Эти люди не сдадутся и не отступят — врач, побывавший в плену у Гиркина

Бывший узник ДНР енакиевец Александр Чернов приехал в редакцию НВ в Киеве, чтобы рассказать о жизни в плену, о Стрелкове и его боевиках
Александр Чернов — врач-анестезиолог из Енакиево и внештатный корреспондент регионального издания — провел 10 суток в плену у боевиков ДНР в Славянске. Его допрашивал с пристрастием лично Стрелков.

В ночь, когда украинская армия освобождала Славянск, Чернову удалось бежать.

Сепаратисты называют Гиркина «Первым»

Утром 26 июня я шел с ночного дежурства из одной больницы в другую – в онкологический диспансер, мое основное место работы. Вдруг ко мне подъехал белый микроавтобус с тонированными окнами, и из него выскочили три человека с пистолетами и масками на лицах. Схватили меня, надели наручники, натянули до подбородка шапку, закрепив ее клейкой лентой, и кинули в машину.

На тот момент Енакиево был захвачен полностью террористами. В ряды ополчения ДНР записались многие шахтеры, афганцы и коммунисты. Также было много приезжих, кто хотел воевать за русскую идею. А задолго до моего плена ДНРовцы неоднократно прибегали к шантажу, так как я не скрывал своего патриотизма, — приходили ко мне на работу, звонили домой.

Гиркин избил меня. Потом выкрикнул: «Пожизненно на передовую! Будет плохо копать окопы – расстрелять!»

Вот так в наручниках и с завязанными глазами меня доставили в захваченное террористами здание СБУ в Славянске, где меня допросил Гиркин — его там все назвали «Первый». Этот Первый избил меня, не дав сказать ни слова. Потом выкрикнул: «Пожизненно на передовую! Будет плохо копать окопы — расстрелять!». На этом допрос был окончен.

Мне потом объяснили, что чести быть допрошенным Первым только «идейные» удостаиваются.

Позже ДНРовцы мне предъявили обвинения — «проукраинская пропаганда» и «неоказание помощи нашим соратникам». Соратники, чтобы вы понимали, — это пациентка с перитонитом из-под Славянска, которой я якобы отказался оказывать помощь. Полнейшая чушь! Еще мне показали мои статьи из блога на Острове (сайт ostro.org) в распечатанном виде. А все мое «дело» поместилось на трех альбомных листах рукописным размашистым текстом.

 Штрафбатники ДНРовцев искупают вину тем, что роют окопы на передовой

Из СБУ меня перевезли в здание милиции, также захваченное террористами, и поместили в спортзал – там ДНРовцы держали «штрафбатников», около 100 человек со всего Славянска.

Штрафбатники в массе своей — это либо мелкие мародеры, либо террористы, отбывающие наказание за пьянку или хамство командиру или за мордобой между своими же. Они все сидят в основном от недели до месяца и «искупают вину» тем, что роют окопы на передовой — тогда это были Семеновка и Черевковка, ближайшие пункты от Карачуна, где базировалась украинская артиллерия.

Меня отправили на штрафработы в Славянскую больницу, где лечили террористов. Там я добился встречи с директором госпиталя — он был по виду штатный военный и, не исключено, что без медицинского образования, весь обвешанный оружием.

Говорю ему, что я анестезиолог, и раз уж так сложилось, что меня похитили будет полезнее, если я буду выполнять свои прямые врачебные обязанности. Он пообещал подумать.Но мне не повезло.

Какая-то начальница медслужбы сообщила директору, что я якобы «особо опасный» и «идейный». Кричала, что сделали глупость, отправив меня на такие легкие работы. Так что меня после этого случая перевели в подвал милиции в Славянске — там были единичные камеры для таких как я — «особо опасных».

В штрафбате меня спасло от расправы лишь то, что меня закинули на блокпост в Черевковке. Строил блиндажи и рыл окопы

Мне оставили телефон — может случайно, а может нет. Поэтому я смог позвонить своему редактору [сайта ostro.org] Сергею Гармашу, а еще сообщить родителям и жене. Позже узнал, что они пытались меня включить в какие-то списки на обмен пленными, подняли шум в интернете благодаря чему, думаю, я и остался жив. В результате этого кипиша в соцсетях на меня поступило сверху указание (не знаю точно от кого), чтобы я остался жив.

Когда ДНРовцы узнали, что мне удалось связаться со своими, меня допросили и сильно избили. Требовали рассказать, как я это сделал. Чтобы сохранить мое единственное средство связи с внешним миром, я соврал и сказал, что телефон мне дал один из штрафбатников – им разрешали иметь средства связи.

После этого у штрафбатников отобрали телефоны и, конечно, все они на меня были злые. Меня спасло от их расправы лишь то, что меня закинули на блокпост в Черевковке, где я пробыл пять дней — строил блиндажи и рыл окопы.

На блокпосте сообщили всем, что я идейный, и мне дали прозвище Доцент. Почти у всех террористов были прозвища – позывные, как они говорили. Настоящих фамилий почти никто не называет. Доцент, Савва, Пузырь, Сосед, Шахтер, Борода. Вообще, слово клички они не любят – мол, мы ж не бандиты, а ополченцы.

 В Славянске было 40-50 российских штатных военных и 500 добровольцев из России, фанатиков

Эти люди не сдадутся и не отступят. Они свято верят в Великую Россию, считают, что Киев – фашистский, Европа – прогнившая, Штаты – империя зла, а Москва – Святая Русь. Для них это аксиома.

Таких как я «особо опасных» в подвалах ДНР я около десяти человек. Одного схватили, когда он ехал на рыбалку из Красного Луча под Славянск на озера – он в подвалах МВД уже три недели сидел.

Еще одного, милиционера из Изюма, задержали еще в конце апреля – на трассе, недалеко от Славянска. За эти два месяца его заставляли давать интервью российскому телевидению – рассказывать, что был послан со «спецмиссией». Таким образом он продливал себе жизнь.

У меня создалось впечатление, что большая часть так называемой полиции ДНР – это самые обычные милиционеры из Славянска. Я с одним таким пообщался, а он мне из симпатии дал почитать мое дело, то самое, которое на трех альбомных листках поместилось.

Среди террористов встретил одного единственного россиянина – он охранял нас в больнице. Он чего-то разоткровенничался и признался, что российский офицер. Это был не первой молодости мужчина, под 40 лет, плечистый, коренастый, видно, что с выправкой. От него я узнал, что в Славянске было 40-50 российских штатных военных и около 500 добровольцев из России, фанатиков, — я и с ними пообщался.

Меня больше всего ужаснуло то, что эти люди не сдадутся и не отступят. Они свято верят в Великую Россию, считают, что Киев – фашистский, Европа – прогнившая, Штаты – империя зла, а Москва – Святая Русь. Для них это аксиома.

Немало женщин было в «ополчении» – снайперов.

Как мне сказали, в Славянске две тысячи ополченцев были гражданами Украины – жители этого же Славянска, Краматорска, Енакиево. К сожалению, у людей антиукраинские настроения — они воюют не за Россию даже, а против Киева и «фашистско-бандеровской власти».

 В ночь бегства сепаратистов из Славянска было очень много раненых

Последние два дня в плену я был уже в статусе батальонного врача. Это было как раз в ту самую «ночь бегства», которую командиры ДНР называли «спешной передислокацией» – не иначе. С 4 на 5 июля, когда террористы срочно покидали сначала Славянск, а потом из Краматорска бежали в Донецк.

Помню, раненых было очень много – за эти два дня поступило их где-то полтора десятка, двое были тяжелыми. Начались массированные бомбардировки с украинской стороны. В эту ночь бегства немало террористов до Донецка не добралось. А мне удалось сбежать.

Татьяна Козак «Новое Время»