«30 сентября российский парламент единогласно одобрил применение военной силы в Сирии для борьбы с «Исламским государством». Несколько часов спустя высокопоставленный американский военный чиновник сообщил о том, что Россия нанесла первые удары с воздуха по Сирии», — пишет Сэмюел Рамани, аспирант Оксфордского университета, специализирующийся на российской внешней политике после 1991 года, в статье для The Washington Post.
Однако целью российских бомбардировок были не области, удерживаемые «Исламским государством», отмечает автор. «Напротив, Россия атакует силы «Свободной сирийской армии», сражающиеся против сирийского президента Башара Асада. Почему?» — задается он вопросом.
Поддерживая Асада, Кремль пытается утвердить два основных принципа, имеющих первостепенное значение для российской самоидентификации на международной арене, говорится в статье.
Ее первым принципом является национальный суверенитет, поясняет Рамани. «Россия не хочет допустить нарушения США сирийского суверенитета, путем свержения, по ее мнению, легитимного сирийского правительства», — считает он.
«Второй принцип — это многополярность. Россия хочет укрепить свою мягкую силу, создав коалицию из европейских и ближневосточных стран, чтобы победить «Исламское государство», оказав военную поддержку Асаду», — рассуждает автор.
По его мнению, первый сигнал Россия посылает США: «Это не ваше дело, кто управляет этой страной».
«Обеспокоенность России суверенитетом Сирии тесно связана с ее опасениями по поводу руководимых США миссий по смене режимов, которые Кремль считает средством расширения американского влияния, а не распространением подлинной демократии», — говорится в публикации.
Второй сигнал, как считает Рамани, Россия посылает Западу: «Мы вам не доверяем — мы помним Ливию».
Россия не наложила вето на резолюцию Совбеза ООН 1973, которая разрешала создание бесполетной зоны для защиты мирных жителей Ливии, напоминает он. «Затем Кремль почувствовал себя обманутым, когда Запад расширил эту бесполетную зону до полномасштабной операции по свержению Муаммара Каддафи, поскольку это расширение произошло без российского согласия и сорвало российские коммерческие соглашения с ливийским режимом», — пишет автор.
Автор полагает, что третий сигнал Россия посылает другим своим союзникам: «Не беспокойтесь, мы к вашим услугам».
Россия демонстрирует своим нынешним и потенциальным союзникам и клиентам, что на российскую поддержку можно рассчитывать. В их число входят Иран, Венгрия, Греция, Турция, Венесуэла и различные авторитарные режимы в Африке южнее Сахары, рассуждает Рамани.
Наконец, Россия посылает сигнал всему миру: «Нас больше не проигнорируешь».
«Россия чувствовала себя исключенной из международного процесса принятия решений под эгидой Запада со времен косовского кризиса 1999 года, когда НАТО бомбило Сербию, несмотря на ожесточенные возражения России. В Сирии Путин пытается представить Россию главным противовесом незадачливому лидерству США», — пишет автор.
Дмитрий Суслов, профессор ВШЭ и известный эксперт по отношениям России и Запада, отмечает, что Россия использует стратегию, связанную с «Исламским государством», для восстановления доверия в дипломатической сфере, подорванного вторжением на Украину.
«В особенности, Суслов считает, что Россия хочет склонить на свою сторону Францию и Италию, которые считают вторжение «Исламского государства» на юг этих стран большей угрозой их безопасности, чем оккупация Россией Украины. Суслов указывает на то, что бывший президент Франции Николя Саркози призвал к франко-российскому сотрудничеству в борьбе с «Исламским государством», что он рассматривает как признак эффективности российской стратегии по созданию коалиции. Он считает, что нынешний президент страны Франсуа Олланд также готов к сотрудничеству с Россией, несмотря на резкую антикремлевскую риторику его публичных заявлений», — говорится в статье.
