2019-й стал годом Зеленского, неожиданно и неоспоримо. По-хулигански выскочив с новогодним поздравлением за несколько минут до его начала, он уже не упускал инициативу, и в этот раз будет поздравлять страну с прошедшим и наступающим на законных основаниях и на всех каналах.
О том, что выбор избирателей был неслучайным, свидетельствует загадочно высокий уровень личной поддержки Владимира Зеленского. Избранный в конце весны, президент-анекдот мог уже сто раз все завалить и превратиться в посмешище, но нет, он остается самым популярным политиком в Украине, с сумасшедшим отрывом от прочих. Сколько ему удастся держаться на гребне волны, не предскажет никто, но очевидно, что мы имеем дело с каким-то феноменом, природа которого до конца не ясна.
Между Голобородько и Буратино
Очевидно, сошлись общественный запрос и предложение Владимиром Зеленским себя в качестве решения, но что это за запрос и что за предложение? Простое объяснение, что надоели старые политики и захотелось новых, не срабатывает, достаточно посмотреть на очевидный провал «Голоса» и лично Вакарчука, у которого нынче уровень доверия, как у Юрия Бойко.
При всем бесконечном разнообразии индивидуальных историй, некоторые жизненные траектории, в ключевых моментах повторяясь, торят особую колею, становясь основой для мифологических, сказочных и литературных сюжетов, с некоторых пор – кинематографических, их герои составляют линейку архетипических образов. Культурное переосмысление и сгущение социального опыта в таких персонажах позволяет в ярких случаях совершать обратную процедуру: находя образное соответствие, глубже понимать мотивы действий известных людей и точнее предсказывать их поступки, как и общественную реакцию на них.
Владимир Зеленский, в успехе которого немалая заслуга Василия Петровича Голобородько, будто напрашивается на подобный анализ «от образа». Недаром звучали прямые заявления, что украинцы «на самом деле» проголосовали за Голобородько. Но у Зеленского, помимо роли учителя из сериала «Слуга народа», за плечами сотни других ролей, он профессиональный пересмешник. И если Голобородько – это наивный герой из плеяды иванов-дураков, умудрившихся получить полцарства, сам Зеленский – классический трикстер, полная противоположность наивности.
Трикстер – это человек играющий, у нас таких любят: Буратино, Остап Бендер, Карлсон, Ходжа Насреддин, Швейк, Фигаро, немного плут, иногда редкий плут, всегда фантазер. В них ценится умение уходить от давящих норм и правил, прикидываться, безнаказанно пересекать границы, которые большинству кажутся непреодолимыми и священными, смеяться над сильными и смешить слабых. Незаурядная внутренняя свобода и дерзость, с которой она проявляется, вызывают восхищение, порой – раздражение и возмущение. Трикстеры троллят и стебутся, порой над святым, всегда над властью, дурачат ее, иногда очень зло. Их поступки часто на грани, а то и за гранью приличий, как у Вовочки, героя советских анекдотов. Зеленский ведь тоже Вовочка, а тот всегда нагло «кладет на», как кладут Кошевой и Зеленский в известном номере с пианино, обладающем, как считают ненавистники самозванца, страшной разоблачительной силой. Да, шут и клоун, как порой обзывают президента, это тоже ипостаси трикстера.
Кандидат-кукиш
Чем более душная атмосфера в обществе, чем больше цинизма, двуличия и лживого пафоса, тем большей привлекательностью обладают фигуры трикстеров, что в культуре, что в жизни. Поздний «совок» – пик популярности анекдотов, время второго рождения Остапа Бендера, увлечения коллективным трикстером – Воландом с его пестрой компашкой от Кота Бегемота до Геллы, которые безнаказанно издеваются над порядками. Политического выхода из ситуации застоя не было. Разве что на Луну, вслед за горинским Мюнхгаузеном. А в 2019 году в Украине выход был.
Зеленский оказался ответом на цинизм предложения на политическом рынке к концу 2018 года, на пятом году войны и очередного постмайданного разочарования. Порошенко предлагал поверить в то, что вдруг превратился в набожного националиста-милитариста, Тимошенко обещала новый курс, в котором была одна сильно не новая и при этом главная деталь – она сама. Бойко настаивал сдаться. Остальные и сами не верили ни в себя, ни себе. Ничего удивительного, что выбрали кукиш им всем.
Одно важное обстоятельство: трикстера отличает повышенная витальность, игра, которая составляет смысл его существования, позволяет не впадать в отчаяние и выживать вопреки обстоятельствам, он полон жизни и энергии, непростительной в чьих-то глазах легкости. Затяжная война поневоле привела к росту в Украине культа смерти, а политики к нему не только приобщились, но и как следует разогрели с помощью пропаганды, пытаясь использовать в своих интересах. Здоровые народные инстинкты потребовали общественный организм сбалансировать депрессивную героику. Тяжесть проиграла легкости, жизнь смерти, Танатос Эросу. Пусть не наверняка, не навсегда и не везде, а только на выборах, но выборы – это же такая игра. Без игры жизни нет.
Политика с появлением массовой культуры и демократических процедур приобрела многие черты театра: сцена, публика, представление, голосование-аплодисменты. И все политики, кто больше, кто меньше, актеры, но для них это инструмент достижения выгоды. Для прирожденного же трикстера игра и создаваемый эффект – главная цель, среди попутных задач – разоблачение тех, кто тужится за маской искренности спрятать свой цинизм. Трикстер и сам циник, но не по внутренней сути, а в понимании ситуации и готовности называть вещи своими именами или еще более обидными. Политик порой может изображать трикстера, как талантливо делал, например, Олег Ляшко, но циничная сущность все равно выпирает и с головой выдает. А вот что ожидать от настоящего трикстера, который, не сумев себе отказать в головокружительной игре, оказался не просто политиком, а национальным лидером? Ведь от него сейчас без дураков требуется проявить качества совсем другого культурного героя – защитника и спасителя. Трикстер издевался над другими за жалкие попытки циников выдать себя за бессребреников-идеалистов, разоблачал и высмеивал, а тут нужно самому показать, как правильно. Стать тем, кем не был и кого не бывало.
Свой или чужой?
Очень характерно, что Зеленского наотрез не приняла национальная культурная элита. В этой среде презрение к нему и горькие оценки народного выбора стали едва не маркером, отличающим своих от чужих. Именно культурная прокачанность «зелефобских» сливок заставляет их отказывать трикстеру в исполнении совершенно несвойственных задач: это персонаж «из другой оперы», им ли не знать. Больше верилось, что скорее прожженный циник из прагматических соображений взвалит на себя груз государственного возрождения, чем шут, само пребывание которого на вершине – оскорбительная насмешка над всем и всеми, что ниже, над Украиной. В довершение всего он ведь еще и «малоросс», звезда массовой культуры, взошедшая на постсоветском русскоязычном пространстве, прямая угроза украинскости как таковой.
А вот массовый избиратель, наоборот, посчитал ловкого, легкого и удачливого персонажа более соответствующим своим ожиданиям – провернуться, выкрутиться, проскочить тяжелую полосу, которую переживает Украина. И русская часть идентичности, и российская популярность Зеленского будто дают ему доступ к ресурсам, позволяющим, нет, не победить, а преодолеть, объегорить Россию, противостоять которой в лоб – дело зряшное. Зеленский – гибридная реакция Украины на гибридную войну.
Вовочка обречен
Насколько этот выбор успешный, еще только предстоит узнать, и тут очень многое зависит от самого Владимира Зеленского. Полная сюрпризов, лихая траектория трикстера вынесла его на самый верх, и это был бы просто курьезный казус, если бы наверху не предстояло задержаться на пять лет, со всем полагающимся бременем исторических вызовов и государственных проблем. Удачливость трикстера основывается на его неуловимости, невозможности зафиксировать и прихлопнуть, а кресло на Банковой лишает спасительной свободы от обязательств и невовлеченности. Зеленский попался. Но ведь он сам к этому шел.
Из этой точки есть несколько базовых вариантов развития героя и сюжета.
Первый вариант. Власть убивает в трикстере жизнерадостного игрока и превращает его в угрюмого циника, чей цинизм и угрюмость будут особенно мрачны на контрасте с тем легким персонажем, каким он был вначале. Президент и съевшая, адаптировавшая его система понемногу звереют.
Второй вариант. Зеленский, отчаявшись, в какой-то момент признает, что ввязался не в свое дело, бросает власть, но это уже сломанный трикстер и потерянный человек. Нельзя вернуться из ада и не заплатить за это очень дорого. Система празднует победу, Украина звереет.
Третий вариант. Каким-то чудесным образом, за счет неведанных внутренних ресурсов, смешной зеленый лягушонок превращается в принца на белом коне, происходит неслыханная метаморфоза трикстера в героя-спасителя, на современном языке – в государственного кризис-менеджера. Он по-прежнему насмешлив, легок и самоироничен, но жёсток и последователен в решениях. Общественное одобрение ему чрезвычайно важно, но он готов к отложенным аплодисментам, по итогам хирургической операции, а не во время ее проведения. Рубить же, резать, перешивать и наращивать придется едва не все пять лет. После этого можно уходить и делать какое-то кино, разительным образом не похожее на «Сватов». Вовочки больше не будет. Украина двинется дальше, легкая, энергичная и насмешливая.
В конце 2019 года и преддверии 2020-го можно смело сказать, что Украине нужно, чтобы сбылась сказка. И да, если считать, что сказок не бывает, ее и не будет. Но то, что тогда будет, не понравится никому.
