Валентин Ким, психолог
Итоговая пресс-конференция показала, что и президент РФ, и граждане РФ полностью свыклись со своими ролями.
Итоговая пресс-конференция Владимира Путина за 2018 год, безусловно, не войдет в историю как нечто запоминающееся и неординарное. Стандартная ежегодная конференция.
Поэтому и я не стану в этом году анализировать особенности невербального поведения Путина и его скрытые сигналы неуверенности или самоуверенности при ответе на те или иные вопросы.
Сегодня акцент будет на социально-психологической составляющей взаимоотношения общества и власти, стада и вожака. Мы рассмотрим маркеры, указывающие на привыкание Путина к власти и готовность общества эту власть признавать и действовать так, чтобы она была этим самым обществом максимально удовлетворена.
Да, журналисты — это еще не все общество. Но в данном случае, с точки зрения социальной психологии, их можно рассматривать как его репрезентативную часть. Зеркало, в котором можно увидеть отражение всего российского общества.
Поведение аудитории
По характеру поведения журналистской аудитории во время пресс-конференции можно делать вывод о психологической составляющей отношения общества к власти в целом. Фактически присутствует лишь два полюса взаимоотношений — либо власть несет ответственность перед обществом, либо общество перед властью.
Не открою Америку, если скажу, что здесь мы могли наблюдать исключительно второй вариант. Однако важен не столько факт, сколько его признаки и доказательства того, что это именно так.
Журналисты задавали Владимиру Путину вопросы трех категорий:
1. Вопросы-просьбы. Разберитесь, пожалуйста, разрешите, позвольте, посодействуйте. Это стало уже традиционной составляющей коммуникации россиян (любого уровня и профессии) и российской власти. То есть журналисты обменяли функцию интервьюеров на функцию ходоков-просителей.
Данный формат коммуникации предполагает, что интервьюируемый является обладателем авторитета и полномочий и это всеми признается. Он вправе санкционировать либо разрешение (которое проявляется в форме обещания разобраться и посодействовать), либо запрет (который обычно выражается в форме формального согласия, но несет в себе морализаторство и высказывания своего личного мнения, отличного от мнения журналиста).
2. Вопросы-приглашения. Приезжайте к нам, посетите, посмотрите и пр. По сути, это высшая форма общественного лизоблюдства по отношению к верховной власти. Также подобные приглашения можно расценивать и как форму скрытой просьбы.
В любом случае это не просто признание авторитета и статуса Путина, но и попытка установления личных, неформальных отношений и эмоциональной расположенности, стремление понравиться и запомниться. Часто корни коррупции уходят именно в такие безобидные приглашения.
3. Вопросы-запросы мнения. Что вы думаете по этому поводу, почему происходит таким именно образом, что делать с такой ситуацией, как вы прокомментируете то или иное событие. В данном случае происходит запрос экспертного мнения и интервьюируемый выступает в роли эксперта, носителя уникального знания.
Все не стоило бы внимания, если бы не два отсутствующих типа вопросов, весьма характерных для стран утвердившейся демократии:
- вопросы-требования.
- вопросы-обвинения.
За почти четырехчасовую конференцию обвинительный вопрос прозвучал только один раз. И задал его не украинский журналист Роман Цимбалюк, как можно было бы предположить, а корреспондент «Новой газеты» Илья Азар. Вопрос о личном поваре Пригожине, ЧВК и гибели журналистов в ЦАР действительно заставил Путина оправдываться.
Можно сказать, что аудитория во время коммуникации продемонстрировала модель взаимоотношений «подчиненный-начальник», где в роли подчиненного выступила вся журналистская рать.
И это не политика. Это социальная психология. Общество, в роли представителей профессиональной группы, демонстрирует легитимность альфа-самца, стараясь случайно не задать вопросы, способные испортить ему настроение, старясь сгладить острые углы и подать информацию максимально безобидным образом, активно реагирует на шутки и анекдоты времен прошлого века.
Поведение Путина
Любой лидер при общении со своим народом, неважно какими его представителями, по сути занимается демонстрированием своей роли. Это не только естественно, но это и необходимо. Вопрос лишь в том, какая это роль. Это роль временного руководителя/вожака, который использует внутренние ресурсы народа/стаи с его разрешения, данного на выборах. Либо это роль собственника, который владеет и властью, и народом, для которого сам народ выступает в роли ресурса.
Пресс-конференция как нельзя лучше подходит для проведения такого общения. Потому что в данном случае президент использует коммуникацию не как способ обмена информацией, а как дополнительный способ управления народом.
Как же осуществляется на практике такое управление?
1. Искажение системы коммуникации
В идеале пресс-конференция проходит так: журналист задает вопрос — президент дает ответ. То есть Путин должен выступать в роли ведомого, а не ведущего. И это стандартная схема взаимоотношений в демократическом государстве.
Но, как я уже описал выше, вопросы фактически отсутствуют. Присутствуют просьбы и запросы мнения. И, кроме того, Путин не дает ответы, от дает разрешения или высказывает убеждение. А возможности уточнить вопрос или опровергнуть полученный ответ у журналистов нет. В итоге аудитория запоминает последние слова и последнее мнение. А неопровергнутое утверждение начинает восприниматься как непреложная истина. Происходит искажение общения. Это не коммуникация, это доведение мнения высшего руководства к сведению подчиненного общества.
2. Трансляция смыслов
Подчиняемое общество держится на картине мира. Кто-то должен решить, что есть добро, а что есть зло. Кто-то будет определять, что будет полезно, а что — вредно для общества и государства.
Трансляция смыслов осуществляется через морально-этические примеры. И Путин выдал пару таких примеров моральной ориентации.
Десантники, погибающие в бою против численно превосходящего противника, но продолжающие сражаться ножами и саперными лопатками — это пример хорошей, правильной молодежи. А матерящиеся рэперы, сомневающиеся в величии Родины и высмеивающие государственные символы — это зло, это вредно, это неприемлемо.
Таким образом общество получает четкий сигнал: правильное поведение для российского гражданина — умереть в бою, даже понимая бессмысленность сопротивления; неправильное поведение — материться, сомневаться и иметь мнение, отличное от мнения руководства.
Вместе со смыслом происходит и трансляция ролевого взаимодействия, и трансляция правил взаимоотношений. Сразу становится понятно, кто имеет право отдавать приказы, а кто имеет право погибнуть в бою с саперной лопаткой в руках. Это предписано картиной мира и будет поддержано обществом.
3. Закрепление моделей поведения
Каждому из нас свойственно копирование поведения лидера. Это глубинная биологическая реакция. Лидер добился успеха, и он поступает определенным образом. Если я буду поступать так же, я тоже добьюсь успеха. Система причинно-следственных связей выстраивается в раннем детстве. Девочки наряжаются в мамины платья. Мальчики оперируют папиным инструментом. Это стремление копировать является встроенной безусловной функцией.
Закрепление определенных поведенческих стереотипов осуществляется через эмоции и чувства. Лидер демонстрирует свои эмоции по отношению к тем или иным событиям. И формат пресс-конференции замечательно подходит для поиска ситуаций, на примерах которых можно показать, что на самом деле нужно чувствовать и ощущать.
И когда Путин говорит, что и дальше они будут поддерживать жителей Донбасса, … «чтобы их окончательно не раздавили, не съели и не порвали»…, то среднестатистический обыватель запоминает транслируемые лидером эмоции и чувства. Запоминает и разделяет их. А после этого уже не важно, собирается ли кто-то вообще есть жителей Донбасса.
Самое интересное, что под такое эмоционально-чувственное наполнение в массовое сознание внедряются практически какие угодно клише. Даже самые несуразные, вроде «зависимости Украинской церкви от турецкого патриархата».
Поведение Путина в целом было весьма стандартно и типично для подобного рода конференций, но проявились и индивидуальные особенности.
Военная сфера: здесь Владимир Путин продемонстрировал и осведомленность, и увлеченность, и скорость реакций. Обратил на себя тот факт, что он мгновенно воспроизводит сокращения и аббревиатуры различных типов и систем вооружения. Использование аббревиатур говорит о том, что военная тема ему близка и знакома.
Экономическая сфера: в плане цифр Путин традиционно подготовлен очень хорошо и быстро ориентируется в цифровых показателях и значениях. Но стоит только дойти до интерпретаций этих цифр, как он начинает теряться, заминаться, припоминать и выдумывать причинно-следственные связи. В общем, экономика — не его сильная сторона.
Политическая сфера: ключевая особенность коммуникации в этой теме — это отсутствие четкого позиционирования себя как представителя какой-то конкретной политической силы. Путин не говорит о «Единой России» ни как о партии, к которой принадлежит он, ни как о партии, которая принадлежит ему. Он не только вне партийных вопросов, он НАД ними. Иными словами, «государь-Император может быть монархистом, коммунистом или даже либералом. Но он все равно остается Государем-Императором».
Выводы здесь очевидны.
Человек, признаваемый своим обществом как непререкаемый авторитет, активно транслирующий этому обществу собственное искаженное видение мира, увлеченный военной доктриной геополитического влияния, знающий экономические показатели, но не понимающий их глубинного значения и поместивший себя вне политической системы (а значит, и вне политической ответственности) может быть каким угодно собеседником за столом переговоров, но характер его действий останется неизменным.
В довершение пара фраз от Владимира Владимировича с пресс-конференции, которые наиболее полно характеризуют его отношение к России и миру в целом:
— Бюрократия вечна! Победить её невозможно! Но и жить без неё тоже невозможно!
— Если они (ЧВК) не нарушают российского закона, они вправе работать… вправе продавливать свои бизнес интересы в любой точке планеты.
