Протесты, охватившие Беларусь после совсем уж беспардонно, даже по местным меркам, сфальсифицированных выборов, оказались неожиданностью для всех.
Беларусы считались тихим, спокойным народом, безропотно сносящим прелести бесконечного правления своего диктатора, прикидывающегося простачком, но прибравшего всю власть, без остатка на минимальную оппозицию. Большинству он будто даже нравился, чудной такой и будто домашний.
Да что беларусы! Прошлогодний опрос Социологического центра «Рейтинг» показал, что в свободолюбивой Украине нет более популярного иностранного лидера, чем Александр Лукашенко: 66% украинцев заявило о своих симпатиях к нему.
А вслед слышно «уходи!», или Даже жестокость не сработала
Пресловутые стабильность и «парадок», казалось, позволяли закрывать глаза на какие-то процедурные шалости при выборах Ляксандра Рыгорыча на новый срок: ну никто же всерьез не думал, что на посту президента страны его может заменить кто-то другой. Варианты вынесенного в далекое будущее ухода Лукашенко отличались только по именам сыновей, которые его наверняка сменят: Виктор, пораньше, или Коля, попозже. И тут вдруг такие неприятности: отец «народца», как назвал беларусов сам президент, стал не только не любим, а просто невыносим, резко и сразу. Улица кричит ему: «Уходи!»
Кстати, как раз к выступлению улицы Лукашенко был готов, никаких средств на силы контроля и подавления не жалел никогда. Только ожидалось, что нехорошее против него могут затевать отдельные отщепенцы, подзуживаемые заграницей. Изначально само собой подразумевалось, что эта злая заграница на западе, а с некоторых пор выяснилось, что вполне может быть, причем с куда большей вероятностью, и на востоке.
Но украинские уроки диктатором были выучены назубок: оппозиция и массовые протесты не должны получить ни шанса, «дать революции в морду» нужно быстро, решительно и жестоко. Установка на беспредельную жестокость, призванную запугать и сломить, видна и сейчас в действиях силовиков, от которых волосы становятся дыбом. Они, похоже, не выдумывают, когда рассказывают задержанным, что в случае обострения получили право стрелять боевыми.
Совершенная машина репрессий
Однако главное отличие нынешних антивластных выступлений в том, что в этот раз протестуют все. Одно дело, когда ОМОН молотит, а КГБ хватает тех, кто нарушает покой и работу законопослушных и лояльных вождю беларусов – подавляющего числа граждан. Это очень похоже на практику советских времен, когда любого критика порядков объявляли сумасшедшим: нормальный протестовать не станет. Лукашенко тогда выступает защитником страны и гарантом ее «нормальности», строгим и справедливым, но который может и ремнем огреть.
Картина меняется, когда хватать и молотить, в общем, нужно всех, потому что желающие демонстрировать лояльность внезапно испарились, а недовольные составляют всю общественную среду. Кому рассказывать о коварных внешних врагах, подкупивших бунтарей, когда бунтует, по-своему, каждый?
Разительность перемен, враз случившихся с Беларусью, вызывает едва не эйфорическую надежду. В телеграм-каналах, где идет обмен информацией о протестах, время от времени кто-то обязательно пишет: «Уже скоро, еще чуть-чуть!»
Помимо понятного подбадривания друг друга в откровенно страшной ситуации, есть в этом и настоящая вера в то, что уже в ближайшее время Лукашенко куда-то денется. Как было бы здорово, чтобы, ощутив всю глубину неприятия со стороны народа и бессмысленность попыток вернуть все в старое русло, он и правда убрался куда-нибудь в сторону Ростова, злой и обиженный, но отказавшийся дальше проливать кровь беларусов.
Глядя же на бешеную мстительность ОМОНа, годами готовившегося крушить головы сограждан и, наконец, дорвавшегося до такой возможности, понимаешь, что, к сожалению, для надежды на скорый исход почти нет места. Не для того Лукашенко годами строил свою совершенную машину репрессий, чтобы не запустить ее в момент отчаяния на полные обороты и не наказать неблагодарный народ, не оценивший свое счастье в его лице.
А, значит, впереди борьба. Возвращать давно утраченную свободу тяжело и больно, но, когда пришло осознание утраченного, жить без нее больше нельзя.
