«Мы с ним играем в шахматы, а он с нами в покер».
«Америка не хочет нам давать оружие, потому что боится ядерной дубинки Путина».
«Европейцы готовы пожертвовать Украиной ради своего благополучия».
Эти расхожие клише можно услышать и с экрана телевизора, и в динамике радио городского такси. А иногда не надо включать и радио: таксист, который везет вас через ночной город, все это расскажет вам сам. Чем проще объяснение происходящего, тем легче, кажется, получить и ответ на вопрос «Каково же будущее Украины в ближайшее время?» Миллионы украинцев, даже те, кто отгораживается от войны, пытаются понять, будет ли на майские праздники наступление со стороны российских войск.
Есть два способа ответить на этот вопрос. Первый: подбросить монетку и загадать «орел или решка». Второй: хотя бы поверхностно проанализировать логику конфликта.
Предлагаю второй способ.
Данные, собранные полевой разведкой (и которые, кстати, абсолютно доступны в открытых источниках), говорят о том, что на территории «ЛНР/ДНР» происходит накопление военной техники. Практически ежедневно со стороны России границу пересекают боевые бронированные машины разных типов. По сведениям, которые передают с той стороны линии фронта патриоты Украины, — и, кстати, их немало, — боевики формируют многочисленные, хорошо организованные, группировки в районах Дебальцево, Бахмутской трассы и Новоазовска (восток Донецкой области). Оценивая качественный и количественный состав группировок, и профессиональные разведчики, и волонтеры, обеспечивающие воздушную разведку, делают вывод о неизбежности наступления противника. Казалось бы, остается только понять: когда, куда и как будет нанесен удар со стороны российской армии? Но, поскольку война идет, как говорят, гибридная, то для понимания ее логики, надо оценить и другие, «нелетальные», способы, с помощью которых Россия стремится установить господство над Украиной.
Весной 2014-го года Украина стояла на пороге массированного вторжения. Вокруг наших границ была сосредоточена стотысячная армада российских войск. А некоторые отечественные военные утверждают, что в ожидании приказа на переход границы стояли не сто, а целых сто пятьдесят тысяч российских солдат и офицеров. На тот момент, как признался Александр Турчинов, по всей стране удалось насобирать четыре с половиной – пять тысяч военных, готовых выполнять приказы украинских военачальников. «Это и была вся украинская армия», — с горькой иронией говорит первый в истории нашей страны и.о. Президента. А мобилизация, спешно проведенная весной четырнадцатого, несколько увеличила количество солдат, но не добавила качества. Я помню наши поездки вдоль северной границы Украины и беседы с мобилизованными, многие из которых откровенно признавались, что «хоч би й під росіянами, аби гроші платили». Вполне реальной до конца мая 2014-го оставалась угроза оккупации Украины до естественной линии обороны, Днепра. Дело шло к тому, что Украина могла стать просто историей. Но украинцы поломали ход истории. Ситуацию в то время спасли добровольческие батальоны Нацгвардии, МВД, Минобороны, «Правого Сектора», которые самим фактом своего существования заставили противника пересмотреть схему вторжения. А мощное, действительно, всенародное волонтерское движение послало устойчивый сигнал в самый мозг российской военной машины: многочисленные волонтеры в случае оккупации легко перепрофилируются в партизан. Одно дело завоевать территорию и совсем другое – ее удерживать. Чтобы держать под контролем пол-Украины, рашистам понадобилась бы полумиллионная армия, которая бы постоянно несла потери. Сто сорок тысяч американских солдат в Ираке за десять лет стали тяжкой ношей для экономики США. Пятьсот тысяч российских солдат в Украине окончательно добили бы экономику собственной страны и приблизили бы смену власти в Кремле. Вот поэтому в Кремле, пропустив момент «большой победоносной войны», и решили перейти к тактике, которую мы и называем «гибридной войной».
Ее цели, как и в случае с «открытой» войной, остаются все теми же: недопущение возвращения Украины в европейскую цивилизацию и, желательно, демонтаж украинского государства. Журналисты (да и я, чего таиться, вместе с коллегами) любят бросаться красивыми фразами о том, что, мол «Россия в двадцать первом веке действует методами девятнадцатого», но это не совсем так. Если бы Россию интересовала территория, то она остановилась бы на Крыме. Или давно бы признала ДНР с ЛНР, как она признала Абхазию с Южной Осетией. Но признания не происходит. Потому что «правительства» этих квазиреспублик вместе с населением интересуют Московию до тех пор, пока они являются «черной дырой» для Украины – и в военном плане, и в экономическом, и в политическом. Россия заинтересована в том, чтобы конфликт длился как можно дольше. Наверное, именно в этой парадигме следует рассматривать возможность наступления «объединенных российско-сепаратистских сил», ОРСС. Такой, по-моему, правильный, термин придумали американские военные аналитики. Он более корректен, чем пропагандистское клише «российско-террористические силы».
Сейчас ОРСС на территории Донбасса насчитывают до сорока тысяч человек. И еще около шестидесяти тысяч «регуляров» у границ Украины. Это меньше, чем 150-тысячная армия вторжения, так и не решившаяся на войну с 5-тысячной украинской группировкой. Теперь россиянам и боевикам противостоит достаточно сильная украинская военная структура. Российский компонент в ОРСС, конечно же, основной. Но процент участия регулярных российских частей в войне против нашей страны и разведчики, и перебежчики, и военнопленные называют разный. Почему? Да потому что он, скорее всего, действительно разный — в разное время. Обратите внимание на частые, практически непрекращающиеся учения российских войск возле наших границ. Маневрирующие колонны техники, батальонно-тактические группы, средства ПВО, артиллерия и установки РЭБ, и все это передвигается туда-сюда по бескрайним полям под Ростовом. Под видом постоянных учений очень легко осуществлять ротацию своих войск и в Украине. Одни бурятские танкисты заехали на Донбасс, другие уехали домой. Круговорот бурятов, в общем. Что это дает? Прежде всего, возможность скрыть реальные потери российской армии и, таким образом, избежать социального взрыва в России. Если в прессу попадает информация о потерях россиян, то, оказывается, речь идет о нескольких военнослужащих какого-либо подразделения. Но обратите внимание — до сих пор неясно, сколько же всего российских подразделений прошло через украинский конфликт.
Конечно, при таких темпах ротации оккупация более значительных участков украинской территории невозможна. Да этого и не требуется. Потому что России предпочтительнее не одна большая территориальная победа, а десятки маленьких «отжатых» участков. Как это было, например, в Дебальцево. Военные, оборонявшие город, отмечают высокое качество подготовки отдельных подразделений ОРСС, но, при этом, зачастую, полное отсутствие координации между пехотой, артиллерией и танками противника (что, в общем-то, и спасло украинскую группировку от разгрома). Это говорит о том, что отдельные российские части заходят на украинскую территорию для выполнения определенных задач, а потом возвращаются в Россию. Тактика себя оправдывает. ОРСС быстро создают мобильные ударные группировки «под конкретную задачу». Надо сказать, что действия украинского Генштаба только облегчают противнику выполнение этих задач. С лета 2014-го, когда противник избрал именно такую тактику, у сил АТО нет ни одного серьезного военного успеха. И не потому, что украинские части не умеют воевать, а потому, что ни разу командование не проявило стратегическую инициативу. Хотя могло. Например, в феврале 2015-го нанести упреждающий удар по Горловке и по Докучаевску, когда противник накопил силы для наступления на Дебальцево. Возможно, именно такой украинский Генштаб устраивает Россию. Ведь в случае более масштабных поражений, чем в Дебальцево, руководство страны вынуждено было бы сменить армейское командование. А так, поражений много, но они небольшие. Армия отступает, но все же не настолько сильно и очевидно, чтобы Президент начал люстрацию в ключевых структурах сегодняшнего дня – Министерстве обороны и Генеральном Штабе. И эта гибридная тактика приносит свои плоды. В частности, потому, что дает повод западным странам ограничивать помощь Украине на фоне упреков об отсутствии армейских реформ. Нет западной помощи, плачутся украинские военные чиновники, нет и реформ. Но дальше заколдованный круг! Нет реформ – нет побед, нет побед – нет помощи.
Такая война обходится России гораздо дешевле, чем открытое вторжение. Дешевизна кампании — очень важный момент. Сейчас Россия ощутила на себе эффект санкций. Но кризис в России все же имеет меньшие масштабы, чем в Украине. Достаточно сравнить показатели падения рубля и гривны. Они не совсем полно, но достаточно ясно отображают степень падения экономик двух воюющих стран. Но у России гораздо больше ресурсов, а, значит, и восстановиться ей будет проще после отмены санкций. А отмена санкций на сегодняшний день внешнеполитическая задача Кремля номер один. Поэтому «коллективный Путин» вряд ли в ближайшее время пойдет на масштабное наступление. Его тактика, скорее всего, будет состоять в том, что российско-сепаратистские силы будут продолжать время от времени «кошмарить» украинские позиции, а ОБСЕ докладывать о снижении интенсивности конфликта. Слегка уставшая от Украины, не желающая ради нее поступиться своим благополучием, Европа может не продлить режим санкций. Чехия, Греция, Италия, Австрия, Венгрия, – кто угодно из этих евродрузей России может сказать: «Глядите, ребята, война в Украине закончилась. Ну, в общих чертах. Давайте перестанем наказывать Россию». И весь ЕС с удовольствием отменит санкции. Вот тогда, возможно, и начнется более масштабное наступление ОРСС.
Но мне кажется, даже тогда это не станет магистральным российским сценарием. После отмены санкций экономика России поднимется, а украинская может начать еще быстрее уходить под воду, и украинцы это немедленно ощутят на себе. Вероятно, наступит время социальных протестов, в результате которых к власти в Украине может прийти пророссийское правительство. Тогда для восстановления неосоветской империи «рашистам» даже не понадобится двигать ОРСС на украинские порядки. Кстати, свидетелями генеральной репетиции именно этого сценария мы становимся с завидным постоянством. Достаточно вспомнить недавнюю акцию протеста шахтеров. На то она и гибридная, эта проклятая война, чтобы, как стеклышки в калейдоскопе, с легкостью перемешивать сценарии наступлений и «нелетальных» атак.
О том, что Запад склоняют к отмене санкций, говорит и недавний визит представителей гуманитарной группы «The Elders» («Старейшины») в Россию. В группу входят бывшие президенты и прочие лидеры на пенсии, вроде экс-Генсека ООН Кофи Аннана. Неформальный спикер группы, американец Джимми Картер, повторяет слово в слово мессиджи Путина о том, что российских войск на Донбассе нет, что интенсивность конфликта снижается, что Россия страстно желает соблюдать Минские соглашения и что Америке не надо помогать Украине оружием. Об эффективности «Старейшин» можно говорить очень много. Вспоминается, что после подобных гуманитарных гастролей Картера and «The Elders» в Палестину весь мир признал легитимность и демократичность победы ХАМАС на выборах, что закончилось экономическим крахом и кровавым конфликтом внутри Палестинской Автономии.
Судя по подобным заявлениям влиятельных лоббистов, можно сделать вывод, что Запад, — несмотря на то, что конфликт длится целый год, — еще окончательно не определился со своим отношением к войне. А украинская власть так и не решилась на настоящие реформы государства, ключевой фактор нашей будущей победы. Значит, снова, как и в 2014-м, миссия сломать сценарий грядущего продвижения противника ложится не на правительство, а на украинский народ.
Впрочем, если все вышесказанное оставляет вас без ответа на вопрос, будет ли наступление, то вернитесь к первому способу прогнозирования и загадайте – «орел или решка».