Спустя годы российские наемники начинают выкладывать свои воспоминания о начале войны на Донбассе, которые показывают, как Россия развязала войну против Украины. Одним из ярких событий начала войны стало уничтожение спецотряда ФСБ «Искра», который предпринял попытку захвата Донецкого аэропорта и разоружения украинских подразделений в старом терминале.
После серьезных потерь в результате огня спецназовцев и украинской авиации отряд «Искра» и боевики бригады «Восток» бросились спасаться бегством. Из-за паники российские наемники, бежавшие на «Камазах», открыли огонь по гражданским людям на улицах Донецка и по другим боевикам из «Востока», «Оплота» и отряда российского подполковника Игоря Безлера.
Между бандами разгорелся бой. Два «Камаза» с наемниками были уничтожены в Донецке, затем всю ночь банды вели перестрелки между собой. К сожалению, боевики вели огонь по всем подозрительным им лицам и застрелили и ранили многих гражданских. Украинские подразделения в Донецк не входили вообще, а оставались на позициях в старом терминале.
Число жертв с точностью не установлено до сих пор, боевики путаются в показаниях. Отряд «Искра» потерял около 50 уничтоженных боевиков, были потери и в других подразделениях. По собственным оценкам боевиков, они потеряли до 100 наемников.
Вот как были расстреляны «Камазы» с «Искрой» на Киевском проспекте Донецка – рассказывает участник перестрелки, наемник бригады «Восток» Владимир Ковальчук:
«26 мая 2014 года в районе 14.00 нас построили по тревоге на первой базе «Востока». К 16.00 мы выехали и направились по Киевскому проспекту в сторону аэропорта. Напротив «Ниссан-центра» оставили машины, рассредоточились. Никаких указаний и вводных не было. Слева от нас занял позиции взвод «Политрука» (потом он стал «Клуни»), сзади, в тылу, взвод «Ската». Справа от нас никого не было. Вдруг появились какие-то парни с оружием. «Вы кто?», — спрашиваю. Говорят, что из «Оплота» и располагаются в двух метрах сзади от нас. Смотрю, а ствол автомата одного из них смотрит мне прямо в жопу. Говорю: «Сынок, ты бы ушёл в сторону, а то, ненароком мне дополнительную ненужную дырку в жопе сделаешь», на что он мне отвечает: «Нам приказано занять здесь позиции…» Поднимаю своих и сдвигаемся на 50 метров вправо. Поступает вводная, что с противоположной стороны дороги готовится прорыв укротварей. Вдруг какое-то движение на крыше «Ниссан-центра», «Утя» хватает СКС и стреляет по тому, кто на крыше.
По рации:»Не стрелять, свои». Хотя перед этим сказали, что на той стороне дороги «своих» нет. Появились двое гражданских: один с двухстволкой, а другой с «Вепрем» 12-го кал. Разговорились, пожилой с «Вепрем» говорит, что хочет собрать всех нас после настоящих событий на пиво с креветками… Появляются новые люди, колоритные. «Откуда?» — «От «Беса», горловские». Позывной Газета: расстелил газету под кустом, достал мачете и РПГ-18, под мостом встали «чеченцы» с ПЗРК. Вдруг рёв вертолёта, из «зелёнки» наши без команды начинают стрелять по нему из АК-74. Кричу, чтобы прекратили стрельбу, ибо нех#й себя обнаруживать, а толку от наших «пукалок» никакого. «Бесовские» лупят из ПЗРК, но вертушка отстреливает теплушки и ракета уходит в молоко (оказывается, российские наемники все-таки применяли ПЗРК – важное свидетельство, ранее об этом факте не было известно. – Ю.Б.). Больше выстрелов не ПЗРК нет. У «Ути», единственного, был «рожок» с бронебойными, и он вальнул его весь в брюхо вертушки, та поддымила и ушла в сторону Ясиноватой (наши вертолеты не получили повреждений, очевидно форсаж двигателей приняли за «задымление» — Ю.Б.).
По рации команда «Идут зелёные «Камазы» со стороны города 2 штуки, свои, пропустить». Пропускаем. И тут слева, со стороны аэропорта начинается стрелковый стрёкот, команд никаких по рации не поступает. Нарастает… И тут над головой пошёл свист и «фонтанчики» вокруг: сзади х#ячит прямо над нашими головами взвод «Ската», слева по нам стреляет взвод «Политрука» и «Оплот», а с дороги летит «Камаз» и тоже кладут оттуда. Героические ребята были на «Камазе»: над кабиной пулемёт, с бортов на три стороны плотный огонь из всех имеющихся у них стволов. Вдруг слева женский крик, поворачиваю голову и вижу молодую перепуганную девчонку, на которую упал Балу и прикрыл её собой. Та орёт, плачет, ничего понять не может. Берёзка и Искандер были на самом мосту, провожали гражданских женщин в возрасте, и тут началось… Бабушек повалили на асфальт и начали отстреливаться (сам боевик признает, что российские диверсанты «Искры» стреляли по гражданским людям. – Ю.Б.). Берёзка стрелял по кабине «Камаза»… Берёзка только мобилизовался из 25-ой бригады (очевидно, речь идет о дезертире из состава 25-й воздушно-десантной бригады ВСУ. – Ю.Б.), чуть больше двадцати.. До сих пор винит себя, до сих пор не может себе простить того, что стрелял по «Камазу». Но из-за поворота из «Камаза» по нему стреляли из пулемёта. Потом, на Киевском, Берёзка выгружал тела из перевернувшегося «Камаза».
Слева был взрыв, это из взвода «Политрука» лупанули по заднему мосту второго «Камаза», а затем расстреляли его. Когда ребята подошли к «Камазу» и увидели на трупах и раненных георгиевские ленты, то у них была истерика. Это п#здец. Начался дождь. С тыла, гуськом появился взвод Ската, который чуть не расстрелял нас. Скат шёл впереди и… под ЗОНТОМ. Больше я его не видел. Под деревом лежал труп гражданского с Вепрем, которого убили в затылок люди Ската, когда стреляли в нашу сторону (дедушка пошел пострелять по злым «украм», но его застрелили свои же бандиты – а потом наверняка записали его в жертвы ВСУ», интересно бы узнать имя убитого. — Ю.Б.). Появился автобус, в который загрузились все, кроме нашего взвода. Команд никаких не было. Появился Ходаковский с обосранными глазами в сопровождении молодых и крепких ребят со снайперскими винтовками (не СВД). Ходаковский был полностью подавлен. Мы прикрыли его отход и выходили последними. За мостом Киевский проспект перегораживали гружёные песком «Камазы». Ходаковский предложил занять позиции возле них, но не смог ответить на вопросы «кто, где и когда «, а потом и сам пропал. Мы, с тогда ещё живыми Саней Удавчиком, Федотом, Севером, Серафимом и остальными ребятами из взвода (не было Берёзки) выдвинулись на первую базу, а там П#ЗДЕЦ: караул пропал, двери нараспашку и НИКОГО.
В подвале (казарме) я под подушкой нашёл свой портмоне с документами, а обмундирование и вещи кто-то уже размарадёрил. Оружейка была также опустошена. Телефоны Ходаковского и ротного «
Заура не отвечали. Командование ИСПАРИЛОСЬ. Кто-то сказал, что нужно выдвигаться на «Мотель». Но у меня были мои ребята на охране третьей базы. Выдвинулись за ними. Ребята на базе, но и у них пропало командование. Снимаю их с караула. Телефоны Ходаковского и компании продолжают молчать. Собираем БК и выдвигаемся в сторону Макеевки. Дозваниваемся до знакомого с четвертой базы, говорим, что едем. Он отвечает: «На базе мародёрство, п#здят БК, народ разбегается. Командиры пропали. Нех#й туда ехать «.
В больнице познакомился с Керчом (командир банды «Керчь» Вадим Погодин. – Ю.Б.), который приезжал проведывать своего раненного чеченца. Керчь, в отличие от Ходаковского, каждый день был в больнице. Ходаковский только сейчас «плачет о душах», но тогда НИ РАЗУ не появился. Это характеризует его, как мразь. А потом он и вовсе дал нам приказ оставить больницу. Тогда мы ждали прорыва укромразей, а раненных нельзя было оставлять, т.к. украинские твари их просто бы убили (вначале рассказал как его товарищи убивали гражданских, но виноваты все равно украинцы. – Ю.Б). В больнице также были раненные гражданские с лёгкими пулевыми и осколочными ранениями (поскольку украинские части в Донецк не входили, то все ранения люди получили в результате обстрела российских наемников и их пособников из «Востока» и «Оплота». — Ю.Б.), которые могли самостоятельно передвигаться и жизни которых не было угрозы.
Сильнее всего запомнился один «тяжёлый» чеченец из «Русской православной армии», которого проведывал Керчь: красавец, сухой, но ранение было «тяжёлым», и он не мог разговаривать. Очень переживал, что его оставят в больнице и он без оружия не сможет дать последний бой. Девчонки-медсёстры языками щёлкали: какой красавчик и ранен. У него был дренаж в области паха и не было на нём трусов. Он мне на бумажке написал, чтобы я принёс ему трусы, т.к. он стесняется медсестёр.
…. Вот такое у нас было командование и ополчение на тот момент.
А в июле погибли Север, Федот, Удавчик. Затем погиб Серафим. Ясень и Искандер были ранены. Берёзка болеет душой и не может излечиться. Аскольд на Спартаке разбился в ухналь на машине, когда выходил из-под обстрела.
А Ходаковский, не по мозгам и способностям устроивший ту бойню и утративший командование, допустивший затем съёмки тел погибших ребят, сейчас выступает в роли «совести» ополчения. Бог ему судья «
А вот как происходило сражение за Донецкий аэропорт глазами российского наемника с позывным Север, командира группы в отряде «Искра» (публикую с сокращениями):
Формирование подразделения, отправка, прибытие в Донецк
Сбор сводного отряда происходил в Ростове. По прибытии подразделения на место сбора мы застали там две почти полностью сформированные группы, укомплектованные с помощью ветеранских организаций и соцсетей (т. е. «с бору по сосенке», несмотря на достаточно высокий индивидуальный уровень подготовки бойцов), во главе с командиром отряда Искрой. Работа с Искрой у меня не заладилась со старта — мужик явно был «со снарядом в голове» (как позже выяснилось, тяжело контуженный в 1-ю «Чечню»). Искра, в свою очередь, получал приказы от некого Андрея Ивановича, который при встрече напомнил мне типичного такого чинодрала из ЕдРа — апломб выше крыши, брюхо over 120 кг и т.д. (Как я подумал тогда, «командиров не выбирают». Армейская привычка, и моя ошибка номер раз. Надо было сходу слать нах#й этих двух «фюреров», возможности перехода границы и применения подразделения были и без них. Знать бы об этом тогда…).
Мне было сказано ещё в Москве: «Всё, кроме „железа“ — сами. Железо — после пересечения границы, по специальности». Соответственно к этому и готовил группу.
Около 23.00 пересекли границу. В ночниках в полях вокруг движения нет. Режим радиомолчания, светомаскировка, лишних оборотов на двигатель во избежание шума не даём. Проходим несколько километров. Встали в посадке, заглушились. Спешиваю людей, бегу в голову колонны. Оказывается, встали у КАМАЗа, набитого ящиками. Ясно — «железо». Уже понимаю, что дополнительных команд не дождусь, веду группу к КАМАЗу с железом, приступаем к разгрузке. 1-я и 2-я группы помогают сортировать ящики на грунте. Появляется некий товарисч, командующий построить подразделения в 2 шеренги. Сюр какой-то… Х#й с тобой, одного наблюдателем в тыл, остальные строиться. Получаем «железо». Бля, это п#здец… Лент к ПК — 200–400 на ствол, сменных стволов нет, «инженерки» ноль (и нах#я тогда сапёр?…), магазинов — по 1–3 на автомат, патронов о,3–0,4 б/к на ствол… Вот тебе и «железо по специализации». В плюсе — есть РПО-А, РПГ-22, МРО, причём навалом. И ещё пол-КАМАЗа ящиков, трогать которые запрещено.
Рекогносцировка в ДАП, уточнение задачи, выдвижение на объект
Около 22.00–22.30 — срочный сбор ком. групп, постановка задачи Искрой: «Форма одежды — гражданка, с собой „короткие“, едете на рекогносцировку объекта. На сборы 3 минуты, машина у входа». Смутило, что командир отряда сам не едет, а посылает младший комсостав, но раздумывать было особо некогда — переоделись, ПМ под ремень и ходу.
В машине уже двое — втискиваемся втроём на заднее. Пока едем, знакомимся: пассажир на переднем — офицер «Востока», водитель — начальник СБ объекта. «А что за объект-то?» — «А вам не сказали?.. Аэропорт». На тот момент особо не удивило, аэропорт — так аэропорт…
Подъехали к служебному входу нового терминала. Востоковец и я остались у машины, Гранит, Старый и СБшник — двинули внутрь. Ходили долго — около часа. Почему — выяснилось на обратной дороге.
Во-первых, у СБшника на схеме АП долго выясняли в подробностях состав и расположение подразделений охраны объекта. Выяснилось следующее: АП охраняется отрядом кировоградского спецназа численностью до 150 человек. Посты по периметру, на КДП и на ближнем приводе. Вооружение постов — стрелковое. Из тяжёлого — «василёк» и пара АГСов у расположения отряда в старом терминале. Плюс на взлётке — 2 ЗУшки.
Подъехали к служебному входу терминала в голове колонны. В силу замечательной организации ломимся всей толпой в один вход, в 250 метрах и в прямой видимости пулемётного расчёта кировоградцев. Забив на приказ о не открытии огня, командую заму: «Мороз, пулемёт под опорную колонну, готовь „шмель“. Жёлтый ЗИЛ видишь? Там ПКМ. Дёрнется — гаси его». Разбежались по зданию, заняли крышу и верхние этажи, выдворяем с территории гражданских. От старого терминала движения нет, на КДП тихо, ЗУшек не видать. Появилась мысль — а может, зря мы выёживались на совещании, вроде тихо пока… Тем временем собираемся с командирами 1-й и 2-й групп на крыше, делим сектора. Я забираю сектор от КДП до кладбища включительно, выставляю наблюдателей, дежурные огневые средства, разворачиваю АГС. В направлении старого терминала устраивается снайперская пара из хозяйства Скифа, винтовка .308 или .388 — особо не присматривался. Сидим. До рассвета — полная тишина, движения в секторе нет.
С рассветом начинается маневрирование вокруг на противника: оживлённое движение на КДП (напоминающее эвакуацию имущества), на ВПП на дальности 600–700 метров разворачиваются ЗУшки, к кладбищу выдвигаются пулемётные расчёты… Похоже, переговоры будут тяжёлыми, если вообще состоятся… Неожиданно приезжает подкрепление — группа чехов. Сдаю им часть позиций, на крыше оставляю только расчёт АГС, наблюдателей — на этажи, т. к. появилось нехорошее предчувствие.
Тем временем Скиф собрался и уехал, вместе с ним убыла и снайперская пара с навороченным стволом. Провожаем журналистов, с ними на одной машине убывает офицер за запасными аккумуляторами на станции радиосети отряда.
Спускаюсь на 1 этаж, садимся с командирами групп думать, как быть, если вдруг что. Неожиданно доклад в радиосети группы: «Командир, воздух! Два „Грача“, на 70!» Несусь наверх с мыслью: «Бля, там же АГС с расчётом!» Чётко запомнилось: в радиосети группы доклад «воздух!», в отрядной сети команда «не стрелять!» Абсурд, бля…
Авиация отрабатывает первый залп по крыше, следом доклад: «Две вертушки, на 90!» Ого! Вот и закончились переговоры… Вертушки отрабатывают из ГШ по окнам и уходят на второй круг. На лестнице сталкиваюсь со своими АГСниками. Прут на себе машинку со станком и весь боекомплект. У наводчика всё лицо в крови. Первая мысль: «Как они его вытащили!?», вслух — «Саня, что с башкой?» — «Ерунда, командир, осколок!» — «Так, быстро на первый этаж, выставляйтесь на КДП по навесной, работать по команде! На крыше кто остался?» — «Да, чехи, двое кажется. Тяжёлые…» Ясно, будем вытаскивать. Спускаюсь, собираю дымы, назначаю людей на эвакуацию. Бойцы уходят наверх, вместе с осетинами. Очередной авиаудар, на этот раз НУРСами. Краем сознания проходит мысль: «А ведь один ФАБ в крышу — и п#здец…»
Возвращаются бойцы с эвакуации раненых. Одного вытащили, на чём дело и застопорилось — слишком плотный огонь. Ладно, сейчас исправим… Разворачиваю АГС на закрытой позиции внизу в сторону КДП, выставляю наблюдателей. В процессе кто-то из моих неудачно брякает в эфир позицию и этаж — прилетает туда через считанные секунды. Эге, всё-таки слушают… Учтём. Параллельно пара огнемётчиков с прикрытием выдвигаются на позицию для залпа по старому терминалу. Со второй попытки пристреляли АГС, удачно накрыли КДП. «Шмели» отрабатывают старый терминал. Доклад с крыши — вот теперь всех вытащили.
Тем временем на часах уже около 17.00, подходим к Искре с риторическим «а что дальше-то?» В ответ — «ждём коридора для эвакуации». Сразу определяемся по порядку выхода: 1-я и 2-я группы с чехами — в пешем порядке на прорыв за КАМАЗами с ранеными, мои — на прикрытии.
Обхожу НП, попутно пару раз попав под авиацию. Довольно быстро выясняется, где расположены несущие элементы конструкции — за ними и укрываемся. Довожу порядок выхода из терминала. Тем временем КАМАЗы загоняются внутрь (что получилось тоже далеко не с первой попытки — под огнём-то…), в них грузят раненных и АГС с б/к. Резко — команда на подготовку к прорыву, и тут же — уточнение от Искры: «Все в КАМАЗы, выход заблокирован, прорываемся на огне!» Сажаем в кабины по 2 человека — основной и запасной водители — обкладываем их всеми имеющимися бронежилетами. Загружаем людей в машины, по ходу доводим приказ командира отряда. Сажусь крайним в кузов второго КАМАЗа у открытого заднего борта, кричу сидящему сзади — «Держи крепче за разгрузку!» Ну, понеслась…
Выскакиваем из терминала, тут же попадаем под огонь. Первая машина получает кинжальный залп в кабину и теряет ход, обходим их — водитель двухсотый, второй пытается перехватить управление, поворот, передо мной старый терминал. Успеваю высадить в него два магазина и ВОГ. Сзади орут в голос раненые — похоже, досталось кому-то крепко, но даже обернуться — некогда. Боковым зрением вижу — второй КАМАЗ набирает ход. «Пока нормально. Вырвемся».
Летим, отрабатывая все подозрительные участки. Вторая машина отстала, упустили из виду на повороте. Неожиданно — новый огневой налёт. Поскольку сижу лицом назад, противника вижу последним. Успеваю отработать 2 очереди — клинит автомат. Пока пытаюсь выкинуть осечной патрон — ещё несколько попаданий, кричат новые раненые. Автомат резко дёргает в руках — пуля в пистолетную рукоять (как потом увидел, ещё две — в разгрузку и штанину — не почувствовал). Рукоять, соответственно, — в щепки, торчит только покорёженный фиксирующий винт. Пока ковырялся со стволом — удар под днище машины, и КАМАЗ встаёт на 3. Две секунды шаткого равновесия — удар колёсами о бордюр — небо-земля-небо-земля… Открываю глаза на траве. Вроде живой. Слышу рядом чей-то стон. Поднимаю голову, осматриваюсь. Вокруг несколько неподвижных тел, ещё десяток шевелятся. Ору — «круговая оборона!» Начинаю проверять пульс у лежащих. Оборачиваюсь — команду выполнили двое чехов и два моих бойца, остальные дают стрекача за угол ближайшего дома. «Суки, стоять!» — выходит сплошным хрипением, сорвал голос всё-таки… (Да, парни, если вы это читаете — из песни слова не выкинешь…)
Выскакиваю на проезжую часть, вместе с чехами начинаем тормозить подъезжающие машины (казалось сюром каким-то — в пяти минутах езды мясорубка, а тут нормальное такое уличное движение…), грузим в них раненых и с сопровождающим — в больницу. С последним раненым уезжаю сам. Доезжаем до больницы (как выяснилось позже, областная травматология), сдаём парней в приёмник. Буквально через полчаса приезжают парни из «Востока» — уточнить ситуацию. Сказать, что хирургическая бригада в ту ночь ох#ела — это не сказать ничего. Больше десятка раненых, половина тяжёлые и нестабильные…
