Беженцы: человечество столкнулось с двумя экзистенциальными проблемами, которые не знает, как решить. На вопросы эстонского издания «Postimees» отвечает Авраам Шмулевич, раввин, председатель Международного Гиперсионистского Движения «Беад Арцейну», Президент Института Восточного Партнерства (Иерусалим), стратегический Советник «Черкесского Конгресса» и «Черкесского Союза».
— Авраам, в прошлой нашей беседе ты перечислил ряд опасностей, которые влечет за собой волна миграция из Африки и Ближнего Востока. Среди них ты упомянул «радикализацию общества». Новости последних дней показывают нам внутренний конфликт общества на интернет-пространстве (споры, комментарии, обвинения в ксенофобии и расизме). Недавно близ Таллинна сожгли приют беженцев. Можно ли сказать, что наше общество уже «радикализировалось»? Что делать в такой ситуации?
— Как показывает опыт других стран, присутствие беженцев чуждой культуры всегда вызывает напряжение в обществе и его радикализацию. Это неизбежный процесс. Если правительство хочет минимализировать его, то оно обязано предпринимать ряд определенных шагов. Существует два типа приема беженцев: на временной основе — как только в их стране ситуация нормализуется, они уезжают; на постоянной основе — беженцы принимаются навсегда, получают гражданство и остаются частью населения. Поскольку они останутся в Эстонии, то я назову основные меры, которые следовало бы предпринять правительству до приезда беженцев, и подробно рассказать об этих мерах своим гражданам, чтобы избежать отрицательных последствий.
В первую очередь, людям и правительству следует понять, что страх приезда чужих людей естестственен, потому что неизвестно, что от них ожидать.
Прием беженцев влечет ряд проблем. Количество беженцев, которое Эстония примет в этом году неокончательное, за первой волной всегда следуют другие. То, что происходит на Ближнем Востоке, не кончится ни сегодня, ни завтра, поэтому число беженцев будет возрастать. За легальной миграцией следует нелегальная: беженцы тянут за собой родственников, используя поддельные документы; при этом количество нелегальных мигрантов значительно выше. Сделать с ними часто ничего нельзя. Израиль столкнулся с этой проблемой: прибывают беженцы из стран, где идет война — и их просто некуда высылать. Кроме того, вместе с нелегальными беженцами на территорию европейских стран проникают боевики ИГИЛ и других радикальных исламистских движений. Спецслужбы должны хорошо понимать, кто перед ними: беженец, пострадавший в результате войны, экономический мигрант или террорист. Поэтому вопрос безопасности вызывает большие опасения у населения. Полиция и спецслужбы должны быть готовы решать проблему нелегальной миграции.
Остро встает вопрос здравоохранения. Те болезни, которые есть в одной части мира, отсутствуют в другой. Люди, выросшие в разных климатах, по-разному реагируют на одни и те же болезни. В Израиле при госпитализации в карту больного заносятся данные о том, где родился этот человек и где родились его родители, поскольку это имеет прямое отношение к лечению. Я не уверен, что эстонские врачи знакомы с такой проблематикой. Кроме того, люди, прибывшие из зоны экономического бедствия и проведшие длительное время в пути, вполне могут страдать педикулезом и инфекционными заболеваниями. Значит, необходимо подготовить методические пособия, которые объясняли бы врачам, с чем они реально могут столкнуться, нужны специалисты, которые смогут диагностировать необычные заболевания, нужны запасы медикаментов. К этому следовало готовиться до приезда беженцев.
Экономический вопрос вызывает сомнения. Беженцы, которые остаются в стране, должны получить работу и выйти на рынок труда. Их профессиональные навыки другие, чем те, которые требуются в Эстонии, поэтому необходимы курсы переквалификации. Если же приезжают люди с высшим образованием – необходима система подтверждения дипломов. Все это требует внимательной работы со стороны специалистов, поскольку понятно, что у коренного населения всегда имеются опасения, что беженцы займут рабочие места.
Отсюда вытекает вопрос нелегального устройства на работу. Непонятно, когда эти люди получат разрешение на работу — сразу или спустя какое-то время. Поэтому высока вероятность появления нелегального рынка труда, что отрицательно повлияет на местную экономику. Как показывает опыт других стран, часто беженцы, которые устраиваются на нелегальную работу, оказываются жертвами недобросовестных работодателей; у них нет никаких гарантий, условия труда тяжелые, их реальная заработная плата отличается от той, которую им обещали. Если же они начинают возмущаться, им угрожают полицией. Понятно, что у любого беженца, который сталкивается с подобным, формируетется отрицательное отношение ко всему эстонскому обществу. Это вносит дополнительное напряжение между беженцами и коренным населением. Поэтому должна быть создана служба, которая регулирует вопросы занятости беженцев, а также защищает и их права и права их работодателей.
Следующий вопрос — вопрос языковой. Очевидно, что беженцы, которые останутся в Эстонии, должны владеть государственным языком. Как их будут учить эстонскому языку? Многие из прибывающих беженцев едва могут писать и читать по-арабски или же вовсе неграмотные. Кто этим будет заниматься? Министерство образования должно было связаться с соответствующими органами в странах, где есть опыт приема беженцев, разработать методику преподавания, подготовить преподавателей, напечатать учебные материалы. Надо ещё учесть, что арабский язык, который изучают в университете востоковеды — это литературный язык, который отличается от разговорного арабского языка. Кроме того, существует множество диалектов; люди, живущие даже в пределах одной арабской страны, иногда с трудом понимают друг друга. Если людей не учить языку — они маргинализуются и пополняют ряды криминальных элементов. Еще вопрос: как решить проблему с преступностью, если не знаешь языка, на котором говорят преступники? С этой проблемой столкнулись американские военные в Ираке; они не могли дешифровать телефонные переговоры террористов, потому что те общались на диалекте. К этому нужно быть готовыми.
Острым является вопрос различных культурных кодов. Разные цивилизации используют разные культурные коды. Они не лучше и не хуже, они просто другие (вспомним, как пример, отношение к женщине в странах ислама). Эту разницу нужно объяснять и эстонцам и беженцам. Одежда, которую носят в Европе – мини-юбки, декольте, считается у мусульман провокационной, развратной. В мусульманском мире женщина всегда виновата; сложился такой психологический механизм — если женщина ведет себя недостойно — ее нужно наказать. И наказать должен мужчина, а насилие — одна из форм такого наказания. Мужчина не думает, что совершает какое-то преступление; женщина виновата, сама напросилась. Отношение к насилию другое: бить детей, к примеру, считается нормой, как и бить жену. Понимание личного пространства на Востоке тоже другое: громко разговаривать, развесить белье на улице, даже справить нужду на улице — естественная вещь… Подобное может вызвать недоумение в эстонском обществе. Эти психологические механизмы вырабатывались на протяжении веков. Поэтому необходимо вести разъяснительную работу среди беженцев о разнице культурных кодов и объяснять, за что они могут понести наказание: проводить лекции на их языке, распространять брошюры.
Правительство должно регулировать все вышеперечисленные вопросы и ориентироваться на страны, у которых есть опыт такого рода, должно объяснить своим гражданам свои действия в этом направлении и постараться свести к минимуму возможные конфликты между принимающими и беженцами.
— Итак, Эстония принимает около пятисот беженцев, это решение принято. Но в обществе еще идут дебаты вроде «хотим — не хотим», хотя все уже решено без его участия. Но правильнее было бы, если бы дискуссия шла по вопросу адаптации этих беженцев. Ты согласен? Вряд ли мигранты обрадуются, что их отправят в Восточную Европу (ведь они стремятся в Германию и другие более благополучные страны). Станет ли это еще одной проблемой? Ведь нет же никакого юридического основания, чтобы удерживать этих людей в эстонских провинциях.
— Это даже не дискуссия. Ситуация становится анекдотичной: я приглашаю вас в гости, но моя жена против этого. Тем не менее, я все равно настаиваю, чтобы вы приехали и остались жить; я не знаю, что вы будете есть, и где будете спать, но все равно — приезжайте! То же самое здесь: если принимаются беженцы — должны быть созданы условия для них, о которых я говорил выше.
Разумеется, мигранты, скорее всего, не захотят остаться в Эстонии, это проблема. Представьте, человек жил в какой-то сирийской деревне, он даже не представляет, где находится Балтийское море и слова «Эстония» никогда не слышал! Зато он слышал про Германию, про Францию, и стремится туда. Эстонскому правительству следует принимать именно тех, кто хочет поехать в Эстонию и остаться тут, и объяснять этим людям, что их ждет.
— Что происходит? В этом году в Европу приехало около 400 тыс. мигрантов, и только в августе — 100 тыс. С чем это связано?
— Этот процесс связан не только с общемировым кризисом и тем, что происходит на Ближнем Востоке. Разумеется, руководство Европейского союза тоже допускает ошибки и теперь делает все, чтобы эти ошибки не сказались на жизни их граждан. Большие страны могут себя страховать, для маленьких же стран, вроде Эстонии, любая ошибка в миграционной или экономической политике очень опасна.
Современное человечество столкнулось с двумя кризисными явлениями, двумя экзистенциальными проблемами, которые Европа не знает, как решить. Первое – неравномерность развития человечества. Технологическая цивилизация и демократическое устройство общества, когда у населения есть реальные инструменты влияния на правительство, и существует справедливое распределение национальных богатств при отсутствии резкой разницы между бедными и богатыми – это удел немногих стран. А именно: европейские страны, англо-саксонские страны вне Европы — Канада, Австралия, Новая Зеландия, США, в Азии — Южная Корея, Япония, Израиль. Россия и Китай также являются технологическими странами, однако говорить о демократии и справедливом устройстве общества не приходится. Остальные страны не сумели построить демократичное общество, не сумели создать развитые технологии. Это происходит не от того, что им кто-то мешает им развиваться. Современная наука не в состоянии объяснить эту проблему. Леви Стросс сказал: «21-й век будет веком гуманитарных наук – или же его не будет». Сейчас уже можно сказать, что 21-й век не стал веком гуманитарных наук . У науки нет инструментария для решения ряда проблем, многие темы оказались табуированы из-за наследия нацизма или по другим причинам. Вопросы о биологической природе человека, о культурных и расовых различиях, о том, почему демократия не приживается в значительной части стран мира и т.д., оказались под запретом и не имеют решения на сегодняшний день. Люди в ряде стран, как мы теперь видим, живут в зоне бедствия; они не способны наладить современную экономику и развитые технологии, в их обществе сильное имущественное неравенство, поэтому время от времени в таких странах возникают конфликты подобные тем, которые мы сейчас наблюдаем в арабском мире.
Есть и вторая проблема. Высоко технологическое общество не способно себя воспроизводить, в таких обществах отрицательный прирост населения. Для поддержания уровня населения необходимый коэффициент рождаемости на одну женщину составляет 2.11; но в развитых странах – и в Европе, и в Северной Америке, и в Японии и в Корее — рождаемость падает, коэффициент – 1.2 – 18. Единственное исключение во всем западном мире – Израиль, где коэффициент рождаемости 3.5. Программы, направленные на повышение рождаемости, не дают результата. И возникает демографический насос, который все время втягивает население их Третьего мира в благополучную Европу. В Европу приезжают люди из слаборазвитых стран, и происходит замещение населения; это неизбежно приведет к тому, что европейская цивилизация изменится.
Положение усугубляется и тем, что дипломатия ЕС очень неэффективна: неспособность Евросоюза заставить Саудовскую Аравию, или Иран, или Россию (которая также ответственна за происходящие в Сирии) принять беженцев. Вместо того, чтобы надавить на эти государства, Евросоюз согласился платить пособия беженцам из налогов своих граждан.
Многие мусульманские лидеры (духовные и политические) часто говорят о «милосердии». Однако страны Персидского Залива по какой-то причине отказываются принимать беженцев из Сирии, которые близки им по культуре и религии (а ведь раньше они приняли палестинцев и беженцев из Йемена). Почему?
Беженцы не ищут приюта в Саудовской Аравии, потому что там на границе стоит стена с пулеметами, а перед ней — минные поля. Всех, кто приближается к стене, безжалостно расстреливают. Поэтому количество беженцев в этой стране — ноль. Если вы попытаетесь нелегально въехать в Арабские эмираты, в лучшем случае вы получите 20 лет тюрьмы.
В восточном обществе не принято помогать друг другу. Беженцы, приезжающие в Европу, воспринимают помощь как знак поражения. Если ты помогаешь — ты проиграл. Страны Персидского залива не хотят платить пособия, не хотят решать все те проблемы, которые повлечет за собой миграция. Зачем принимать беженцев в Абу-Даби, если можно принять их в Таллинне?
Нет никакого милосердия. Для мусульманского мира характерны разговоры о взаимопомощи, но при этом сохраняется высокое социальное неравенство. Достаточно сравнить суммы, которые выделяет на помощь странам третьего мира Западная Европа и арабские страны – и все сразу станет ясно, разница огромная. То есть, в Коране написаны замечательные вещи про милосердие, но социальная практика говорит нам об обратном: милосердие должны проявлять все остальные по отношению к мусульманам.
— Сейчас внимание всего мира обращено на кризис беженцев. Дает ли это возможность России начинать вторжение в Восточную Европу или Прибалтику, пока все смотрят в другую сторону?
— Думаю, что ситуация с беженцами не создаёт для России удобный для этого момент. В процессе принятия беженцев еще не задействована ни армия, ни большие силы. Уровень социальной дестабилизации, которую вызывает резкий прилив беженцев, еще недостаточно высок, чтобы отвлечь европейские вооруженные силы от возможно вторжения России. Но, действительно, вероятность вторжения в Прибалтику может быть связана с тем, что сейчас происходит в Сирии; войдут ли российские войска на территорию балтийских республик – этот вопрос сейчас решается в окрестностях Дамаска. Путин явно пошел на повышение ставок. Известно, что российские войска и российская авиация действуют в Сирии совершенно открыто. Там же действует авиация стран НАТО: США и Турции. Франция, одновременно с появлением сообщений о российских войсках, объявила, что она начинает действовать в небе над Сирией. Также там действует Израиль. Есть вероятность столкновения между турецкими и американскими самолетами и российскими. Путин проверяет реакцию США и стран НАТО, пойдут ли они на уступки? Если он увидит, что НАТО предпочитает не сталкиваться с Россией военным путем в Сирии, то поймет, что безнаказанно сможет пойти дальше. И тогда вторжение в Прибалтику становится реальным сценарием. Добавлю, что опросы, проведенные среди европейского населения по вопросу оказания помощи странам Балтии, если туда будут введены российские войска, показывают неутешительные результаты — только в Польше и Великобритании люди ответили положительно. Разумеется, Путин осведомлен об этих опросах и знает общественное настроение. Поэтому, будет ли российское вторжение в Прибалтику, зависит от того, получит ли Путин достойный отпор в Сирии.
Кто платит за процесс миграции? СМИ пишут, что беженцы — это несчастные бедные люди, которые все потеряли. Но ведь за свой приезд в Европу они платят огромные деньги!
Если это реально люди из разрушенных сирийских городов, которые пострадали от солдат Асада и боевиков ИГИЛ, то они будут рады любому крову над головой и возможности сохранить жизнь. Они оседают в лагерях беженцев на границе Сирии, в Иордании, в Ливане и Турции. Премьер-министр Великобритания заявил, что страна примет беженцев только из таких лагерей. Полагаю, что Эстонии следовало бы перенять британский опыт. Откуда приехали все эти люди, которых мы видим в Венгрии и других странах, сказать сложно. Посол Сирии в Москве заявил, что эти люди не сирийские граждане, что это работа турецкой мафии, которая за деньги перевозит людей из Египта, Иордании, Ливана — стран, не имеющих никакого отношения к войне — в Европу. Думаю, послу можно верить. Этот рынок криминализован, существует целая индустрия подделки документов, и значительная часть беженцев реально не является беженцами. Большинство беженцев — хорошо одетые мужчины с современными гаджетами. Они хорошо организованы и подготовлены к демонстрациям и протестам. Кто за этим стоит? Тот, кому выгодна дестабилизация Европы.
