Хорошо и плохо есть по сути понятия исторически и ситуативно обусловленные. Иными словами, люди ставят оценки своему положению исходя из собственных представлений о том, что хорошо, а что дурно лично для них. Есть мнение, что Богдан Хмельницкий стал борцом за свободу после жестокого убийства его малолетнего сына, а уж доказательствам революционности и радикализма ущемленных в правах национальных меньшинств в прошлом и в настоящем несть числа.
Эти соображения необходимо иметь в виду, если мы хотим понять, каковы реальные пути неминуемой после освобождения реинтеграции части Донбасса в Украину. В статье «Хорошей развязки донбасского конфликта больше нет» (НВ, 28 февраля 2016) Ярослав Грицак высказал мнение, которое нельзя назвать иначе, как спорным: «Я общаюсь с социологами, ухитряющимися измерять общественные настроения в ДНР и ЛНР, а также теми, кто был там и только вернулся. Так вот — большинство измучилось от войны и не доверяет власти, понимая, что Россия их “кинула”. При этом возвращение в Украину рассматривается в качестве худшего из возможных вариантов.
Поэтому, если хорошей развязки нет ни для одной из сторон, то реальный выбор лежит между плохими развязками и очень плохими.»
Оставим на совести автора непонимание того простого и очевидного обстоятельства, что развитие ситуации в оккупированном Донбассе целесообразно рассматривать не с точки зрения его политически незрелого, в значительной мере «совкового» населения, для которого «хороший выход» — это возврат к доскам почета, псевдоветеранской показухе в красные дни календаря, большим шахтерским зарплатам и бесплатному отдыху в фанерных домиках, а с точки зрения возможного и вероятного. Ибо население оккупированных территорий, помимо интеллектуальной несамостоятельности, характеризуется еще и беспринципностью и безответственностью. В данной ситуации население если и проявило себя как субъект, то исключительно как толпа, использованная в неблаговидных целях российскими манипуляторами.
Прежде всего надо ответить на вопрос: почему частью населения оккупированной территории реинтеграция в Украину кажется «плохим» выходом из ситуации. Абстрагируемся от очевидной для всякого здравомыслящего человека необходимости соблюдения норм международного права и законов Украины. Правовой нигилизм части населения Донбасса уже очевиден, и его не удастся быстро преодолеть. Причины отторжения украинской идентичности лежат в приверженности к «российско-советско- имперскому» мировоззрению, краеугольными камнями которого являются культ «Великой победы СССР над фашизмом» и доминирование русского языках во всех сферах частной и общественной жизни наряду с пренебрежительным отношением к прочим языкам народов бывшего СССР, которые являются необязательными и без которых можно обойтись. Так что, требуя «защиты» русского языка, малограмотные, ничего не читающие на этом самом языке люди фактически боролись за сохранение своей культурной общности с наследницей Советской империи — путинской Россией.
Впрочем, независимая Украина и сама не уделяла должного внимания своему языку. Даже в двухтысячные годы судопроизводство происходило на русском языке и официальные документы в центральных, южных и восточных областях составлялись исключительно на русском языке. Сейчас это кажется немыслимым, но факты — упрямая вещь. Надо признать, что постмайданная война за государственный статус «ридной мовы» оказалась несколько запоздалой, а 23 года независимости были в этом смысле потрачены почти впустую. Точно так же по поводу декоммунизации на не-западной части Украины — ибо в Западной Украине фактическая декоммунизация давно прошла «без шума и пыли» — можно сказать : лучше поздно, чем никогда.
Фактически Донбасс оказался прибежищем «иванов-родства-не помнящих», из культурного обихода которых было вытеснено все традиционное и национальное, а образовавшийся вакуум заполнен суррогатным продуктом «советской цивилизации».
«Советский человек» — равным образом и постсоветский «совок», или «ватник» — обретает значимость в своих собственных глазах исключительно как часть могучего государства. Или, как в свое время выразилась одна правоверная старушка, «кем бы я была без Ленина и Сталина». В результате все украинское отторгается как второсортное, ибо сама Украина воспринимается «донбасскими ватниками» как некое «недогосударство», в котором им привелось жить по досадному недоразумению. Пророссийски ориентированное население ненавидит все, что в его восприятии вязано с влиянием «гнилого Запада» и «американского империализма». Воссоединение с постмайданной, «проамериканской» Украиной фактически воспринимается как неприемлемая потеря культурной идентичности. Надо смириться с тем, что даже очень существенное повышение уровня жизни в Украине едва ли значительно повлияет на настроения симпатиков России и Путина. Ведь главное для этих людей – сохранение или по крайней мере обещание сохранения их образа жизни. И даже совершенно явное нежелание России присоединить Донбасс такие люди в глубине души считают лишь досадной отсрочкой.
Ориентация на «независимость» бандитских республик, попытка создания неких островов «русского мира», какой бы глупостью она ни казалась трезвому стороннему наблюдателю, представляет собой фактически форму культурного эскапизма, бегства в советское прошлое, подобно бегству староверов в скиты и в горы во времена Петра Первого. Карикатурные «правительства», «вузы», «военные академии» и прочие выкидыши административной машины бандитских анклавов отражают интеллектуальный уровень местной «элиты» и «интеллигенции». Собственно говоря, подобные эксперименты в виде «Академии красной профессуры» уже имели место в СССР.
Пусть население «республик» удовлетворяется своим убожеством и даже не воспринимает его как таковое – это не меняет сути дела. Даже наиболее образованная часть населения двух главных крупных городов не только заняла крайне непатритичную, конформистскую позицию в отношении откровенно бандитской новой «власти», но и участвовала в написании «законов», «конституции» криминальных анклавов.
Никакой «особый статус», никакие «меры по защите русского языка» не умиротворят социум, способный самоорганизоваться только в банду. Не защитят русский язык люди, которые им не владеют и со школьных лет не держали в руках книгу. Путь к интеграции лежит через прозрение, через осознание жителями оккупированного Донбасса правды о самих себе и о реальной роли Донбасса в модернизированной экономике Украины. Эта правда потому и отторгается ими, что она слишком горька и нелестна.
Нельзя согласиться с мнением Владислава Иноземцева: «Заставляя Киев реинтегрировать в Украину ныне оккупированный, политически отравленный, и экономически уничтоженный Донбасс, зная очень хорошо, что этот регион, ныне навсегда искалеченный по указанию Путина, обречет Украину быть постоянно банкротом-марионеткой соседнего мафиозного государства. Это было бы суицидом».
Представляется, что участники полемики выпускают из виду самое главное условие существования Украины как демократического государства. А именно: В ДЕМОКРАТИЧЕСКОМ ГОСУДАРСТВЕ ЕДИНОДУШИЕ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ. Как раз наоборот – свобода выражать несогласие как раз и есть самая главная ценность демократии. Из этого следует вывод, что наличие пророссийски настроенной части населения в Донбассе – или в другом регионе Украины — не может в принципе повлечь отторжение этого региона или признание за ним автономии в той или иной форме просто как следствие политических или иных убеждений части граждан, населяющих этот регион. Несогласие по тем или иным вопросам не может считаться достаточным условием для «особого статуса». Равным образом пророссийские настроения и ностальгия по советскому прошлому не могут считаться катастрофой для Украины. Это, в конце концов, всего лишь личные убеждения. И пока они не сопровождаются нарушением закона, никакое вмешательство государства не требуется. Инакомыслие и терпимость к нему есть необходимая плата за демократию. Другое дело, что должна быть некая государственная программа по преодолению антагонизма, усилившегося в результате военного конфликта. Но исторический опыт показывает, что со временем даже непримиримые на первый взгляд противоречия сглаживаются. Через 140 лет после войны Севера и Юга афроамериканец был избран президентом США. Так что у Украины есть основания для оптимизма.
Интеграция оккупированной части Донбасса возможна при соблюдении одного условия: эти регионы должны в необходимой мере быть приобщены к политической культуре, которая допускает воздействие на власть исключительно методами общественной оценки (выборы) и общественного осуждения (мирная демонстрация).
Но в любом случае общественное осуждение действий власти не может быть направлено на разрушение государства как такового. Конечной целью как выборов, так и мирного протеста является достижение баланса интересов и общественного согласия.
София Украинцева, блогер