Кремлевская пропагандистская машина начала раскручивать историю с Надеждой Савченко, чтобы консолидировать общественное мнение на примере того, какие враги воюют против России со стороны Украины. Это была исключительно пропагандистская кампания, пишет политолог Дмитрий Орешкин для НВ.
Парадокс нынешней ситуации заключается в том, что начав эту кампанию, путинская машина ее проиграла. В информационном поле история Савченко (к большому разочарованию российской пропаганды) оказалась не просто непродуктивной, а контрпродуктивной. Она стала символом сопротивления. Каждый следующий день этого процесса наносит существенный пропагандистский ущерб Кремлю, и там это понимают.
Путин попытался дать отпор условному Западу в сфере так называемой soft power, а именно в информационной и культурной войне. Но он оказался слабее. Это было предсказуемо: западная пропагандистская машина грамотнее работает с фактурой, а у Путина пропаганду делают слишком примитивно и грубо. Хороший пример – Russia Today, которую уже никто не считает средством массовой информации, поскольку понимают, что это средство пропаганды. Тем временем, из Савченко тоже пытались сделать средство пропаганды, но получили камень в огород.
Кремлю нужно как-то выходить из невыгодной ситуации. Сложность заключается в том, что Путин не может потерять лицо, ведь его поддержка базируется на имиджевой маскулинности. Если он отпустит Савченко, будет выглядеть слабаком. Если не отпустит — нарастит средства комплексного давления, не только информационного, но и санкционного.
Более того, даже среди путинского электората закрадываются сомнения: слабая женщина не ломается. Она оказывается сильнее всей путинской юридической, пропагандистской и спецслужбистской машины. Слишком грубо и со слишком очевидными натяжками все это было сделано. Публичные процессы еще сталинская технология и в ХХI веке она не работает. В те времена пресса работала по-другому, не было такого понятия как независимые адвокаты с независимым выходом в СМИ, сохранялся железный занавес. Благодаря этому любую государственную ложь можно было на эксклюзивной основе и без альтернативных источников информации представлять населению как безукоризненную истину. Людей расстреливали как бешеных собак, навешивали на них совершенно безумные обвинения, и этому верили.
Сейчас людям верить все сложнее. Несмотря на то, что все еще есть такие, кто верят, что Савченко навела минометный огонь на российских журналистов, на интуитивно-инстинктивном уровне создается ощущение, что за ней правда. Она отказалась принимать правила игры, существующие в путинском представлении о действительности. И поэтому она выигрывает.
Просто «запаковать» в тюрьму ее не удастся. Благодаря той же путинской пропагандистской машине эта история вышла в топы мировых новостных агентств (в отличие от истории Сенцова, где удалось все сделать более-менее тихо). Дело Савченко стало темой дипломатических обсуждений, постоянно обсуждаемой темой в СМИ, и поэтому, как мне кажется, в Кремле сейчас активно разрабатывают стратегию, как выйти из этой ситуации, не потеряв лица. Представляется, что так или иначе ее будут вынуждены отпустить.
Допустить ее смерть невозможно — это повлечет за собой слишком большие дипломатические и политические издержки для путинской вертикали власти. Будут что-то изобретать. Но чем дальше развивается эта история, тем слабее переговорные позиции Кремля. Куда ты денешься? Все равно придется ее отпускать. На Западе это прекрасно знают.
Поэтому
хорошего выхода из этой ситуации у Путина нет.
Остается подождать и посмотреть, какой из плохих выходов он выберет. Благо, консультантов и стратегов у него достаточно. Думаю, будут предлагать какие-то обмены. Возможно, варианты с тем, чтобы осудить ее России, но отправить отбывать срок в Украину (хотя всем очевидно, что в Украине ее никто сажать не будет. Наоборот, сделают национальной героиней – уже сделали).
Вывод из всей этой ситуации таков: путинские стратеги информационных войн просчитались. Думаю, Владимир Владимирович теперь смотрит на них с прищуром: ему предложили разыграть концепцию, он ее разыграл и оказался в дураках.