Нужно ставить вопрос не о прекращении работы миссии, а об ее усилении, выполнении определенных полицейских функций, пишет в блоге на «НВ» политолог, директор Центра политических исследований «Пента» Владимир Фесенко.
Ситуация действительно трагическая. Это – первая смерть представителя наблюдательной миссии ОБСЕ в зоне конфликта. Обстрелы были, но дело не доходило до потерь. Не думаю, что это приведет к прекращению действия миссии. Все-таки инцидент, скорее всего, случайность в том смысле, что не было прямого целенаправленного уничтожения наблюдателей ОБСЕ. Хотя этого тоже нельзя исключать.
Вполне возможно, что был подрыв на мине, установленной в прифронтовой зоне – это достаточно частое явление, хотя и Хуг, зампредседателя миссии, сказал, что не должно было быть в этом районе мин, но мины ставят не только там, где есть соответствующий указатель.
Идет минная война в прифронтовой зоне, и мы знаем о подобных подрывах, которые регулярно происходят, в том числе и с украинской стороны. Это – печальная реальность в рамках так называемой гибридной войны, которая идет не только на Донбассе. Но работу миссии это не прекратит. При этом почти наверняка это приведет к усилению мер безопасности в обеспечении работы миссии. И кроме того, скорее всего, активнее станет обсуждаться тема демилитаризации прифронтовой зоны. Вопрос завис в силу разных причин, отвод сил и средств в течение полугода практически не проводится. А инцидент может вновь активизировать переговоры о демилитаризации как нейтральной полосы, так и более широких участков прифронтовой зоны, потому что здесь жертвами могут стать не только наблюдатели, но и военные, и мирные жители.
Этот инцидент лишний раз показал, что тема демилитаризации является одной из первоочередных задач в переговорном процессе.
При этом вряд ли мы вернемся сейчас к вопросу о полицейской миссии ОБСЕ, потому что для этого необходим широкий политический консенсус, которого нет, и не ожидается в ближайшем будущем. Такого рода инциденты не повлияют и на поведение России. Соответственно, не стоит ожидать изменения позиции России по данному вопросу. Хотя, в принципе, это было бы правильно. Но полицейская миссия – слишком дорогое удовольствие, и этот фактор сдерживает руководство западных стран, участвующих в переговорах.
Для России важны другие факторы: они не хотят чересчур большого вмешательства международного сообщества в урегулирование конфликта на Донбассе.
Крайне сложно сейчас назвать виноватых, обе стороны уже обвиняют друг друга, поэтому и об усилении санкций говорить нельзя: против кого их накладывать? ОБСЕ в таких ситуациях часто ведет себя нейтрально. Они не спешат возлагать вину на кого-то. Это нам кажется, что во всем виноваты сепаратисты и Россия. И в данном случае, инцидент произошел на территории, подконтрольной ЛНР – это их сфера ответственности. Но однозначно доказать, кто это сделал, крайне сложно и, поскольку, это локальный инцидент, и погиб только один человек (не катастрофа Малазийского Боинга), маловероятно появление каких-то новых санкций.
Я бы не связывал звонок Тиллерсона президенту Украины именно с обсуждением новых санкций или с новой повышенной реакцией США.
Думаю, американцы по Донбассу будут действовать сдержано: у них нет никаких новых идей, предложений. Санкции они сохранят, в сообщении Госдепартамента они это подчеркнули, но речь только о продлении. Ожидать новых, на мой взгляд, нет оснований.
А вот усиление мер безопасности и активизация переговоров и в Нормандском формате, и в Трехсторонней группе по поводу того, что необходимо проявлять больше толерантности, открытости, доверия в общении с ОБСЕ – этот вопрос станет обсуждаться гораздо активнее.
Сейчас нужно ставить вопрос не прекращении работы миссии, а наоборот, о ее усилении, и о том, чтобы она была не только наблюдательной, но и выполняла определенные полицейские функции. В том числе и постепенно брала под контроль прифронтовую зону.