Метка: Луганск

Когда товароведы и специалисты отдела маркетинга ломали голову, где изыскать свободное пространство для еще одной торговой позиции. Наверное, в больших супермаркетах больших городов до сих пор так. Перед Новым годом это было просто Рио-де-Жанейро в дни карнавала – музыка, акции, промоутеры в костюмах, какие-то примотки призов, когда покупаешь два, а третье в подарок и так далее. Покупатели копошатся, все кассы работают, очереди, реклама, корзинами затариваются и прямо к багажнику их толкают, потому что донести нереально. Вы же понимаете, о чем я?

Вчера коллега сказала, что зарплата «упала» на счет и ее соответственно можно снять. Сегодня была суббота, а вопрос работают ли местные банки в субботу, меня как-то никогда не занимал. До войны были работающие банкоматы… Ну и банки по субботам работали.

Мы с сынишкой выбрались за моей зарплатой. Погодка так себе, но уже пахнет весной. Банк оказался закрыт. Я имею в виду «государственный» банк. Это не совсем, как по мне, понятно – есть же те, кто всю неделю работает, как им оплачивать коммунальные, если у нас это происходит по старинке – в банках и на почтах. Также с зарплатами, пенсиями и социальными выплатами. Выходит, нужно это делать среди недели за счет рабочего времени. А очереди в дни зарплат такие, что в час не уложиться… Не понятно, в общем.

Пользуясь оказией, зашли в супермаркет. Это большой супермаркет большой торговой сети. До войны – самой крупной на востоке Украины. Я намеренно не хожу сейчас по супермаркетам. Не любитель я ковырять зубочисткой в ухе, а видеть местные супермаркеты сейчас из таких вот мазохистских удовольствий. Помещение осталось, это, пожалуй, единственное, что осталось неизменным – само здание.

Зона аренды пустует. Ну, не так чтобы совсем пустует, но по большей части. Банк остался, который не работал сегодня, детские товары, на входе разливное пиво – просто лицо магазина.

Рекламные растяжки на фасаде в дырах от времени. Лавки перед входом разбитыпо той же причине. Дикарь с фасада осыпался. Если не смотреть ни на что, а брать только то, что магазин работает, то все ОК.

Но я-то помню, как было раньше! Супермаркеты соперничали между собой, у кого лучший газон, изощряясь в изобретательности и дизайне, несли из дома, у кого что было, чтобы с трепетом дождаться сентября и подведения итогов, а потом получить мотивационную премию и какой-то забавный приз. Розыгрыш был в трех призовых номинациях…

Пишу и улыбаюсь… Как раз в этом супермаркете газон украшала статуя лошади, наверное, кто-то пожертвовал домашним декором ради любимой работы.

В общем, нынче не то, что давеча. Одна работающая касса. Явная экономия света. Какой-то выбор, если просто хотеть хоть чего-то. Даже словарь украино-английский, явно из прошлой жизни…

И касса с броским заголовком на желтой бумаге – «Касса мультивалютных операций» со значками разных валют. Если кто захочет рассчитаться в иноземной валюте, пожалуйста! Депрессивные кассиры с суммой крошечной зарплаты на лбу – олицетворение мировой скорби. И покупатели с килограммом гречки, субпродуктами на второе и булкой хлеба.

Тем, кто подвержен депрессиям, посещением супермаркетов сейчас явно противопоказано. Или я чего-то в жизни не понимаю.

Яна Викторова, блогер

Все происходящее у нас немного смахивало на цирк. Каждый норовил крикнуть громче «Я!», чуть что — лез драться, и все сообща безбожно пили. И из этой массы нужно было что-то сделать, что-то похожее на армию, хоть издали.

Этот первый российский военный был неказистого росточка, старший нелюбимый сын, который фактически сбежал от родительской семьи в армию. В армии тоже как-то не везло. Но явно было лучше. Пил мало, знал и умел много, но как-то очередные звания всегда находили других героев. Женат был на женщине с ребенком. Ни кола, ни двора. Лучший в своей части, но в целом — какой-то неустроенный с этой бездной знаний, умений и навыков. Он был настоящий военный, майор.

Это вся правда, которую он рассказал о себе в своем отделе, который его приставили курировать. Нет, мы знали, конечно, что он любит из еды и сколько сахара кладет в кофе, но на этом вся правда о нем заканчивалась. Ни настоящего имени, ни города.

Он не скрывал, что выдумал все, как и все они. Никаких правдивых сведений личного характера. Никаких совместных фото на память. Как призрак – вроде, есть, но вроде, нет. Он был лучшим во всем – знал много, не только знал, но знал, как этого добиться, как это должно работать, как это будет. Все мы казались ему здесь местными раздолбаями, которые под шумок быстренько постарались урвать себе, кто что смог – должность, чужой шкафчик или паек.

Мы на момент нашего знакомства были тотально голодными – не было денег, не было продуктов, не было перспектив. У него были командировочные, которые он просто не считал. Рассказывал, что на рынке ему с его российским говором продают копченое сало в два раза дороже, чем местным. Они стали брать с собой местных, чтобы те покупали. Для нас же копченое сало на тот момент было сродни икры.

Неказистенький такой, среднего расточка, мелкий. Не на что глянуть. А для всех вокруг – Бог. С деньгами и знаниями. И не последний человек, многое от него зависело. Замолвит слово или промолчит… Свой в доску. Пил, гулял, угощал. Жалел нас.

А мы, как убогие рядом с ним. Прячемся, приседаем: «Где стреляли? Кто стрелял? Не слышали ничего, куда попали?» И при этом его люто ненавидели его коллеги за какую-то серенькую правильность, а местные обожали – не жадный. Он не парился ни по поводу первых, ни по поводу вторых. Ему было глубоко фиолетово, как он, и кому. Он спал, когда стреляли. Покупал себе вкусности и щедро угощал нас – убогих и голодных. Он знал все, но говорил мало.

Мы так и не узнали его настоящего имени.

Он уезжал и вернулся. Уже на год – зарабатывать звание и квартиру, там, дома. А к нам он привык. Тем более, все те, кто мог только пить, ушли, остались те, кто боялся потерять погоны и звания. А с ними уже можно было работать. И влюбленные глаза женщин прибавляли и роста, и мужественности, и силы.

Средненький такой, неказистый. Увидите и не вспомните потом, какой он.

Яна Викторова, блогер

И правда, где лучше?

Мои друзья выехали зарабатывать украинские пенсии и не скрывают этого. Затянули пояса. Смотрят из окна съемной квартиры на лес и читают книги. Им семь лет так жить до пенсии.

Мой собеседник выбрал жизнь здесь. Говорит, долго думал, долго взвешивал все «за» и «против». Я, как и многие здесь, не думала и не взвешивала. Но мне не нравится жизнь здесь. Странная это жизнь.

В начале 2015 года я спросила у приятеля, за счет чего он держится. «Допиваю старые запасы ликеров и общаюсь с приятными собеседниками. Их мало, но они есть. И никакой политики». Такой вот рецепт выживания и душевной гармонии.

Мои друзья не скрывали – до самого отъезда просидели на антидепрессантах и снотворном. Очень трудно им далось решение с отъездом. Это когда тебе 18-20 лет, решаться на выезд проще, все твое имущество умещается в одну сумку, а амбиций и планов хоть отбавляй.

Потом появляются свои «якоря» – собственность, которую не продать-не вывезти, любимые вещи, должность, к которой годами шел. И выходит, что оставить все и уехать решение подчас самое кардинальное и важное в жизни.

Многие мои знакомые освоили простой способ счастья в «республике» – жить одним днем, не загадывая ни на шаг. Есть еда – отлично! Есть одежда, пока не нужно ничего покупать – здорово! И выходит, что жизнь сейчас – с сегодня на сегодня. Прошел день без дрязг – замечательно, а завтрашний день покажет, что и как.

Думаете, такая близорукость у единиц? Как бы ни так. Это раньше мы жили планами на годы вперед и по списку действий, а сейчас это самый оптимальный рецепт сохранения душевного здоровья – не думать ни о чем, не смотреть ничего о политике и создавать себе комфортный вакуум: книги, фильмы, друзья (никакой политики!). Немного смахивает на жизнь страуса, который стоит попой вверх при малейшей опасности, но даже в этой незавидной позе его психика в порядке.

Хотя при этой всей душевной выхолощенности, как ни странно, у кого-то продолжается стройка, кто-то ищет и покупает стройматериалы, а кто-то женится и рожает детей. Жизнь берет свое. Человек шаг за шагом осваивает свою территорию счастья, даже если эта территория не в самом лучше месте и не в самое удачное время.

Спросила у знакомого, который раньше жил вполне обеспеченной и комфортной жизнью путешественника, как он сейчас и что ему доставляет удовольствие. «Книги. Интернет. Друзья».

Хотя мой собеседник не скрывает, что жизнь сузилась невероятно. Раньше он частенько бывал в ресторанах, у друзей, а сейчас не находит поводов выходить куда-то с сумерками – хорошо, что свет есть все время.

Мы как-то научились обходиться без вечерних прогулок и круглосуточных магазинов, мы научились решать все засветло и плотнее запирать двери по вечерам. Даже гости приходят с утра – никому не хочется нервничать из-за последней маршрутки. Психика сама выбирает себе менее травматичный способ самосохранения. Поэтому у части «республиканцев» всегда все отлично, а другая часть в упор не видит ничего плохого и умиляется маленьким радостям.

Страус не самая плохая птица. И яйца несет крупные.

Яна Викторова, блогер

Чем хороша новая «власть»? Очевидно чем, выходными! Их стало больше. Не всегда понятно, что означают новые праздники, но большинство и не пытается этого понять. Главное – отдых. Но раньше как-то этот день был тише и скромнее. Ну, выпившие мужчины накануне в транспорте и на остановках, ну, спрос на мужские подарки… Сейчас этот день возведен в культ, это уже не просто дань Советскому Союзу – ведь чтили этот праздник еще с тех пор, а новые грани новой жизни, новые люди и новые награды для многих, кто прошел путь в местной «армии» с самого начала.

Город похож на улей – множество «военной» техники, люди с оружием, отвечающие за безопасность в местах скопления людей, поднятые флаги, праздничные концерты и награждения. Задействованы все концертные залы.

Полномасштабное празднование, которое замечают все, кто проходит мимо филармонии или едет мимо ДК им. Ленина. И аккомпанемент утренних взрывов «Не знаете, что это? Я насчитал четыре взрыва». Безопаснее быть дома. Безопаснее не участвовать. Безопаснее вообще быть где-то. Не быть замеченным, не фигурировать, не попасть в списки врагов Украины.

Большинство моих знакомых рассуждают сугубо меркантильно: работают там, где платят, живут там, где дешевле и выгоднее в этот момент. Никаких высоких мотивов любви или нелюбви. Никаких разговоров о Родине. Если говорят, то о пенсиях – где нужно зарабатывать пенсию? Остаться здесь или выехать в Украину? Так говорят почти все. «Военные» обычно категоричны: «Я в Украину и раньше не собирался, а сейчас что я там не видел». Российские военные говорят мало – не приучены говорить лишнего. Каждый день здесь им идет как боевые. От этого и выслуга, и надбавки, и льготы. Думаете, не было желающих сюда ехать? Как бы ни так. Да, для них это как в деревню с ревизией приехать, но военный человек и не через такие дыры проходил, приучены есть и похуже – картошку с капустой трижды в день по дальним гарнизонам. А у нас еще и некоторые свободы: можно готовить в номере, квартиру можно снять, за свой, правда, счет, а не париться в общежитие. И если жить по принципу «Солдат спит – служба идет», то пережить можно что угодно. И опять же не к такому приучены за время службы. Наши чуть что – рубаху на груди рвут, слюной брызжут, за оружие хватаются: «Да я, да я!…» Те свое дело знают: по городу не ходить по одному, вообще не ходить никуда – только по двое и в пределах одной остановки. То есть в магазин и назад. Ну, или на рынок в выходной в компании сотоварищей. А блага местной кулинарии в доставкой они давно освоили – суши, шашлыки, пицца… Жить можно! Для них вся эта местная суета как театр в провинции – смешно. Они на нас смотрят и дни считают до конца командировки. Такие мы им кажемся смешными со своими голодными глазами и радостью хоть от каких-то подачек, с нашим мелким страхом от этих взрывов, попытками выяснить, где стреляли, кто стрелял, куда попали…

Город похож на улей – все готовятся к празднику. И так хочется, чтобы в моем городе было тихо. Пусть будут награды тем, кто ждал наград. Пусть будет еда для голодных и мир для всех остальных.

Яна Викторова, блогер

Мне кажется, планы вообще отличают человека, привыкшего как-то контролировать свою жизнь. То есть, чтобы научиться жить в «республике», нужно научиться жить только сегодняшним днем.

Это мое открытие, которое просто поставило меня в тупик. Жизнь нужно рассматривать как сплошной сегодняшний день, в котором есть еда на ужин, есть работа и есть зимние ботинки. Никаких мыслей о завтра. Если овладеть таким нехитрым приемом самообмана, можно существовать вполне гармонично.

Еще одно открытие – жизнь днем. Да, город и вся «республика» живут только в светлое время суток. Днем решаются все важные вопросы, люди торопятся на работу и, самое важное, домой спешат тоже засветло. Ночь во власти комендантского часа, «военных» и таксистов. Днем в городе движение, суета, спешка. С сумерками город закрывает глаза, как в детской игре «Мафия».

И такой еще штрих «республиканского» счастья – радость тому, что имеешь. Дом, в котором можно жить (он цел), еда, которая есть на твоем столе, обувь, которой должно хватить на этот сезон. И запасы, которые успел сделать еще до войны – телевизор, посуда, постельное.

Сейчас купить почти все это нереально. Во-первых, страшно дорого, во-вторых, нет выбора.

Случайно попала в офис-квартиру сверху-донизу заставленную бытовой техникой, которую везут на заказ. Я не большой специалист, но все торговые марки мне были неизвестны. Конечно, никаких гарантий.

В сети магазинов бытовой техники «Фокстрот» время от времени новый завоз товара. Десяток новинок из Украины. И меньше половины от былых торговых площадей сейчас задействованы. Телевизор «Самсунг» 52 дюймов – 32 тысячи рублей, то есть почти 16 тысяч гривен по официальному курсу «республики». При мне продавец открывает официальный сайт магазина «Фокстрот», чтобы показать какую-ту модель. Цена на официальном сайте в три раза ниже «республиканской». Продавец, видя мой взгляд, объясняет: «В Украине дешевле товар».

Меня занимает вопрос, делают ли сейчас жители «ЛНР» крупные покупки? Раньше, до войны, я видела улыбающихся своим приобретениям людей – в руках они несли упаковки с ноутбуками, хлебопечками или мультиварками. Все эти покупки делали нашу жизнь ярче, а нас счастливее.

Сейчас мы часто повторяем, что у меня есть одежда, есть обувь, я могу вообще не покупать себе ничего до лета. Почти как мантра. Если повторить «Я счастлив» тысячу раз, этому начинаешь верить.

Формально досуговая отрасль работает почти как и раньше. То есть, если вы спросите у приверженца «республики», как и где можно отдохнуть, он горячо скажет вам, что работают кинотеатры и кафе, театры и филармония.

Знаете, это как оболочка. Форма вроде бы осталась, а содержание – нет. Все действительно работает. Но только в светлое время. То есть, вы можете сходить в кино, чтобы вернуться домой засветло. Вы можете посетить театр в полдень или литературно-музыкальный вечер до обеда.

Хотя важно не время, а содержание, как известно. И те, кому удается видеть во всем продолжение жизни, не обращая внимания на детали, большие мастера саморегуляции.

Есть у меня одна знакомая, которая совмещает жизнь в Украине с жизнью в «ЛНР». Устает – уезжает, соскучится – возвращается к детям. Она выглядит вполне гармоничным человеком. Музыка Чайковского в малом зале филармонии, премьера в украинском драматическом театре. Между прочим, сознается, что начала ходить на плавание, чтобы снять стресс и бороться с бессонницей. Хотя пенсионеры как раз те, кому рецепты счастья можно не искать. Им о будущем нужно думать только на полгода вперед, пока действует справка переселенца и идет на карточку украинская пенсия.

Кафе, да, тоже работают. Можно заказать суши и пиццу. Даже шашлык с доставкой. Знаю, что эти услуги любят российские командировочные «военные», которым тушенка на завтрак-обед-ужин в их столовой уже в печенках. Вскладчину покупают мультиварки, которые передают по наследству следующим поколениям командировочных, но еду все также заказывают с доставкой в номера по вечерам.

А местные… Я была в кафе последний раз до войны, хотя раньше я частенько там бывала. Моя подруга как-то сказала мне, что можно ходить сейчас и в кафе, и в театр, но для этого нужно настроение. А его нет, потому что нет ощущения стабильности и каких-то видимых улучшений жизни.

А пир во время чумы понятен не всем. Хотя, надо сказать, мы с успехом делаем хорошую мину при плохой игре, как музыканты на «Титанике» (помните эту сцену?).

Яна Викторова, блогер