Что такое Крым? Как он стал таким? Таким он стал не год назад — год назад он легализовался. А стал он таким давно.
Он становился таким, когда имперские войска впервые «освобождали Крым от турецко-татарских захватчиков».
Освобождали качественно. Крепостные стены еще генуэзских зодчих, а может и византийских, разобрали в Феодосии, Керчи, Судаке и везде, где дотянулась рука. Где дотянулась — там веком позже начали что-то искать первые археологи.
Плитами Неаполя Скифского, который стоял две тысячи лет как живой, застроили первые Слободки. Готы, гунны, кипчаки, татары, турки — все обходили руины стороной, боялись потревожить мертвых. Но пришел православный батюшка, сказал, что это тупые предрассудки, махнул кадилом — и понеслось.
Итальянские часы — современники Жанны д’Арк, — торчали в башне Каффы и после того, как турки овладели крепостью. Торчали так 500 лет, говорят, показывали пасхальные дни, календарь, отражали время и двигали фигурки. Пришли русские солдаты и просто так расхерачили на стекло и железки.
Ханский дворец удивлял своей роскошью, уже через тридцать лет после «покорения» поражал романтиков своей запущенностью. В тени плющ заплел стены и гобелены, ползали гады, кричали дикие птицы, а русские поэты, вдохновленные зрелищем, составляли воодушевленные элегии.
Могильными плитами караимов, крымчаков выстилалы дороги, строили фундаменты. Рядом строили свои кладбища, чтобы через сотню лет уже самим лечь прахом и отдать крышки гробов для новых улиц и под новострои.
Затыкали глотки фонтанам, которые строили сотни лет назад, и источникам, которые били со времен Ореста и Пилада. Затем, сидя без воды, рассказывали своим внукам, что это татары перед уходом забили водопроводы дохлыми кошками.
Строили чеховские дачи и драматические вишневые сады на могилах неизвестных древних. Жили на этих костях, умирая от чахотки, и удивлялись, что их не лечат ни море, ни солнце, ни горы. Потом сами пошли под пулю комиссаров, и теперь уже их скелеты лежат под мостовыми, асфальтовыми дорогами, детскими качелями.
Вымаривали упоминания о всех народах, которых депортировали, выгнали, зарезали. Оставляли воспоминания только о таврах и киммерийцах, и также о греках — этих Зевесовых внуков вписали в православные и объявили своими сакральными предками. Когда потребность в попах отпала, то избавились и от греков проведя очередную депортацию.
Рассказывали детям, что село Ивановка основал Иван, а село Лаврентьевка основал некий Лаврентий Павлович, человек и первопроходец. В перестройку дали вернуть названия только Коктебеля и Партенита, а затем опомнились и начали говорить, что Красногвардейские корни это для нас все, а на изменении адресов можно разориться. И это в то время, когда по всему Союзу города-миллионники переназывались в честь вождей.
Ненавидели крымских татар — не за то, что они мусульмане, и не за то, что они за Украину, и не за то, что они тюрки. А за то, что они — потомки тех племен, народов, чьи могилы теперь под дачами и туалетами, здравницами и публичными домами. Единственные, кто остался из большой палитры, кто не погиб, как те же караимы, крымчаки, армяно-кипчаки, урумы и румеи. За это и ненавидели.
Этот путь привел к полному Крымнашу. Он вел и вел, и в конце концов привел. Единственное, что хоть как-то философски успокаивает — что и эта пыль будет сдута ветром времени. Как исчезали и до них многочисленные освободители, названия которых теперь вспоминают только узкие специалисты.
Али Татар-заде