. Когда привезли на Яворовский полигон, то хотели отправить обратно, поскольку все должности автоматчика уже были заняты, но он уперся, что домой не вернется. Так стал пулеметчиком. Когда отправляли на восток, сказал семье: «Пока мы не победим — домой не вернусь ….» Для него война уже закончилась и началась новая борьба … за жизнь.
Многие рисунки, оберегов и ангелов дети Львовщины во главе с Галиной Гавриляк сделали для наших бойцов и передали общественной инициативе «Единая страна-Единая армия: Поддержи защитника». Большая часть пошла на восток вместе с нашим 3 отдельным мотопехотным батальоном 24 бригады. Передаю Остапу письма рисунки, ангелов и вышитую детскими руками икону. Парню приятно получить знаки внимания от детей из родной Львовщины.
Уже полгода война, а мне все повестка не приходит?
— Остап, сначала хочу поблагодарить за все, что ты сделал для нас. Мы ценим и счастливы, что ты вернулся на родные просторы.
— Спасибо.
— Ты буквально «пробился» на фронт. Почему принял такое решение?
— Потому что много наших ребята полегло. Поэтому решил отомстить за товарищей. Кто-то должен стать на защиту Украины? Так я себе решил и пошел в военкомат. Срочную службу я проходил как кинолог в пограничных войсках. Мне говорили в военкомате, что сейчас кинологи не нужны. Нужны были стрелки, пулеметчики, летчики и иные военные специальности. А кинологи говорили, что нужны. Я приходил в военкомат и спрашивал: «Уже полгода война, а мне все повестка не приходит?»
— А ты не боялся, потому что есть же ребята, которые избегают мобилизации?
— Нет, а чего бояться? Я не боялся.
— Какой тебе запомнилась срочная служба?
— Я служил пограничником. Познакомился с ребятами из разных областей Украины. Армия воспитала во мне, прежде всего, дисциплину и мужество. Там все расписано, что ты должен сделать в течение дня. Четкий ежедневный распорядок. Не так, как на гражданке.
— Ты был кинологом. Сразу ли нашел общий язык с собаками?
— Да. Особенно с немецкими овчарками. Очень люблю эту породу. Моя любимая порода. Я еще до армии любил животных. Когда призывался на срочную службу, то меня спрашивали «Люблю ли животных? Буду ли ухаживать за ними? Хочу ли дрессировать?» Я ответил, что да, люблю и буду делать. Животные очень понимают людей. Послушные. Если к ним нормально относиться, то они будут отвечать тем же. Никогда животное не надо бить. Никогда. Собаку нельзя бить, потому что спустя время она может ослушаться тебя или бояться. Что бы ни сделало животное, надо наказывать по-другому, но не бить. Для того, чтобы собаку дрессировать, надо перед этим выгулять. Чтобы перед тренировкой она была немного измученная. Если берешь собаку из вольера, то она может не захотеть работать. Надо с ней погулять, чтобы она выбегала и тогда уже учить новые команды.
— Сколько собак ты имел в армии?
— Две собаки. Одна была племенной, то есть рожала щенков. Она должна была знать базовые команды. Другая — боевая, которая несла дежурство с пограничниками. Она не рожала.
— Опыт, полученный в армии, тебе помог сейчас на войне?
— Да, конечно. В общем помог. Хотя армия и война — это несколько разные вещи. Что именно помогло? В первую очередь выдержка помогла. Терпение. Умение слушать командира, соблюдать субординацию. Командир всегда прав. Хочешь или не хочешь, но должен выполнять приказы.
Настроение испортилось от того, что сепаратисты нас «шманали»
— Когда тебя мобилизовали, то чем обеспечило министерство обороны?
— Государство обеспечило оружием, формой, которая после первой стирки вся «разлезлась»: отдельно рукав, отдельно штанина. Одним словом, одноразовая форма, одноразовые берцы. Затем выдали бронежилет в зоне АТО. Но я его не надевал. Из оружия у меня был пулемет 1974 года. Новый. Из него никто не стрелял раньше. 99 процентов обеспечение было от родственников и волонтеров.
— Почему не пользовался бронежилетом?
— Потому что мне волонтеры «подогнали» лучший бронежилет. Бронежилет, который нам выдавало государство, был неудобен для меня.
— Когда ты пришел в зону АТО?
— 9 ноября. Были выезды. Ничего особенного. А 6 января попал в донецкий аэропорт.
— С какими мыслями ты ехал в аэропорт, ведь знал, что там происходит?
— Да, знал, но мой долг: поменять товарищей, которые там простояли свой срок. Они, две недели и мы должны были их заменить. Это было последнее официальная ротация в донецком аэропорту. Настроение испортилось от того, что сепаратисты нас «шманали» и выставляют свои условия, что ты должен везти с собой на войну. Это смешно.
— Что не позволяли провозить с собой?
— Не разрешали везти патроны. 30 патронов только. И это на две недели. По два патрона в день ?! Как так можно воевать, если подумать логически? Я имел запасной ствол к пулемету. Забрали, но потом отдали. Проверяли сумки, смотрели, что везем. Проверяли колеса. Я ствол спрятал в машине под сидушкой, но нашли. Затем отдали.
— Тебе не хотелось набить морду проверяющим?
— Хотелось. Очень хотелось. Но я ничего не мог поделать.
— Обстреливали по дороге?
— Нет, мы нормально заехали. И когда выгружались, то не обстреливали. Как зашли внутрь, а наши поехали, то начался обстрел. Несколько «подарков» прилетело сразу. Все работало в нашу сторону: и пулеметы, и минометы, и гранатометы, и танки …
О сне в донецком аэропорту никто не думал
— Что тебя больше всего поразило? Разрушенный полностью аэропорт?
— Аэропорт не был столь уничтоженным, когда мы заходили. А вот когда выходили из аэропорта, я посмотрел на терминал. Действительно, Сталинград. Нет ничего. Одни колонны.
— Где вы прятались во время обстрелов?
— Да, чтобы спрятаться, не было возможности. Не было места, которое бы полностью было безопасным. При возможности между баррикадами прятались, чтобы можно было вести бой.
— Сколько часов в сутки удавалось поспать?
— Мы спать когда 3, когда 4:00. Как когда и как угодно. Когда бывали сильные бои, то и не спали совсем. Привыкли. Я вообще о сне не думал.
— Как готовили еду?
— Были у нас маленькие баллоны. И готовили на них. Но они быстро заканчивались. Был сухой спирт. Сухой спирт разжигали и ставили кружку, если хотели чаю попить. Были консервы. Нормально все было. У нас было, что есть.
— Чего тебе больше всего хотелось?
— Чего? Поддержки. Нормальной поддержки. Какой именно? Скажем, как заезжает их танк, то и наш бы приехал. Приезжает их танк, стреляет. А что ты можешь сделать с автоматом против него? Ничего.
— Как часто заезжали танки?
— Да всегда. Почти каждый день.
— Общались с ребятами из других подразделений?
— Стояли рядом. Обязательно дружили с 93, 91, 74 бригадами. Делились всем, кто что имел. Если кого-то ранили, неважно из какой бригады, все спешили на помощь. Мы там все братьями были.
— Как часто завозили провизию?
— Завозили воду, продукты питания раз в несколько дней. Привозили боекомплект (Б / У — далее. Боекомплект — это количество боеприпасов, установлена на единицу оружия: пулемет, гранатомет и т.д., либо на боевую машину — Авт.). Бывало так: привезли нам Б / У и по нему сразу же стреляли. Он сдетонировал и загорелся. Можно сказать, что до нас не дошел.
После наркоза я проснулся в палате и увидел, что ноги нет
— Что было самым страшным, самым тяжелым в донецком аэропорту?
— Очень трудно было выдержать газовые атаки. И первый взрыв был не столь мощным, как второй. Второй взрыв — самое страшное, что было.
— Расскажи о первом и втором взрыве?
— Первый взрыв произошел 19 января. Разлетелись все стены. Второй взрыв произошел 20 января около двух часов дня. Очень серьезный. Мы были на втором этаже. Провалились вниз. Сепаратисты или не знаю, как их правильно назвать, рассказали, что первый взрыв был эквивалентен 500 кг тротила. Второй — три тонны. Плюс еще сдетонировало наше Б / У. Взрыв был ужасным.
— Сколько вас было и сколько оказалось под завалами?
— Было нас порядка 40-50 бойцов. Провалилось человек тридцать.
— Кто вам помогал?
— Наши ребята помогали выбраться из-под завалов. Кого могли, того вытянули. Потом мы еще полежали … Одним словом … наложили жгут, потому что у меня нога была с открытым переломом. Укололи одно обезболивающее. Затем обезболивающих не давали, потому что стемнело. Фонарик засветишь, потому что сразу будут стрелять. К утру терпели. Все не выжили. Многие из тех, кого вытащили из-под завалов, умерли до утра. Нас вытащили человек десять. Половина не дожила. Затем нас взяли в плен.
— Помнишь, как брали в плен?
— Иногда я «вырубался», но помню как брали в плен. Пришел их врач. Осмотрел, оказал медицинскую помощь, то есть дал каждому из нас обезболивающее. Дали сигарет покурить, у нас своих не было. Забрали в машину и повезли в Донецк на базу. С базы посадили в скорую помощь и отвезли в донецкую больницу. Ногу мне не спасли. Медицинскую помощь оказывали нормально. Не относились к нам, как к врагам. Медперсонал к нам относился как ко всем пациентам. Не знаю, то ли клятва Гиппократа сработала.
— Ты спрашивал у сепаратистов: это российские военные или донецкие ребята?
— Это были ребята из Донецкой области. Один из тех, кто нас принимал в плен, говорил, что из Белоруссии.
— Тебя после операции в палату положили?
— Да. Мне дали наркоз, прооперировали. После наркоза я проснулся в палате. Увидел, что ноги нет. Привезли других товарищей, также прооперировали.
— Была ли возможность звонить домой?
— Да, давали возможность звонить. Говорил родным, что все хорошо.
— Когда ты узнал, что тебя будут обменивать?
— Не то, чтобы узнал. Нас зажгли перед телекамерами. Показали по интернету, по телевидению. Когда одного киборга — Гавянця Ярослава — из нашего батальона отпустили, он приехал к нам с телевидением. Будто условие такое была: если он приедет с родителями и нашим телевидением, то его отпустят. Я посмотрел, что приехали съемочные группы каналов СТБ и ICTV, понял, что скоро будет обмен.
Мечтаю поскорее встать на ноги и отпраздновать свадьбу
— Что тебе помогало не терять веру в той ситуации, в которой оказался?
— Я по жизни такой. Мне испортить настроение трудно. Я духом не падал и не собирался. Я смеялся, шутил. Мне даже говорили: «Ты чего смеешься, ты остался без ноги?» Я им отвечал: «Как буду плакать, то что, у меня нога вырастет? …» Я все прекрасно понимаю. Не маленький ребенок. Надо думать о будущем, а не о прошлом. Произошло и обратно уже ничего не вернешь.
— К тебе приходили посетители?
— Приходила контрразведка. Говорили, чтобы давал данные правдивые о себе: фамилия, имя, отчество, номер бригады и тому подобное. Потому что если недостоверную дам информацию, то не обменяют. Говорили, для чего вы сюда пришли на нашу землю. Больше всего не любят Правый сектор и артиллеристов. Правый сектор даже боятся. Я смеялся над ними, когда они хвастались, что взяли часть Песок. А я говорил, что ненадолго, что там Правый сектор и они вам сейчас дадут ответ. Сначала они переспрашивали, кто такой Правый сектор. Объяснял, что это пацаны за идею воюют. Они очень боятся Правого сектора.
— Имел какие-то талисманы с собой?
— Армейский жетон. У меня в кармане были образочки и четки. Как сняли камуфляж с меня раненого, то вероятно выбросили с одеждой. Не было уже тех образочков.
— Ты говорил за будущее. Каким видишь?
— Такой, как был. Только чтобы протез был хорошим. А там все будет хорошо. Служить вероятно не буду. На войну не возьмут.
— Ты бы хотел вернуться на войну?
— Против российских военных хотел бы воевать. Не хотел бы воевать против таких пацанов, которые нас принимали в плен. Они такие же пацаны, как мы. Мы ехали на машине в больницу и ребята из Донецкой области показывали в окно: «Вот мой дом. Он разрушен. Почему я должен бежать с родной земли?»
— Насколько тебе помогает поддержка любимой девушки ?
— Очень помогает. Как раз сидит возле меня. Я ей очень благодарен. Мы вместе пятый год. Мы мечтаем о свадьбе. Я обещал Марии свадьбу после войны. Для меня война уже закончилась. В армию уже не возьмут. Мечтаю поскорее встать на ноги и отпраздновать свадьбу.
— Я тебе желаю выздоровления и хорошо отпраздновать свадьбу.
На фейсбуке создана группа Help the Hero Ostap Havrylyak с целью сбора помощи для Гавриляка Остапа. Помощь аккумулируется на карточке брата Гавриляка Владимира:
5211 5374 4554 3890 (Приват Банк)
Телефон для связи — 067216 53 30 (Орест)
Отход украинских военнослужащих из Дебальцевского плацдарма вовсе не был успешной плановой спецоперацией военного руководства страны, как о том заявил Верховный Главнокомандующий, президент Петр Порошенко. Более того, о выходе войск не знал ни Генштаб, ни командование «сектором С», а сама операция была спланирована группой инициативных офицеров, когда стало очевидно, что Дебальцево просто «сливают», и вероятность выйти живыми из реального, как утверждает командир 25-го батальона «Киевская Русь» Андрей (Высота) «дебальцевского котла» становится все меньше.
Об этом, и о командовании Генштаба и «сектора С» Андрей (Высота) рассказал в интервью «Информатору«.
О выходе украинских военнослужащих из Дебальцевского плацдарма
Дебальцевский плацдарм готовили к сдаче. Это сугубо мое мнение. Даже, наверное, не только мое — есть мнение других офицеров, с которыми мы сидели и все это обсуждали.
«Если бы знал Генштаб и знало командование сектором — они бы оттуда не вышли»
Был ли у Генштаба план эвакуации из Дебальцево?
Плана не было. То, что они заявляли, будто это спланированная акция - они просто де-факто понимали, что им нужно что-то сказать, и они это сказали. Эта операция была спланирована группой инициативных офицеров и все. Ни Генштаб об этом не знал, даже командование сектором (речь о командовании "сектора С". - ред.) об этом не знало. Потому что, если бы знал Генштаб и знало командование сектором - они бы оттуда не вышли. Конвой, который вывозил 300-х, почти весь стал 200-м. Наши, когда выходили, они видели 4 грузовика, набитых "двухсотыми", и они не могли ничего сделать. Грузовики были сожжены. Поэтому бездарные операции командования приводили только к гибели. Я на 90% уверен, что если бы кто-то в Генштабе знал об этом, то было бы совсем все по-другому. Я за трое суток здесь штаба сектора не слышал вообще. Операцией по отходу, в принципе, там, на месте командовал командир 128-й (полковник Сергей Шаптала. - ред.).
Ни один из полковников, которые сидели в штабе сектора, я больше чем уверен, из-за своей, возможно, трусости или еще чего-то, они даже не могли дать такого приказа. Я не единожды слышал доклад командующего сектором наверх о том, что у нас все здорово, у нас все хорошо, это мы сделали, это мы сделали, это мы сделали … Когда я стоял и говорил ему: "Вы врете, товарищ полковник" …
Это руководитель штаба "сектора С"?
Да, полковник Таран. На его совести не одна жизнь. Тот же Редкодуб, то же Никишино, там, где были мои бойцы, первый конвой доставил боеприпасы, а 300-х увезти не смогли, потому что попали в засаду, и на тот момент, грубо говоря, были уже даже не в оперативном, а в полном окружении. Своим подразделениям посредством нескольких способов связи мы частями передали информацию, как действовать. Да, арта (артиллерия. - ред.) помогала, но опять-таки, это было несогласованно ни со штабом, ни с АТО, ни с кем … Это было согласовано, грубо говоря, непосредственно с командирами подразделений артиллерии. Мы напрямую с ними работали.
"Они просто готовили сдачу. Это был полный котел"
Чем меньше знает штаб, тем лучше получается операция …С этой стороны у нас практически ничего не было (показывает карту. - ред.) Они просто готовили сдачу. Это был полный котел. Населенные пункты Логвиново, от него Нижняя Лозовая, Санжаровка, высота 307,9 полностью контролировались сепаратистами. То есть, эта линия была перекрыта. Раз дорога, два дорога, три дорога - они были перекрыты. Ребята выходили, грубо говоря, между сепаратистами. Чтобы вы понимали, Логвиново 9 февраля в 3 часа ночи было захвачено. Не знаю, знал ли об этом Генштаб, но суть в том, что здесь еще полдня под обстрелами пытались курсировать машины. Делайте выводы сами. Но эти три дороги (показывает на карте. - ред.) были перекрыты уже 11 февраля. То есть, штабы у нас жили отдельно - войска отдельно. Вот и все. Это и привело к такой ситуации.
О выходе 25-го батальона из "дебальцевского котла"
25-й батальон не оставил ни одной боевой позиции без команды. Если бы они до утра простояли на своих позициях, то эти 2,5 тысячи мы уже сейчас считали пропавшими без вести, потому что трупы мы бы не достали. Самое смешное, чтобы вы понимали, 25-й батальон вышел с позиций и с Дебальцево самым последним, потому что должны были по идее проходить бронегруппа, затем пехота, и сзади колесами забрать остальных, и наши пешочечком выходили.
25-й снялся с позиции в Никишино. Да. Но там уже позиции не было! О том, чтобы брать Никишино, я еще в октябре месяце докладывал. И была необходимость брать Никишино. Вот этот вот населенный пункт (показывает на карте. - ред.), который они рассказывали, что они контролировали, здесь контролировали две улицы. Это населенный пункт является каналом между Фащевкой и Кумшацким. В Кумшацком тренировочные лагеря. Об этом тоже доклады были еще осенью - в начале зимы. Редкодуб - контролировали два дома, Никишино - контролировали два дома, две улицы. Это по докладам Генштаба мы вот здесь все контролировали ( см. карту на видео. - ред.). Ни хрена они там не контролировали. Встречали их здесь на БеТеРах и на БМП черных, как негров. Когда там, в Артемовске уже получали медали, они тут еще бегали по полям.
Комбригу 128-й большое спасибо за то, что он принял решение - он смог взять на себя ответственность. То, как это было дальше, как кто выходил - тут судить уже сложно, тут судить нельзя. То, что он взял на себя ответственность возглавить этот выход … Больше ни один полковник, который там сидел этого не сделал. А он это сделал. И он вывел. Как бы там дальше ни было, как бы они ни выходили, но то, что он смог сказать "Вперед!" и взять на себя ответственность за это все… А орден ему дали, скорее всего, для того, чтобы он сильно много не говорил. Вот и все. Попытались тем самым закрыть ему рот.
Видео - informator.lg.ua; Расшифровка - Цензор.НЕТ
В военном билете у этого человека стоит отметка о воинской специальности «разведчик, снайпер». За плечами боевой опыт в Нагорном Карабахе в составе роты глубинной разведки Вооруженных сил Армении и в Луганской области в батальоне «Айдар». Еще тогда, когда это подразделение было «незаконным вооруженным формированием».
«Сёма», – такой у него боевой позывной, – в Украину приехал еще подростком, в 1993-м. Семья уехала из Армении из-за войны и нищеты.
Парень поступил в Киевское Суворовское училище – тогда оно только переименовалось в Киевский военный лицей им. Богуна. Закончив его, связывать судьбу с военной службой не стал. Так поступили многие вчерашние кадеты – в конце 1990-х Вооруженные силы в Украине мало кого прельщали.
Началась многолетняя борьба с бюрократами за получение украинского гражданства. Как сегодня признается армянский доброволец, «на руках просто не было двух тысяч долларов на стол нужному чиновнику». Сейчас, имея на руках только вид на жительство в Украине, – здесь у него жена и трое детей, все граждане Украины, – «Сёма» умудрился заставить областного военкома поставить себя на воинский учет.
– Мне сказали, что как боец и воин я устраиваю Вооруженные силы Украины, мой опыт нужен. Но я не гражданин Украины. Я все равно добился, чтобы меня поставили на учет в военкомате. Не буду говорить, как. Но одновременно подал все необходимые документы на гражданство.
Сразу же после этого «Сёма» ушел в добровольческий батальон «ОУН». Мотивы выбора подразделения оказались простыми.
– В ДУК ПС также принимают иностранцев. Но там обучение длится месяц. Там просто «маринуют». Если бы был батальон, который тебя сразу отправлял на фронт – я в него бы и записался. А в «ОУН» «учебка» длится две недели. Со своим боевым опытом, с пониманием того, что я живу в Украине, работаю здесь, здесь живет моя жена, растут мои дети – и не поехать на фронт воевать за Украину… Из «Айдара» я, как и многие с моей группы, ушел из-за конфликта с комбатом, из-за недоверия к нему. Но потом просто не смог сидеть дома сложа руки. Это не то. После «Айдара» я начал все равно помогать этому батальону. Завозил продукцию, пригонял БРДМ-ки. Потому что считаю, что в такое время в Украине можно быть либо непосредственно на фронте, либо помогать бойцам в тылу. Другого не дано.
Фото: Армянский доброволец «Сёма»
К слову, одной из последних капель, после которой «Сёма» решил вернуться на Донбасс воевать за Украину, стала январская история, когда русский солдат сбежал с военной базы в Армении и расстрелял многодетную семью в Гюмри.
При этом отсутствие официального статуса у батальона «ОУН» его не пугает, так же как и его личный статус, с которым до юридического определения «наемник» не так уж далеко, как кажется.
– Вопрос статуса нашего подразделения – вопрос времени. Ребята сегодня сюда приходят, потому что патриоты. Другое дело, что для кого-то двух недель подготовки, – какой бы она у нас плотной не была, – все равно не хватает. Для кого-то не хватает и года. И все-таки я считаю, что за две недели возможно научить базовым истинам. Зная которые, ты имеешь шанс выжить. Настоящая школа все равно начинается только на фронте.
По мнению добровольца, украинская война, в отличие от армянской, практически лишает бойца прямого контакта с врагом.
– В Карабахе были прямые контакты с противником со стрелковым оружием. Здесь нет прямого контакта – работает артиллерия, реактивные системы. А противника практически не видишь.
При этом «Сёма» отдает себе отчет, что это условия позиционной, «медленной» войны, которая сегодня имеет место на фронте. При активных действиях мобильных групп, в городских условиях, контакт с врагом неизбежен. И тут, считает ветеран Карабаха, нет места честности.
– Уважение противника во время боя, честность в бою – это для дураков. Кто первый выстрелит, тот и выживет. Другое дело – плен. Я считаю, что с пленными необходимо обращаться в соответствие со всеми международными конвенциями. Но никто этого не соблюдает с той стороны, со стороны ДНР-ЛНР. И от нас, по-моему, в таком случае также не стоит ждать обратного.
Учебная база батальона «ОУН» в Черкасской области
Прощаясь, мы с ним заговорили и о перспективах «европейского выбора» Украины в условиях войны, которая, кажется, уже запрограммирована не на один год. Ответ был более чем однозначным.
– Ситуация на Донбассе уже практически стала очередным Приднестровьем, Абхазией, Осетией, Карабахом. Это новая язва на территории постсоветского пространства. Думаю, что все это делается для того, чтобы насильно удерживать эти территории в нужной для Москвы системе координат. Чтобы территории, когда-то подчиненные России, не шли навстречу Европе. И пока мы не решим проблемы Донбасса и Крыма – Украине о Европе можно даже не вспоминать.
«Министры образования ЛНР и ДНР» заявили, что в январе 2015-го начинается переход школ на оккупированных территориях Донбасса на российские стандарты образования
Содержательное наполнение среднего образования на территориях, подконтрольных сепаратистам, концептуализируется в соответствии с основами «Конституции ДНР»: «восстановление единого культурно-цивилизационного пространства Русского Мира на основе его традиционных религиозных, социальных, культурных и моральных ценностей, с перспективой вхождения в состав Большой России как ореола территорий Русского Мира».
Об этом пишет в статье для ZN.UA научный сотрудник Научно-исследовательского института Украиноведения Александр Хоменко.
Средство для достижения этой цели — тотальное переведение всего образования на российские стандарты, которые в течение многих лет правления нынешнего президента РФ выступают надежными «пресс-формами» для «серийного» производства лояльных к Кремлю подданных, отмечает автор.
В течение определенного времени функционерам «народных республик» казалось, что русифицировать обучение в средних школах чрезвычайно легко. Но оказалось, не все так просто. Разрушить украинскую систему образования, конечно, не проблема, но тогда на подконтрольных «ДНР» и «ЛНР» территориях не было бы вообще никакого образования. По этой причине образовательная политика «Новороссии» вынуждено стала более реалистичной: педагогам разрешено, преподавая естественные и гуманитарные дисциплины, там, где они не связаны с украинской патриотичной идеологией, ориентироваться на разработанные МОН Украины программы и Типовые учебные планы. В учебном процессе продолжают использоваться украинские учебники.
Но ориентация на «ценности Русского Мира» остается неизменной. Так, «министры образования ЛНР и ДНР» Леся Лаптева и Игорь Костенок заявили, что в январе 2015-го начинается переход на российские стандарты образования, вместо 12-балльной вводится 5-балльная система оценивания, и будет осуществляться обязательная переподготовка всех учителей.
Русифицируется не только содержательный контент, но и языковой режим работы образовательных заведений: оба министерств образования «республик» издали приказы, которые обязывают «организовать преподавание, обучение и воспитание в учреждениях образования всех уровней, типов и форм собственности на русском языке».
Но этот «переход», который будет нуждаться в полной замене всех учебных программ по всем дисциплинам, всего методического обеспечения, всех учебников, даже его инициаторы воспринимают больше как риторическую декларацию, чем как разработанный план конкретных действий, пишет автор.
Особое внимание функционеры образовательных ведомств сепаратистов обращают на предметно-содержательный контент учебного процесса. Общее направление здесь тоже неизменное — русификация. Террористы даже не считают нужным эту тенденцию как-то маскировать.
В украинских по статусу школах Луганска язык Шевченко и Франко разрешено изучать только в течение одного урока в неделю, и к тому же называется этот предмет теперь «иностранный язык».
Речь идет не только о самом языке, а о системном уничтожении в дискурсе школьного образования всех «маркеров» украиноведения. В школьных программах «ЛНР» с 1 января 2015 г. полностью изъят курс истории Украины, который будет заменен предметом «История Отечества» — очевидно, российского, с определенной луганской «спецификой».
В школах «ДНР» украинская история формально еще не запрещена, но методические рекомендации «Минобразования» настойчиво советуют учителям заменить ее «вторым базовым курсом».
Вместо географии Украины в той же «ДНР» введен предмет «География родного края», из курса правоведения изъято упоминания о Конституции Украины и другие законы, предмет «Я і Україна» (4 кл.) должен быть заменен курсами «Природоведение» и «Обществоведение», из курса «Я у світі» (3 кл.) приказано убрать все украиноведческие аспекты, заменив их «материалом курса «Донеччиноведение».
Из курса украинской литературы должны быть изъяты стрелецкие песни, драма Леси Украинки «Бояриня», стихотворение В. Сосюры «Любіть Україну!», стихи В.Голобородько «Наша мова» и «Ми йдемо».
Теперь, учитывая задекларированный переход к российским стандартам, вообще не понятно, как будет изучаться украинская литература, поскольку этого предмета как отдельной дисциплины в российских образовательных стандартах просто не существует, отмечает автор.
Образовавшийся таким образом идеологический вакуум заполняется препарированным по московским образцам «православием», введению которого в образовательное пространство «народные республики» приделяют особое внимание.
Различные варианты курсов наподобие «Основы православной культуры» апробируются на школьниках и студентах как своеобразный заменитель пока что окончательно не сформированной в «ЛНР» и «ДНР» государственной идеологии.
По прямому приказу сепаратистского руководства, в школах проводятся «уроки мужества». Фактически — это политинформации, на которых учеников призывают быть лояльными к России и Путину. Но проводить их обычно поручают не учителям, а боевикам или шовинистически настроенным священникам.
В образовательный процесс школ «ДНР» введен предмет «Защита Отечества». Как подчеркивает «Отдел образования Енакиевского городского совета», именно он «в условиях сложившейся ситуации в Донбассе» призван сыграть «ведущую роль в выстраивании системы ценностей подрастающего молодого поколения». Глава «ДНР» Александр Захарченко заявил, что такие уроки должны вести раненые боевики.
«Но тогда уже они будут не пришлыми гостями на «уроках мужества», а полноправными членами педагогических коллективов. Возможно, именно на этих «политруков» и возлагается задача привести школы к полной лояльности «ДНР». Посчастливится ли террористам ее реализовать? Сейчас трудно давать какие-то прогнозы. Что же касается будущего школьников, то оно так же целиком зависит от того, будет ли образование региона погружено в стагнационное болото «Русского мира», или же для него откроется перспектива вместе со всем украинским образованием интегрироваться в европейский цивилизационное, а следовательно, — и образовательное пространство», -резюмирует автор.
По информации министра образования и науки России Дмитрия Ливанова, в «Луганской Народной Республике» работает 336 общеобразовательных учреждений, в которых учатся 25872 ребенка, в «Донецкой Народной Республике» работают 534 школы, где учатся 146 969 детей.
Впервые российское издание опубликовало материал, в котором прямо говорится, что на Донбассе воюют российские военные, которые накануне выезда в Украину написали рапорта и юридически не имеют к своим воинским частям никакого отношения. Выполняют боевые задачи и гибнут они не как солдаты армии РФ, а как «добровольцы».
Об этом говорится в статье Ильи Барабанова в Коммерсанте.
20-летний Миша родился в Екатеринбурге, 21-летний Леша — в Моздоке, Артему 22 года, он из Славянска-на-Кубани, а Диме — 23, он из Владикавказа. А еще ребята из Читы, Норильска, Улан-Удэ.
Всех их на первый взгляд ничто не объединяет. Но общее все же есть — город N, войсковая часть *****, N-ская отдельная мотострелковая бригада.
До недавнего времени все они проходили там контрактную службу. Еще в декабре и январе вешали в профайлах социальных сетей совместные фотографии из части, минувшим летом — с учений рядом с БТР. А еще — в красивой форме перед зеркалом.
Но две-три недели назад все изменилось, и вот уже двое сослуживцев без знаков отличия обнимаются на одной из площадей Горловки, другой в той же социальной сети размещает фотографию, где трое молодых ребят сидят на броне где-то на дороге на Дебальцево. Третий — кадр с застрявшим в окопе дээнэровским танком — главной достопримечательностью на въезде в разрушенный Углегорск.
На войну они попали уже после 20 января, когда в Донбассе возобновились активные боевые действия. Тут они вроде как в бессрочной командировке. Командиры были не против, наоборот, порыв они приветствовали, рассказав, почему именно сейчас и именно в эти местах надо поехать родину защищать.
Уходили они в Донбасс не подразделением, а группами по три человека — экипаж боевой машины. Теперь, оказавшись без связи, они у меня интересуются судьбой своих друзей, спрашивают, живы ли они. На месте их также распределили в разные уже сформированные подразделения армии ДНР.
Логика военных действий в последние месяцы достаточно проста: на выполнение боевых заданий со стороны то ли самопровозглашенных республик, то ли «отдельных районов Донецкой и Луганской области» (как написано в Минском соглашении) выезжают те, кто действительно умеет воевать. Они решают поставленную задачу и отходят, а в занятый ими населенный пункт, в комендатуры и на блокпосты встречать журналистов заступают уже местные ополченцы, с готовностью рассказывающие о своем шахтерском прошлом. В какой-то момент можно и правда решить, что на войну с «хунтой» поднялись исключительно местные, но потом кто-то проговаривается:
— За тем терриконом буряты стоят.
— А что за буряты?
— Ну… Донбасские индейцы.
Все улыбаются, все всё понимают. В последние дни перед окончательным штурмом Дебальцево, чтобы лишний раз не светить «бурятов», журналистам постарались максимально закрыть въезд в Углегорск, откуда развивалось наступление внутрь котла. Спустя пару дней после штурма, когда Дебальцево окончательно «зачистят», на блокпосты выставят шахтеров, а журналистам снова будет открыта дорога.
Про стратегическое значение Дебальцево в последние дни было сказано много — это и прямая дорога, связывающая Донецк с Луганском, и крупнейший железнодорожный узел, и важная с артиллерийской точки зрения высота. Про то, сколько сот человек с обеих сторон погибло за время растянувшегося почти на месяц штурма, мы узнаем не скоро.
После взятия Дебальцево линия фронта в очередной раз «выровнялась». Не исключено, что достигнутое в Минске соглашение о перемирии теперь будет местами выполняться, огонь прекратится совсем или хотя бы чуть стихнет на месяц или два, пока кому-то не придет в голову, что самопровозглашенные республики не могут дальше жить без Мариуполя, Артемовска или Лисичанска. Тогда в воинских частях по всей большой стране вновь активизируются «политруки» с рассказами о том, как важно помочь свободолюбивому Донбассу от агрессии Запада. Никакой принудиловки — только добровольцы.
И Миша, и Леша, и Артем, и Дима перед отъездом подписали рапорты об увольнении. Если кому-то из этих ребят при штурме Дебальцево очень сильно не повезло, то не повезло добровольцу, который к моменту своей смерти к той войсковой части и той бригаде точно не имеет никакого отношения.
И напоминает все это гражданскую войну в Испании. Добровольцы из СССР ехали туда с «нансеновскими паспортами» или документами одной из европейских стран. Добираться было сложней, да и псевдонимы были совсем другие: будущий маршал СССР Родион Малиновский был не «Моторолой», а полковником — «колонель Малино».
Военный советник Ян Берзин мог погибнуть под именем генерала Доницетти, но в итоге был расстрелян в 1938 на полигоне «Коммунарка».
Илья Эренбург в книге «Люди, годы, жизнь» вспоминал: «В 1943 году на КП возле Гомеля я увидел командующего армией генерала Батова. Мы говорили о предстоящем наступлении. Вдруг кто-то крикнул: «Фриц!» — показались вражеские самолеты. А генерал и я смеялись: в Испании наши военные советники носили различные имена — Валуа, Лоти, Молино, Гришин, Григорович, Дуглас, Николас, Вольтер, Ксанти, Петрович. Павлу Ивановичу Батову почему-то досталась фамилия Фриц».
— Вас отправляли на учения в Ростовскую область или прямо сказали, что едем воевать на Украину?
— Сразу сказали. Сам видишь, что эти твари делают, все сюда просились. Я в армии служу не для того, чтобы учиться шить и копать.
— А «командировка» надолго или бессрочная, пока не отзовут?
— Пока сами не уедем. Я хочу либо до конца войны, либо до последнего вздоха воевать.
— А тебе самому это зачем? — спросил я одного из них.
— Нам объяснили, что мы поможем остановить тут войну,- был мне ответ.
Но, сидя на броне, войну остановить нельзя. Войну можно остановить, только если все слезут с брони и вернутся домой, хотя бы в свою страну из соседней.
P. S. Автору известны полные имена и фамилии всех героев текста, но редакция не считает правильным их пока публиковать.
This site is registered on wpml.org as a development site. Switch to a production site key to remove this banner.
