Сатирик Михаил Жванецкий в телефонном интервью рассказал Delfi, почему не пишет и не говорит о событиях на Украине, как справляется с плохим настроением и чем порадует публику на концерте в Таллине 24 октября. Михаил Михайлович посетовал на то, что вопросы ему задают печальные, а ответы хотят услышать веселые — и объяснил, почему так не бывает.
— Современный юмор — он стал хуже, пошлее, изменился ли, по сравнению с тем, что был лет 20-30 назад?
— В таком юморе — не хочу говорить о современном или о несовременном, — главное не что сказали, а за что взяли. Если не можешь взять за мозги — бери ниже. Не можешь взять за душу — бери еще ниже, не можешь взять за печень — бери еще ниже. Человек все равно забудет, что ты говорил, но не забудет, за что ты его взял. И ты станешь популярным человеком.
Современный юмор сильно отличается, потому что сейчас у нас западная модель развития и юмор откликается на запросы публики. Пока этот юмор пользуется успехом, он будет властвовать. То, что не имеет такого оглушительного успеха, будет иметь свою публику, меньшие залы, но все равно будет собирать людей. Первые будут богатеть, вторые — гордиться.
— У вас на родине происходят трагические события. Как жить в мире, где идет война?
— Очень тяжело. То, что происходит, делит людей и семьи пополам. И это очень печально. Люди разделены и на работе, а для семей это почти смертельно, потому что ты не можешь сказать дома: я виноват, прости меня. Почему виноват? Потому что ты считаешь, что так нужно, а она считает иначе? И этот страшный водораздел проходит чуть ли не в постели. Ты не знаешь, кому сообщить новость, которая у тебя есть. Если ты даже дома не можешь этого сказать, это очень страшно.
— Как реагировать на такие события, этично ли шутить о трагичном?
— Нет, не этично. Я, например, пишу о мирной жизни и читаю об этом. Почему я в Таллине на концерте должен говорить о войне, которая происходит где-то далеко и о которой я сам не знаю ничего точно? Я деталей не могу узнать и понять. И в Одессе я был два месяца и не мог понять, что они хотят мне сообщить. И здесь (в Москве — прим.ред.) тоже не могу понять. Шутить над этим не буду, это жуткая трагедия.
— Вы не думаете, что и на печальные вопросы можно отвечать с юмором?
— Нет… Вот как вы думаете? Я сегодня появился перед женой и стал говорить о проблемах, которые происходят там-сям. И, конечно, посеял вокруг себя тревогу и потом долго пытался развеселить ее — и мне уже не удалось.
— А как вы улучшаете собственное настроение?
— Сам я не могу. Я иду к ней. Чтобы развеселить себя, я должен идти к людям. Я должен выйти на сцену, пойти вниз к Наташе. Вниз, потому что у меня спальня наверху. Мы что-то обсуждаем и видим, что жизнь вокруг нормальная — и я веселею. А если я остаюсь один, то тоже погружаюсь в новости, в эти сообщения, и участвую в международных делах. Когда я подхожу к ней, я участвую во внутренних делах.
Когда вы идете в толпу, но толпа должна быть ваша — пусть даже она из нескольких человек — и у вас поднимется настроение. Я думаю, что все пройдет. Даже, если происходят события, которые вызывают тревогу, у вас это пройдет, когда вы увидите такого же человека, который разделяет это все с вами.