Украинское правительство озаботилось политрамками для борьбы с коронавирусом вместо того, чтобы обеспечить финансирование медицины, которая требует денег, а не чрезвычайной ситуации.
За время карантина украинское правительство вполне показало себя как правительство закручивания гаек. Каждый день появляются новости о том, что карантинные меры будут усилены, хотя и так большинство людей сидят дома, а многие при этом даже не особо работают.
Сейчас премьер-министр Денис Шмыгаль и его Кабмин ввели режим чрезвычайной ситуации до 24 апреля с возможностью его продления. До этого шли разговоры о комендантском часе, а столичный мэр Виталий Кличко даже сказал, что есть смысл штрафовать людей, нарушающих карантинный режим. Об этом пишет автор на сайте «НВ».
Складывается впечатление, что власть — президент Владимир Зеленский и премьер Шмыгаль — вторую неделю подряд пытаются оправдаться перед избирателями и убедить их в том, что власть, мол, стоит на страже вашего здоровья. Пусть экономика обвалится хоть на 50%, но в Украине будет самый строгий карантин в мире.
Но я вас уверяю, что ни ЕС, ни МВФ, ни Всемирный банк не выпишут украинскому государственному руководству памятную медаль за самую лучшую борьбу против коронавируса в мире. Дело ведь не только в спасении жертв коронавируса от тяжелой формы болезни или даже от смерти. Дело еще и в том, чтобы не дать умереть украинской экономике.
Но об экономике, похоже, в Кабмине напрочь забыли. Министр внутренних дел Арсен Аваков хоть и не понаслышке знает, что такое бизнес — газовый, ретейл — но все равно склонен закручивать гайки. А влияние у него в правительстве огромное. Как же иначе — опытный министр, министр-долгожитель, министр-переговорщик, министр-блогер. Даже начинаешь удивляться, почему Авакова еще не назначили главой ЦРУ — во всем же разбирается человек. И в организации работы полиции, и во введении всевозможных чрезвычайных положений и ситуаций.
Власть пытается избежать любых возможных обвинений в будущем по поводу того, что она действовала недостаточно жестко в условиях пандемии. Но давайте же посмотрим в правде в глаза. В Украине — 100 тыс. больных туберкулезом и 350 тыс. людей с ВИЧ-инфекцией. Все эти годы никто и не думал вводить чрезвычайную ситуацию, чтобы спасти распространение этих болезней, куда более смертоносных, нежели коронавирус.
Ни один Центробанк мира не включал многомиллиардную помощь экономике, чтобы избежать эпидемии эболы в Африке или опиатной эпидемии в США, от которых умерли тысячи людей. Весь мир лишь читал об этом новости и думал: так это же где-то там, далеко, меня это не касается.
Коронавирус отличается от привычных эпидемий лишь тем, что он может коснуться каждого. И это надо признать. Но зачем при столь сильных карантинных мерах еще и вводить режим чрезвычайной ситуации? Зачем устраивать транспортный коллапс, когда пациенты не могут даже добраться до поликлиник и больниц, чтобы пообщаться с медиками?
Ллойд Бланкфейн, бывший гендиректор американского банка Goldman Sachs, недавно сказал: если экономические меры борьбы с пандемией коронавируса будут в сотни раз дороже, чем стоимость борьбы на медицинском уровне, то это значит, что мы что-то делаем неправильно. Президент США Дональд Трамп уже заявил, что не даст американскому карантину продлиться слишком долго, потому что погрязнуть в бедности и безработице — это ничем не лучше, чем заболеть коронавирусной болезнью.
Но украинские власти почему-то решили идти по пути самого негативного сценария, который даже не подтверждается существующей статистикой. В действиях руководства страны заметна паника, и это очень плохо. Надо не политические рамки искать для борьбы с пандемией — будь-то режим чрезвычайной ситуации или чрезвычайного положения. Надо прежде всего обеспечить финансами и всем необходимым украинские больницы.
А для этого необходимо как можно скорее договориться о новой кредитной программе с МВФ. Если премьер Шмыгаль считает, что тратить 70% рабочего времени на разработку параметров чрезвычайной ситуации — это нормально в нынешних условиях, то он ошибается. Лучше тратить 70% рабочего времени на переговоры с представителями МВФ, чтобы обеспечить столь необходимое Украине финансирование нужд бюджета и, соответственно, государственной медицины.
Зеленский, недолго думая, сел на шею бизнесу, чтобы тот профинансировал закупку тестов, оборудования и масок из Китая. Ладно, хорошо. Другого выбора, наверное, не было. Но если ты садишься на шею бизнесу — то ты должен позаботиться о том, чтобы бизнес мог нормально работать. А многие бизнесы вряд ли переживут трехмесячный карантин. Понятно, что пока карантин нужен. Но нужна и коммуникация того, когда и при каком сценарии он будет закончен. Бизнесу хочется видеть хоть какой-то горизонт планирования, а не жить неопределенностью.
Неопределенность — это страшная вещь для бизнеса. Летом 2017-го я посетил конференцию TEDx в Копенгагене, посвященную теме неопределенности — Living in times of uncertainty. Выступавшие со сцены спикеры, представители датского бизнеса и различных стартапов, говорили о том, что при высокой неопределенности необходимо обращать внимание на фундаментальные и исторические тренды.
И вот украинское правительство сделало все возможное, чтобы эти фундаментальные тренды были спрятаны на самое дно сундука под названием «Украинская политика». Если бизнес четко понимает, когда будет закончен карантин, он может привлечь долговое финансирование, чтобы закрыть кассовый разрыв и пополнить оборотные средства во время карантина. Если бизнес ничего не понимает — он увольняет сотрудников, банкротится и становится грустным воспоминанием о том, как здорово мы все-таки жили в 2018—2019 годах.
В сложном уравнении борьбы с пандемией Covid-19 присутствует не только количество инфицированных людей. В этом уравнении также присутствует показатель ВВП, курса гривны, инфляции и инвестиционной активности. Кабмин Шмыгаля решил воспользоваться упрощенной версией этого уравнения, зачеркнув в нем все экономические параметры. Но Кабинет министров — это не Александровская больница, не Красный крест и не Всемирная организация здравоохранения. Задача Кабмина — удержать экономику от падения в условиях, когда по стране активно распространяется коронавирус, а больницы вошли в этот период неподготовленными — ни кадрово, ни финансово, ни ресурсно.
Мы же живем в демократическом государстве Украина, а не в рейхскомиссариате Украина. Зеленский и Шмыгаль — это президент и премьер, а не всенародные коменданты особой комендатуры на период чрезвычайной ситуации. Стоит еще начать появляться на заседаниях Верховной Рады или Кабмина в форме гражданской обороны с вышитыми над левым нагрудным карманом фамилиями — и все, распространение паники обеспечено.
Введение чрезвычайной ситуации лишь усиливает панику в обществе, а в конечном итоге эту панику еще и придется лечить медикаментозно. Трудоспособность людей — это страшно важно, и если Кабмин думает, что увеличивает трудоспособность украинцев, работающих удаленно, своими сверхжесткими мерами — то и в этом он тоже ошибается. А во время пандемии желательно не ошибаться. И не изобретать в очередной раз особый украинский велосипед для путешествия дорогами развития в ситуации суровой неопределенности.
В силах правительства — несколько прояснить эту неопределенность. Провести правильную коммуникационную работу. Показать реальные цифры смертности от коронавируса, а не считать ее по-быстрому на калькуляторе, сидя на Банковой, при этом незримо умножая полученный показатель на коэффициент раздутой властью паники. Если мы позволим коронавирусу вовлечь страну в годовую стагнацию — этого не простит общество, и не простят избиратели. Поговорите с простыми людьми, они ждут окончания карантина. И если по объективным причинам карантин нужно продлить, что и было сделано сегодня Кабмином, то надо четко сказать, что в итоге он все-таки будет закончен, а власть сделает все, чтобы это случилось как можно раньше.
Это не первый кризис, который переживают украинцы. Во время кризиса принято анализировать ошибки и просчитывать, что, как и когда можно было бы сделать иначе. Так вот уже совершенно очевидно, что действия и коммуникацию украинского правительства можно было бы проводить иначе. Как? Хотя бы так, чтобы у украинцев не складывалось впечатление, что они попали в концлагерь.
