Политическое и экономическое противостояние Российской Федерации c Турцией, спровоцированное крушением российского военного самолета, набирает новые обороты. В частности, Москва озвучила список «санкционных» турецких продуктов, запрещенных к ввозу в РФ с 1 января 2016 года. Кроме того, с 1 декабря введен запрет на чартерные авиаперевозки между Россией и Турцией, резко сокращены лимиты выдачи разрешений на автомобильные перевозки и приостановлена работа российско-турецкой межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству.
Обострение российско-турецких отношений откроет новый этап в украинско-турецком взаимодействии – например, даст новые возможности украинской дипломатии. Которая, кстати, уже начала их использовать – об этом свидетельствуют, в частности, переговоры президента Украины Петра Порошенко с его турецким коллегой Реджепом Эрдоганом на климатическом саммите ООН в Париже. Помимо этого, украинские власти активно заявляют о готовности «обеспечить продовольственную безопасность Турции», тонко намекая на возможность таким образом реализовать нерастраченный экспортный потенциал Украины. В контексте этих событий вполне уместно говорить о сближении двух стран, причем, в первую очередь, военно-политическом, пишет эксперт-международник Григорий Перепелица для Forbes Украина.
В какой мере плотным и детальным будет это сближение в дальнейшем, зависит от того, насколько конфликт РФ и Турции перейдет из боевого инцидента в реальную угрозу войны между двумя странами. Пока мы можем говорить о военно-политическом кризисе, а не угрозе войны. Война – это следующая стадия эскалации российско-турецкого конфликта. Безусловно, НАТО делает все, чтобы этот военно-политический кризис не перешел в стадию эскалации, хотя Россия демонстрирует такую готовность.
Новый формат отношений Турции и Украины будет иметь общие мероприятия в сфере безопасности, прежде всего это касается двухсторонних консультаций, и соответственно, будет способствовать сближению позиций в этой области. Ведь, несмотря на то что у нас был формат стратегического партнерства, в этом вопросе наши отношения с турецкой стороной были достаточно нейтральными. Сейчас сближение, во-первых, приведет к координации действий между Украиной и Турцией в Черноморском регионе по укреплению черноморской безопасности. И, во-вторых, к углублению отношений и выработке общей позиции по поводу аннексии Крыма.
До последнего момента взгляды Турции были достаточно сдержанными, поскольку президент Эрдоган акцентировал внимание на правах крымских татар, и при этом придерживался нейтральной позиции относительно самой аннексии Крыма Российской Федерацией. Нет сомнений, что сейчас Турция будет более активной в осуждении действий России по аннексии Крыма. И такая поддержка для нас весома. Более того, мы знаем, что турецкие корабли так или иначе заходили в порты Крыма, хотя они и говорили, что это коммерческие суда. Я думаю, теперь следование правилам поведения на оккупированной территории будет под бóльшим вниманием турецкого правительства.
Безусловно, обостренные российско-турецкие отношения будут иметь влияние на решение украинско-российского конфликта, который я преднамеренно не называю «украинским кризисом». Потому что, говоря так, мы рассматриваем эту войну как внутренний конфликт в самой стране, когда он таковым не является – это российско-украинская война. А если говорить точнее – это конфликт в формате войны, хотя она и носит гибридный характер.
Не будем забывать, что Турция является членом НАТО, и инцидент между двумя странами фактически является началом открытого конфликта между Россией и Североатлантическим альянсом. С этого момента НАТО уже не сможет обходиться исключительно политико-дипломатической реакцией на российскую военную агрессию.
До недавнего времени в контексте Украины Североатлантический альянс использовал только дипломатические средства, которые выражались в слоганах «НАТО выражает озабоченность», «НАТО выражает глубокую озабоченность», «НАТО выражает очень глубокую озабоченность» и «НАТО осуждает действия России». Теперь они просто вынуждены реагировать более радикально и адекватно. Например, организация может разместить системы противовоздушной и противоракетной обороны на территории Турции, силы передового реагирования или передового базирования, денонсировать основоположный акт между Россией и НАТО. Альянс много чего может сделать и на многое повлиять, чтобы показать не только свое политико-дипломатическое несогласие, но и реальный ответ военной силой.
К сожалению, пока что Владимир Путин не видит той красной линии со стороны НАТО, за которую Россия в своих агрессивных намерениях не сможет переступать. И здесь вопрос – до какой степени Альянс будет отступать и ограничиваться только словесными нареканиями, имея весомый арсенал военного влияния. Хотя у НАТО уже и нет особого пространства для отступления.
Турция и Россия, фактически, молниеносно прекратили взаимоотношения друг с другом по многим линиям. И Украине однозначно есть чему поучиться в оперативности принятия таких решений – Турция задействовала свой арсенал против России быстрее и эффективнее, чем в свое время это сделала Украина. Турция продемонстрировала то, как должна действовать каждая страна, которая заботится о своем государственном суверенитете и о своей безопасности. И это – классический механизм для государств, столкнувшихся с военной угрозой. К сожалению, Украина демонстрировала противоположный алгоритм – нарушала любые правила и механизмы, которые необходимо применять в таких случаях.