Итак, кто с кем воюет. Основной довод российской пропаганды заключается в том, что ополчение на две трети или даже три четверти состоит из местных жителей, а российские отпускники и добровольцы составляют в лучшем случае одну треть вооруженных сил «ДНР» и «ЛНР» — что, по оценкам тех моих неангажированных коллег, которые пока еще имеют возможность там бывать, соответствует истине. Стало быть, это местные воюют с местными. Стало быть, это гражданская война. Некий народ Донбасса сопротивляется колонизации со стороны метрополии.
Хорошо. Давайте рассмотрим один единственный аспект этого утверждения, оставив в стороне все остальные.
Оставим в стороне такой момент, что Россия держит на границе с Украиной войсковую группировку, по численности сопоставимую со всей армией Украины, используемой в АТО. Эта группировка до поры до времени стоит на своей территории (за спинами женщин и детей, все по схеме Верховного главнокомандующего), но в критические моменты выдвигается на территорию соседней страны и берет ситуацию в свою руки. Как уже неоднократно было и под Иловайском, и в донецком аэропорту, и в Дебальцево.
Оставим в стороне даже такие моменты, как трансграничные удары по территории соседней страны, в том числе и с использованием оружия неизбирательного поражения, как это было во время попытки Украины взять контроль над границей обратно в свои руки. Что, в общем-то, уже является прямым нападением и актом агрессии.
Не будем рассматривать также и тот момент, что эта война была инициирована только и исключительно Россией, только и исключительно действиями ее диверсионных групп, приступивших к операции по захвату территорий соседнего государства и уничтожению его властных институтов.
Оставим в покое даже Крым, по которому вообще ни у кого уже нет больше вопросов. Аннексия и оккупация чистой воды.
И рассмотрим один-единственный аргумент.
Итак, некий мифический «народ Донбасса». Предположим, что такая этно-культурная группа существует. Не будем сейчас придираться. Есть народ Подмосковья, есть народ Северного Бутова, есть народ улицы Куусинена, а есть народ Донбасса. Отлично. Пусть будет так.
В таком случае, если народность мы определяем по месту прописки и считаем это главным критерием определения участия сторон в войне, в таком случае у нас нет никакого иного варианта, кроме как прийти к выводу, что это не украинская гражданская война.
Это еще и бурято-украинская война. А также чечено-украинская. А также осетино-украинская. А также екатеринбургско-украинская. Народ Екатеринбурга тоже нельзя сбрасывать со счетов, ведь так же?
Возражение о том, что народа Екатеринбурга слишком мало на передовой, чтобы считать его стороной конфликта, можно отбросить как несостоятельное: из многомиллионного народа Донбасса оружие в руки взяло меньше одного процента (если принять за численность народа Донбасса приведенные в Википедии данные (Донецкая область — почти пять миллионов человек, Луганская область — почти три миллиона), то из примерно семи с половиной миллионов человек тридцать-сорок тысяч пошедших в ополчение составят как раз в районе половины процента, в шесть раз меньше статистической погрешности).
Таким образом, исходя из предположения, что мы все-таки еще не полностью съели свой мозг и еще в состоянии строить хоть какие-то минимально разумные логические цепочки, мы приходим к выводу: определение сторон войны по мифической народности, а, точнее, по месту рекрутирования комбатантов (основной аспект) не является возможным.
А что тогда? А все очень просто.
Эту войну начала Россия. Часть территории соседней страны оккупировала Россия. Засылала диверсионные группы и меняла власть Россия. Формировала новые институты власти Россия. Поставляет вооружение Россия. Управление штабами, разработку и проведение войсковых операций осуществляет Россия. Поставляет форму, продукты питания, технику, солярку, боеприпасы, ремонтные мощности, средства РЭБ, средства ПВО, медицинское лечение и прочее, и прочее, в том числе и денежное довольствие, Россия. Знаки различия — российские (георгиевская ленточка).
Таким образом, мы имеем подразделения, которые сформированы, идеологизированы, мотивированы, одеты, обуты Россией. Которых Россия кормит и платит им зарплату, в том числе и содержит их семьи путем гуманитарной помощи. Которых Россия вооружает, поставляет боеприпасы, технику, топливо, форму. Которых лечит в своих госпиталях Россия. Которыми командуют и разрабатывают операции генералы российской армии. Которым артиллерийскую поддержку оказывают российские артиллерийские части.
Приняв стратегию гибридных войн как основную, Россия сама себе поставила подножку, сделав и свою армию также гибридной. То есть смешанной. Состоящей как и из регулярный частей, так и из иррегулярных формирований, степень смешения которых с регулярной армией достигает степени неразличимости.
Донецкое ополчение — это части гибридной российской армии, которые отличаются от остальных частей гибридной армии лишь тем, что они рекрутированы на территории Донбасса. Что имеет точно такое же значение, как если бы они были рекрутированы в Бурятии, Камышлове или Южной Осетии. То есть никакого.
Еще раз — это подразделения российской армии, бойцы которых рекрутированы на территориях Донецкой и Луганской областей. Вот и все. Не более того. Как рекруты, набранные в Бурятии, не делают эту войну бурятско-украинской, так и рекруты, набранные в Донецке, не делают эту войну донецко-украинской.
Гиви — это боец гибридной армии России, рекрутированный на территории Донбасса. Моторола — это боец гибридной армии России, рекрутированный на территории Ростовской области. Александров и Егоров — это бойцы гибридной армии России, рекрутированные на территории Тольятти.
Между ними нет никакой разницы.
Это российско-украинская война.
Точка.
Аркадий Бабченко, военный журналист
