Всеволод Непогодин, писатель, публицист, политический обозреватель
После оккупации Россией Крыма произошло лобовое столкновение двух политических культур – украинской и российской. Апофеозом этого действа и стал конфликт в Севастополе между спикером “Заксобрания” Алексеем Чалым и постпредом президента РФ в Крыму Сергеем Меняйло. Суть его как раз и заключается в различных мировоззрениях политиков.
Чалый привык себя вести как в Украине – выносить конфликт в публичную плоскость, делать громкие заявления в прессе, демонстративно возмущаться и выражать несогласие.
Меняйло же привык к военно-чекистской системе управления, принятой в России – все решается в кабинетах, никаких скандалов на людях, показушный пиетет и слепой “одобрямс” любого решения высших властей.
Чалый по наивности думал, что в России, как и в Украине, возможна публичная политика с дискуссиями, дебатами, обменом мнениями и колкими репликами в адрес оппонентов. Но он конкретно ошибся. Вся прокремлевская пропагандистская машина ополчилась на Чалого, позволившего себе возмутительный демарш и отказавшегося следовать устоявшимся в России правилам политической игры.
Но самое интересное в данном случае это диагноз, поставленный Чалому аффилированными со Старой площадью экспертами – “политическое украинство”.
Т.е. свободная политическая жизнь, присущая демократическому обществу, в жестко тоталитарной России трактуется как «политическое украинство» – оскорбительная формулировка для всего украинского государства.
Свобода слова и вольность мысли в России считаются недопустимыми и опасными. Чалого мочили телеканалы и газеты, карманные околокремлевские эксперты беспрерывно метали в него комья грязи. И все только за то, что у человека есть свое мнение, которое он не побоялся объявить во всеуслышание.
Надо понимать, что в России внутренней политики давно уже толком нет как таковой. Все мэры и губернаторы предварительно согласовываются в соответствующем управлении АП. Региональная пресса финансово зависима от местных властей и поэтому тон её публикаций преимущественно елейно-снисходительный. Власть в России сакральна и критиковать её нельзя.
Случаются, конечно, исключения из правил, но это единичные случаи.
Например, в Иркутской области губернатором стал кандидат от КПРФ Сергей Левченко, сенсационно победивший кандидата от «Единой России» Сергея Ерощенко. Произошло это вследствие фантастической расслабленности «Единой России», заранее уверовавшей в победу своего кандидата и огромного количества недовольных региональными властями избирателей, таки дошедших до участков в день голосования.
Оппозиционным политикам на местах архисложно – для них введены муниципальные барьеры и кучи мелких бюрократических заморочек. Активисты в провинции – несчастные, замордованные люди. Их постоянно таскают на разъяснительные беседы в милицию и ФСБ. На каждого из них заведена папочка, где все деяния тщательно протоколируются и подшиваются. Людей держат на крючке, не давая им развернуть агитацию на полную катушку. Чтобы провести простенький митинг надо получить столько согласований от чиновников, что потом уже ничего не захочется.
Общее состояние российской внутренней политики — это мертвечина и брежневский застой. Ничего не происходит и не предвидится перемен в обозримом будущем.
Все пытаются изобразить одобрение политики Путина, а в кармане держат кукиш.
Двоемыслие, лицемерие, абсурдность существования, беспросветность – вот основные отличительные черты российской внутренней политики.
В Украине сейчас наоборот бурлит море внутренней политики. Постоянно кто-то перекрывает дороги с различными требованиями. Мускулистые парубки, облаченные в камуфляж, блокируют залы заседаний в судах. Общественные организации беспрерывно митингуют. Активисты без устали пикетируют административные здания.
Если в России тоскливый, смертельно зевотный штиль, то на Украине наоборот кипучий котел страстей.
Из этого вытекает заключение: как можно говорить про один народ, когда в России и Украине столь разные политические культуры?
Украинцы не понимают, как россияне терпят подобный порядок вещей. И россияне не разумеют, как украинцы живут при столь экспрессивных политиках и вечно меняющихся обстоятельствах. Мировоззренческий и ментальный конфликт налицо.
Я полагаю, что так называемое «политическое украинство» все-таки ближе к эталонной демократии, чем система «управляемой демократии», возведенная в начале нулевых Глебом Павловским под Путина. Превентивно зачищенная политическая поляна и постоянно находящиеся в напряжении оппозиционные активисты в России это явно не про свободу.
Алексей Чалый хоть и добился перевода Сергея Меняйло в другое место, но в глобальном смысле все равно проиграл. А все потому, что нельзя пятьдесят лет быть левшой, а потом вдруг захотеть стать правшой – ничего путного из этого не получится, природу не обманешь, организм не сломаешь и не переучишь.
Россия это не про свободно поговорить. Россия это про молча держать язык за зубами. Россия это про одобрительно кивать президенту, премьеру, губернатору и мэру, какую бы чушь те не произносили. Россия это про добровольно принудительно ходить на выборы и голосовать там за кого начальство велит. Россия это про обреченность на местах и заранее выкинутый белый флаг.
В России объективно назрела перезагрузка системы, смена правил игры, обновление лиц на политической арене, но власти пока подходят к этому осторожно. Последние увольнения проворовавшихся губернаторов это скорее жалкая подачка обществу, чем начало настоящих перемен. Утративших доверие глав регионов демонстративно принесли в жертву. Услышали шепоток о коррупции и убрали с глаз долой наиболее откормленные губернаторские физиономии. Изображают перемены, держа на уме президентские выборы 2018 года.
Украине в плане внутренней политики уж точно нечему поучиться у России. Внутренняя политика в России сейчас так же абсурдна, как штатная должность реаниматолога в морге. «Управляемая демократия» в России уж слишком управляемая, да и демократией она толком и не пахнет. В украинской внутренней политике порой слишком много огня, но кажется это явление временное и горячие головы рано или поздно выдохнуться.
Две разные страны – две абсолютно разные политические культуры. И это неоспоримый факт.