Anti-colorados, блогер
Часть 1
За последние несколько дней резко стал вопрос о переселенцах, которых принято называть обобщающим термином «донецкие». Прямо на глазах происходит направленное формирование еще одной линии раздела, которых и так уже более, чем достаточно. Мы уже не раз обращались к этой теме и всегда показывали взгляд одной из сторон, но, наверное, пришло время попытаться посмотреть на проблему хоть но со всех сторон, то хотя бы с крайних позиций. Переселенцы должны понять природу именно такого отношения к ним, а остальным гражданам – понять, кто эти люди – переселенцы. Далее мы будем вести речь о переселенцах, не разделяя их на донецких или крымских, там есть небольшие различия, но они не слишком существенны и сейчас – не имеют особого значения.
Итак, для понимания того, откуда эти люди приехали, следует понять, откуда они приехали туда.
Исторически сложилось так, что на большей части нынешнего Донбасса, а тем более Крыма (кроме крымских татар), не было каких-либо крупных поселений, которые были бы способны сформировать некую отдельную общность, со своим языком, своими традициями и прочим. Именно донецкие степи, до прихода туда индустрии, были украинскими. Автор лично посещал небольшие хутора, чуть южнее нынешнего г. Шахтерск и общался с местными старожилами. Причем, это общение было в начале 70-х годов прошлого столетия, а старикам было тогда за 70 лет и более. Они жили на этой земле еще до огромного количества шахт, коксохимиов и меткомбинатов. Они просто жили своей простой сельской жизнью. Так вот, все они разговаривали на украинском языке. Да, он немного отличался украинского центральных областей и скорее смахивал на слобожанский, но это был живой украинский язык. Почему живой, потому, что столько смачных выражений я больше нигде и никогда не слышал, разве что у Остапа Вышни, в его бессмертных трудах. Широко известное выражение «аж гай шумить!» там имело несколько другую окраску, более цветастую, как на мой вкус «тільки смуга ляга!». Так говорили жители хутора Цупки, что в десятке километров от Шахтерска. А теперь подумаем вот над чем, случись эта война сейчас и уйди в беженцы жители того заброшенного хутора, кем бы они были, донецкими или нет? Жаль, туда уже поздно посылать филологов и этнографов, если бы все это сохранить, то наша история и наши традиции не были бы так безжалостно уничтожены. Да, коренных жителей было не так много и все они жили по небольшим хуторкам, разбросанным по балкам, в бескрайней степи, укрытой морем ковыли.
И если у кого-то могли бы возникнуть сомнения, чья это земля, то стоило дождаться вечера и услышать песни, которые плыли над холмами. Это те самые песни, без которых Украина не была бы Украиной. Напомню, все это происходило совсем недавно и в самом центре Донбасса.
А теперь – крамола. Автор имел довольно много личного опыта путешествий по Матвеево-Курганскому району Ростовской области, тому самому, из которого в 2014 году россияне жгли нашу землю лавинами Градов, Смерчей и Ураганов. Этот район – чуть севернее района Таганрогского. Так вот, большая часть пожилого населения этого района разговаривала точно на таком же языке! Речь идет о жителях совсем небольших селений, в которых жили и умирали их деды и прадеды. Ближе к городам – картина менялась на противоположную. Все украинское там если не вытравливалось, но задвигалось куда подальше и делалось это потому, что практически все города были сформированы пришлым населением.
Донбасс пережил взрывную и жесткую индустриализацию. Население росло с невероятной скоростью и скоро местное, коренное население, казалось в полном меньшинстве и в конце концов – ассимилировалось или исчезло. А вместо него приехали люди, которые не имели здесь корней, не знали могил своих пра-прадедов, не слышали колискових и не внимали с разинутым ртом, сидя на руках своего деда историям, которые никак не хуже тех, что писал тот же Вышня. Они не впитали с молоком матери эту связь с землей, не получили любовь земли, а потому – не могли любить эту землю. Поэтому через несколько десятков лет почти все реки, от Крынки до Кальмиуса, были отравлены и стали почти безжизненными, а по их поверхности все чаще плыли огромные хвосты мазута.
Здесь была разорвана связь времен ровно так, как это было сделано в России, но более жесткими методами.
Часть 2
Важно понимать, кого коммунисты гнали на стройки. Как все громадные проекты в совке, в Донбассе ударной силой были зэки, которые потом оставались на «химию» и окончательно обосновывались жить на новой земле. Именно они принесли уклад зэковсого отряда в шахты. А потому поведение шахтеров и зэков мало чем отличалось. Но это еще не все. В начале 30-х, на стройки Донбасса стали прибывать жители соседних областей Украины, которые спасались от голода. Скажем так, чтобы понять состояние этих людей, надо понимать их представление о голоде. Для них голод — это не скудость питания или состояние, когда очень долго нет пищи, отнюдь. Голод, в их понимании, это когда люди начинают есть людей и уже не видят в этом ничего плохого. Раз они смогли приехать на стройку, значит им удалось избежать участи добычи, но никто из них никогда не расскажет, как именно им удалось выжить и не пришлось ли им есть кого-то из близких или знакомых.
Автор может с уверенностью и опорой на опыт личного общения с такими людьми утверждать, что это люди – внутренне сломленные. Орфей – дешевый поц! Не один он был в Аду, но он туда зашел, забрал свою Эвридику и был таков, а вот эти люди – жили и выживали в Аду и только они знают, чего им стоило там выжить. И вот после этого отряды комсомольской и уголовной сволочи разбавлялись поломанными украинцами из Харьковской, Сумской и других областей. Эти люди не просто утратили свое прошлое, они его пытались забыть всеми силами, ибо такое требует либо отмщения, либо забвения. Не удивительно, что население Донбасса встречало немецкие войска как избавление от этого чудовищного сюрреализма, в который их прикладом винтовки и сапогом загнал коммунист.
Наши читатели пишут о том, что им старики рассказывали страшные истории оккупации и что особенно лютовали венгры и хорваты. Ничего не могу сказать об этом, но Южный Донбасс оккупировали итальянцы и румыны, и у них с местным населением вообще не было никаких трений. Никаких партизан и «молодых гвардий» даже близко не было.
В любом случае, после войны прошла окончательная полировка региона и он превратился в какой-то уркоганско-ментовкий регион, где еще при совке была выстроена строгая иерархия и все ситуации были расписаны до мелочей. Например, в шахте произошел выброс метана и погибли люди. Руководство шахты проводило свои мероприятия и назначало ответственного за трагедию. Некий горный инженер или электрик ставился перед необходимостью писать явку с повинной, чтобы следствие не рылось в делах шахты, живущей автономной жизнью. Инженер соглашался, получал свой условный срок или поселения, а после – восстанавливался на работе, получал квартиру и работал дальше. Все это знали! Все понимали, что законы останавливаются перед проходной предприятия и дальше все решается по понятиям. Милицию и прокуратуру это тоже устраивало, ибо сокращало бумажную волокиту и дела списывались без напряжения.
Так, население Донбасса, уже оторванное от своих корней, отрывалось и от общего организма Украины. Когда рухнул совок, Ахметов и другие дельцы просто подмяли под себя эти предприятия и назначили свое руководство, а рабочие и шахтеры уже поколениями были приучены заглядывать в рот своему руководству. В итоге, произошел акт искусственного отбора, результаты которого мы видим прямо сейчас.
Выглядит он следующим образом. Вот некая шахта рубит уголь. Сам уголь – слишком дорог и проще его покупать за рубежом, но лоббисты продавливают ряд законов, которые помогают депрессивному региону как-то сводить концы с концами. Тут и подземный стаж, и огромные отпуска и вообще – абсурдные законы о детях горняков. Короче говоря – куча ништяков, пусть и не слишком весомых, но тем не менее. Будь это здоровая экономика, все льготы были бы монетизированы и взвалены на владельца шахты – Ахметова, например. Он бы ввалилил эти льготы в себестоимость угля и поучилась бы его реальная цена, за которую никто в здравом уме и твердой памяти его не купил бы, ибо лезть за углем на глубину 2 км в 20 веке – абсурд.
Что дальше? А дальше – тотальное закрытие шахт, о чем постоянно говорили и до войны – не делали, ибо тогда непонятно что делать с такой прорвой народу.
Но ведь нечто подобное происходило на Западной Украине. Было закрыто множество предприятий и люди без вопросов уехали работать в другие регионы, в Европу и даже за океан. Это должно было произойти и с Донбассом, но регион искусственно поддерживался в предагонийном состоянии.
Часть 3
И вот пришла война. Это – важный момент. Большая часть населения Донбасса просто не способна отстаивать свою землю, ибо у нее нет своей земли, как нет своей истории и нет своих традиций. Все это умело и начисто обрезано. Единственная мощная связующая сила – пример и мнение руководства. А все руководство было под Ахметовым-Януковичем.
Круг замкнулся на тех людях, которые и принесли войну в наш дом.
Собственно говоря, на этой территории оказалась масса людей, которые оторваны просто от всего. Причем, часть из них еще как-то ассоциируют себя с Россией, откуда приехали их предки, а другая часть так и находится в ступоре. Часть людей так и осталась на месте, а часть – ушла в Украину. Так вот, здесь надо как-то определяться на уровне государства и народа Украины. Те, кто себя уверенно ассоциирует с Россией, безусловно, должны покинуть Украину. Тут нет никакой крамолы, ибо тащить Россию сюда мы не дадим, а с Украиной эти люди жить не хотят. В этом случае они должны получить возможность по-хорошему покинуть Украину и даже надо выдать им справки о выходе из гражданства, чтобы в России они получили свой паспорт, по новой, ускоренной процедуры. Это надо сделать, ибо это – правильно. Даже можно оплатить их выезд из Украины до ближайшей российской ЖД станции.
Тут важно то, что мы стремимся в Европу и определенные процедуры мы обязаны выполнять цивилизованно и по-европейски. Это же касается и тех, кто остался в гражданстве Украины, но пребывает в прострации. Мы часто сталкиваемся с риторическими вопросами о том, почему мужчины-переселенцы, сидят в тылу и не воюют за свою (Донбасс) землю. Наверное, мы уже ответили на этот вопрос. Они не считают эту землю своей так, как жители глубинки Черкасской или Винницкой областей, как войки, лемки и гуцулы Западной Украины, которые костьми лягут за те самые Скели Довбуша и другие клочки земли, которые считают своими и только своими.
Самое интересное тут то, что уроженцы той же Львовской или Тернопольской областей, считают Иловайск намного более обоснованно своим, чем те, кто там живет в оккупации или выехал оттуда в материнскую часть Украины.
Тут важно внутренне ощущение Родины. Если оно есть, то тенор Слипак едет из Парижа под Авдеевку, берет оружие в руки и в конце концов – гибнет за населенный пункт, который может быть и не знал до того, но ощущал его своей родиной. А эти люди – нет.
Тем более ценно другое явление, которое не так бросается в глаза, но оно есть и довольно распространено. Если во всей той дряни, которую я описал просто контуром, слегка, не вдаваясь в подробности, которых есть у меня, выкристаллизовываются настоящие украинцы, то это наши – без малейшего сомнения. Просто замечу то, что имею в своем личном опыте. Жители Донбасса, которые осознали себя украинцами, сделали это самостоятельно, вопреки окружающей дряни, мнению знакомых, а скорее всего – родных и близких. Это люди, которые выстроили свою Украину внутри себя и ее оттуда ничем не выбьешь и не отнимешь, даже смертью.
И тут возникает парадокс, который патриотам следует учитывать. Всегда видно неряшливое и чванливое чмо, смывшееся из Донецка, которое ляпает свою пропутинскую дрянь направо и налево. Рано или поздно, это чмо попадает в теплые руки и ему раз за разом указывают носом в его же дела. Это длится до тех пор, пока оно не начинает что-то соображать или пока оно не отправляется в страну третьего Рима и золотых скреп. А вот с тем, кто определил себя как украинца – сложнее. Он ведет себя как украинец и часто – принципиально переходит на общение исключительно на украинском языке. В общении с таким уроженцем Харцызска, вы даже не поймете, что разговариваете с донецким. Очень многие активные сетевые личности – воспринимаются именно как упертые и безбашенные патриоты. Если все они в один день выложат фото первых страниц паспортов в Сеть, думаю, что шок будет всеобщим и долгим.
Мало того, никто и никогда не приводил и не приведет статистики, сколько именно уроженцев Донецкой и Луганской областей и АР Крым прямо сейчас воюют на передовой, а сколько стоят во втором и третьем эшелоне, просыпаясь ночью от того, что им приснилась команда «Вперед!», которую они ждут уже пару лет. Больше того, прямо сейчас, когда я пишу эти строки, за линией разграничения находятся наши люди, которые там не сидят сложа руки и только после победы мы узнаем все, что они сделали.
Если наши читатели имеют некую долю доверия к тому, что пишет автор, просто поверьте на его слово, автор знает, о чем пишет!
Поэтому тем, кто выехал из оккупированных территорий, надо понимать то, сколько горя принесли именно те сволочи, которые из Донецка принесли войну в Украину. Это надо понимать и просто быть спокойными, ибо это – никуда не денешь. Так было и пока – есть. Этот позор с региона еще надо смывать и на это уйдет много крови. Устраивать склоки по этому поводу и что-то доказывать – глупо, просто надо работать на победу.
Всем остальным следует подумать о том, что чаще всего вы ассоциируете с донецкими ту сволочь, которая есть в любом регионе, хотя на Донбассе и в Крыму ее больше, по причине искусственного загрязнения российским населением. Но вы никогда не интересовались тем, сколько людей из Донбасса третий год режут глотки оккупанту, наводят нашу артиллерию на нужные цели и делают множество нужных вещей, ценой за которые может стать их жизнь и жизни родных и близких. Им некогда закусываться в твиттерах и фейсбуках, они даже не подозревает о самом существовании этой проблемы. Они делают то, что нужно и то, что в их силах.
После победы мы узнаем их имена, узнаем то, сколько на их счету уничтоженных оккупантов и спасенных жизней наших бойцов. Просто помните, они тоже – донецкие!
