Дмитрий Гудков, российский оппозиционный политик
Цугцванг Путина.
Солсберецкая история отличается от всех предыдущих своей наглядностью. Раньше были похожие, их было много: убийство Литвиненко, убийство Ямадаева и прочие. Но тогда Россия еще не была мировым изгоем (раз), против ее руководства не накопилось такого раздражения (два) и в публичном пространстве отсутствовали настолько очевидные доказательства вины (три), хотя сомнений не было ни у кого.
Даже атака на Boeing – при всех попытках заявить, что «Рафик невиновен», не вызывала такой реакции против Путина и его окружения – в глазах мировой общественности они не были так очевидно связаны с массовым убийством.
А тут только «Комсомольская правда» еще может сомневаться в прямом приказе. И как следствие – в превращении руководства страны в банальную преступную группу с исполнителями, заказчиками и покрывателями (МИД, как вам новый статус в соответствии с Уголовным кодексом?).
Таким образом, у Путина сейчас остался единственный выбор.
1. Он продолжает прикидываться валенком: я не я, «Новичок» не мой. В этом случае он оказывается в положении еще худшем, чем его коллега из Северной Кореи. Все окружение становится не уважаемыми людьми с солидными зарубежными активами, а соучастниками, прячущими детей и награбленное.
2. Путин жертвует фигуру. Ну, хоть того же Шойгу или его зама, которые – вы только подумайте! – вводили президента в заблуждение. Репутацию в мире это вряд ли спасет, зато даст Путину возможность отмежеваться от солсберецкой истории. Но тогда будут проблемы уже внутри – такой жест даст окружению ясный сигнал: оно расходный материал.
Конечно, первый вариант куда более вероятен – и тому самому окружению, не кооперативу «Озеро», а тем, что подальше, – стоит попробовать соскочить. Этот поезд уже поехал, но еще не успел набрать скорость, прыжок из вагона опасен, но дальше по ходу движения больше нет рельсов.
А в целом, я не завидую тем, кто сейчас остался во власти: либералы, консерваторы – все могут оказаться мазаны одним «Новичком». И молчание – знак согласия. Молчание ягнят, в испуге ждущих своих «Петрова» с «Бошировым», – тоже.