Российская аннексия Крыма должна завершиться постройкой 19-километрового моста, который соединит российский Краснодарский край с крымским городом Керчь. В начале этого месяца с установлением первой опоры моста началась заключительная фаза этого проекта, который дает понять многое о том, как работает путинская Россия и как она работала веками, достигая поразительных результатов путем хаотичных, плохо продуманных усилий, пишет журналист Леонид Бершидский для Bloomberg View.
Первыми, кто попытался построить мост через Керченский пролив, были в 1943 году нацисты — они создавали инфраструктуру для продвижения вглубь территории СССР. Планы заказал и одобрил персональный архитектор Гитлера и рейхсминистр Альберт Шпеер.
Строительство началось тогда, когда советские войска уже перешли в наступление, оттесняя нацистов. Немцам пришлось бомбить то, что они успели построить. Мост завершили в 1944 году уже Советы, но это была временная деревянная конструкция, и на следующий год мост был разрушен плавучими льдами.
С тех пор обсуждали строительство постоянного моста. Длинные очереди на паромы, курсирующие между Керчью и российской территорией, свидетельствовали о большом спросе на железнодорожное и автомобильное сообщение. Россия и Украина в 2008 году договорились о постройке моста, но дорогостоящий проект застопорился. Договоренность, достигнутую в 2014 году за месяц до украинской «революции достоинства», расторгло новое украинское правительство после аннексии Крыма.
Но для России проект стал срочной необходимостью. Крым получает воду и газ из Украины, железные дороги и шоссе тоже связывают его только с ней. Это быстро стало проблемой, когда украинские и крымскотатарские активисты установили транспортную блокаду полуострова и взорвали линии электропередачи на границе — все с негласного одобрения Киева. В то же время экономика Крыма, во многом зависимая от туризма, пострадала из-за прекращения потока украинских отдыхающих и невозможности перевезти на полуостров достаточное количество туристов из России.
Это заставило российское правительство ускорить подготовку к строительству моста.
Как обычно, компания, принадлежащая бывшему спарринг-партнеру Путина по дзюдо Аркадию Ротенбергу, выиграла тендер на проектирование и строительство моста стоимостью в 384 млрд рублей ($5,8 млрд).
Это произошло меньше чем через две недели после сфальсифицированного референдума в Крыму о присоединении к России. Компания, выигравшая тендер, входила в «Стройгазмонтаж» — группу, специализирующуюся в основном на строительстве нефте- и газопроводов.
Этот бизнес, связанный с заказами преимущественно от государственных компаний, сделал Ротенберга миллиардером.
Все это выглядело смехотворно. Строительство мостов никогда не было специализацией «Стройгазмонтажа». К тому же в январе 2015 года правительство уменьшило оценочную стоимость до 212,5 млрд рублей; к тому времени счастливые для России времена высоких нефтяных цен кончились и даже самые важные политически проекты нужно было реализовывать как можно дешевле. Срок завершения строительства, который требовал Путин и назначило правительство, — 2018 год — выглядел недостижимым. В нормальных условиях только проектирование и геологические исследования — по дну Керченского пролива проходит тектонический разлом — заняли бы несколько лет.
Украинцы заявили, что проект — либо фантазия, либо средство, с помощью которого Ротенберг получит очередную порцию государственных денег. «Не будет там моста никакого. Не будет! — сказал в марте 2016 года представитель Украины в группе по урегулированию восточноукраинского конфликта Роман Бессмертный. — Россияне будут эти сваи вбивать еще не одно десятилетие. Был только один человек, который план подготовил и имел реальные, достоверные механизмы строительства там моста, — это министр строительства Германии Альберт Шпеер».
Ротенберг увяз в поставленной перед ним задаче. В интервью «Коммерсанту» он сказал, что Керченский мост будет его последним большим проектом, тем, благодаря чему ему хотелось бы остаться в памяти, и он даже не будет пытаться сделать на этом проекте деньги. Учитывая чувствительную природу проекта — кроме всего прочего, он должен стать осязаемым свидетельством заботы России о Крыме и его жителях, — Путин после таких заверений мог смело доверить строительство моста своему старому другу. Он публично дал понять, что отвечает за все Ротенберг.
Фотографируясь со строителями моста на острове Тузла, президент позвал миллиардера: «Аркадий, идите сюда, не прячьтесь. Если что, спрашивать будем с вас».
В феврале российское правительство одобрило окончательный проект, заказанный Ротенбергом на стороне, и новую оценку стоимости проекта, снова сокращенную, теме до 211,9 млрд рублей. Над проектом какое-то время работали 800 инженеров и технических экспертов — вполне в советских традициях авральных работ, которые необходимо завершить к политически мотивированному сроку.
В видеопрезентации проект выглядит величественно, но Ротенберг здесь явно рискует, действуя наудачу. Ничего подобного этому мосту — самому длинному в России и потенциально самому длинному комбинированному автомобильно-железнодорожному мосту в Европе — никогда еще не строили. Дно Керченского пролива покрыто пятидесятиметровым слоем ила. Проект предполагает, что каждая из 595 опор моста будет держаться на пустотелых стальных трубах, вбитых в морское дно под илом с помощью особо мощных копров. Трубы длиной от 70 до 80 метров должны быть установлены под углом к плоскости дна, таким образом их потребуется меньшее количество.
Поскольку их придется сваривать на месте из более коротких труб — ни одно российское предприятие не может изготовить трубы полной требуемой длины, да и доставить их невозможно, — технические трудности для строителей становятся почти непреодолимыми.
К тому же Ротенберг, попавший под западные санкции как близкий друг Путина, не может приобрести достаточное количество копров, которые в России не выпускают.
В конце марта Ротенберг подключил к проекту единственную в России компанию, которая может попытаться осуществить проект, — «Мостотрест». Это советское предприятие, основанное в 1930 году, построило большую часть больших и сложных мостов в России. Против нее не вводили санкции, так что она имеет право закупать необходимое оборудование. Компания, в 1990-х годах приватизированная ее сотрудниками, не могла справиться с долговым бременем, и в прошлом году 94% ее акций консолидировал пенсионный фонд, принадлежащий государственной железнодорожной монополии.
Сейчас «Мостотрест» выполняет большую часть работ по строительству моста. Как рассказал мне бывший главный инженер «Мостотреста», компанию подключили к проекту на его завершающей стадии победители тендера с хорошими связями, когда они поняли, что могут потратить или украсть деньги, но так и не выполнить работу. Такое уже случалось с «Мостотрестом» на нескольких проектах в Москве, после того как он проигрывал тендеры друзьям мэра. Теперь компания энергично взялась за крымский проект.
Так же, как и гигантские инфраструктурные проекты для сочинской Олимпиады, особо важный мост строят, не обращая внимания на разумные сроки, под большим политическим давлением, финансирование контролирует близкий друг Путина, а работы выполняет контролируемая государством компания, сохранившая остатки своего наследия с советских времен.
При Путине в стране не создали ничего нового и оригинального, за исключением теневых финансовых схем. Когда нужен инженерный талант и технологии, приходится обращаться к предприятиям советской эры, которые как-то выжили в бурные 90-е годы; многие из них с тех пор были снова национализированы.
Как и инженер «Мостотреста», я считаю, что мост в конце концов будет построен. Это вряд ли удастся сделать в срок. Ввод в строй железнодорожной части теперь запланирован на 2019 год. Стоимость проекта, по-видимому, будет больше, чем ожидается, и не исключено, что Ротенбергу придется покрыть ее часть из своего кармана. Путинские пропагандистские СМИ будут петь оды героическим подвигам рабочих и инженеров, строивших мост, как когда-то делала советская пресса. Мост будет стоять, как памятник путинскому проекту возрождения советской империи и как неприятное эхо проекта нацистских оккупантов, который они начали, но не смогли закончить.
