Карантин скоро закончится (надеемся) и кинотеатры снова наполнятся зрителями. Осенью ожидаем громкую украинскую премьеру — фильм «Атлантида» Валентина Васяновича. События в ленте разворачиваются в 2025 году, когда Украина победила Россию в войне на Донбассе. Все о фильме-антиутопии в интервью InfoResist рассказал сам режиссер Валентин Васянович.
Как началась история вашей «Атлантиды»? Фильм — один из победителей Девятого конкурсного отбора Госкино, но работа началась задолго до этого?
Когда было объявлено девятый питчинг Госкино, я остановился на одной из своих идей, которая освещала тему войны, потому что эта тема является актуальной на сегодня. Сначала я написал сценарий о событиях, которые происходят в настоящем времени, а не в 2025, как в финальном варианте. Это была история конфликта, история вторжения, но когда сценарий был закончен, я понял, что он довольно жанровый, что меня раздражают предсказуемые драматические коллизии, которые лежат на поверхности. Тогда появилась идея перепрыгнуть в будущее и сделать антиутопию, в которой я буду рассматривать результаты войны России против Украины.
Это решение дало мне больше свободы и больше воздуха, потому что я лишался понятных только нам локальных политических деталей, мог обобщить ситуацию, сделать историю универсальной и понятной интернациональной аудитории. Большая часть истории сложилась уже во время съемок, благодаря общению с реальными участниками боевых действий. Скажем, появление в кадре миссии «Черный тюльпан», которая занимается поиском, эксгумацией и эвакуацией погибших, пришла во время подготовки к съемкам. От них мы получили уникальный материал, опираясь на который выстроили свои эпизоды.
В «Атлантиде» сыграли непрофессиональные актеры, а именно: волонтеры и военные Андрей Рымарук, Людмила Билека, Василь Антоняк и много других.
Да, в ленте снялись исключительно непрофессиональные актеры. Это волонтеры, военные саперы, судмедэксперты, люди, которые имеют опыт боевых действий. Для меня это было принципиальным решением, потому что все они имеют уникальный эмоциональный опыт, который оставил отпечаток на их лицах. Эти люди часто играли сами себя и делали это чрезвычайно органично. Главный герой Андрей Рымарук имеет опыт боевых действий, был разведчиком и даже сегодня часто бывает на востоке, поскольку работает в фонде «Повернись живим». Он идеально смог передать боль и растерянность травмированного войной человека после ее окончания.
В чем сложность работы с непрофессиональными актерами?
При поиске локации для будущей сцены, мне самое важное найти нужную фактуру и фон, которые будут нести мощную энергию сами по себе. После этого я интегрирую в этот бэкграунд действующих лиц. Часто мои герои существуют на достаточно общем плане, и им не так нужна традиционная актерская техника. Главное, чтобы герой гармонично существовал в этом пространстве. С другой стороны, актеры в совершенстве должны понимать историю, и чтобы достичь нужной гармоничности, им требуется бесконечное количество репетиций для поиска логики сцены и нужных диалогов. С этим мне сильно помогла Татьяна Симон, которая делает это мастерски. Актеры, с ее помощью, полностью отдавались работе и фактически были супервайзерами своих ролей.
Ко мне пришла мысль перепрыгнуть в будущее и сделать антиутопию, в которой я буду рассматривать результаты войны России против Украины.
Но без длительного репетиционного периода, сначала в классе, потом в локациях, потом с костюмами, потом с техникой, достичь результата невозможно. Это делает процесс более дорогим и длительным, но это дает свои результаты. Я помню, что мы только в Мариуполе находились всей группой почти три месяца. Мы искали на площадке все детали, чтобы потом, когда мы уже снимали, все получилось так, как мы хотим.
Где искали волонтеров, военных?
С Андреем нам повезло, с ним меня познакомил продюсер Владимир Яценко. Он ездил искать локации на восток Украины для другого фильма Володи. Андрей его возил, потому что знает все места вдоль линии разграничения. Когда я посмотрел видео, которое показал Володя, то Андрей мне очень понравился, как типаж, и я попросил прислать его на кастинг. Андрей довольно органично общается, хорошо формулирует мысли, благодаря журналистскому опыту, и поэтому нам подошел для этой роли. Относительно Василия Антонюка и Людмилы Билеки, они появились в результате длительного кастинга.
Это не первый проект, где вы снимаете непрофессиональных актеров?
Да, это уже второй фильм. Первый был «Уровень Черного», где я снимал своего давнего друга фотографа Костю Мохнача. Я его знаю много лет, он очень пластичный и неплохо держится в кадре. Единственная его проблема в том, что он плохо существует в диалоге. Поэтому я решил этот фильм сделать без текста. Это был своеобразный вызов, смогу ли я рассказать понятную историю без слов.
Где именно снимали в Мариуполе? Где не удалось снять, какие локации?
Не удалось, к сожалению, снять настоящий металлургический комбинат. Там есть два огромных металлургических комбината: ММК имени Ильича и «Азовсталь». Но сегодня я понимаю, что мы там ничего бы и не сняли. Потому что у нас очень сложная каскадерская сцена самоубийства, где друг героя прыгает в котел с раскаленным металлом. На настоящем металлургическом комбинате нас пустили бы только на небольшую площадку, ведь техника безопасности труда не позволила бы другое, потому что это очень опасно.
Мы долго искали решение этой сцены и в результате построили небольшой металлургический комбинат на Рыбальском полуострове. Подавляющее большинство сцен была отснята в Мариуполе. Мы облазили все крыши города чтобы найти нужные индустриальные пейзажи. Квартиру героя, линию обороны, места эксгумаций, все эти объекты расположены вокруг города в радиусе 30 км.
Не было препятствий со стороны властей или военных?
Мы имели все необходимые письма от Минобороны, о том, что можем снимать. Опять же, с нами был Андрей Рымарук, который знает многих военных. И в результате административная группа решила все вопросы. Но, конечно, когда мы хотели 20-30 дублей, а люди уставшие после ротации с танками, то им было физически тяжело выдерживать наши кинопросьбы.
В фильме покажут реальную технику с настоящими номерами, маркировкой?
Да, конечно нас предупредили об этом, и мы убрали номера с военной техники. «Гримировали» танки и военные машины.
Тема войны и мира всегда болезненна. После съемок фильма вы стали лучше разбираться в посттравматическом синдроме?
Относительно этого, то мы шутим, что попытались наших героев излечить от военного ПТСР, а взамен подарили другой, который связан с кино. Потому что после окончания съемочного периода, людям, которые были на площадке, долгое время тяжело от этого отойти. Жизнь во время съемочного периода эмоционально насыщенное, команда, как большая семья. И когда становишься членом этой семьи — этого не хватает после съемок. Но наши актеры люди психологически закаленные, интересные, с яркими биографиями. Например, Люда Билека, когда-то пела в рок группе, потом была на Майдане, пошла на войну, работала с ранеными бойцами. Они психологически гораздо устойчивее, чем мы. А командная работа и большая цель — объединяет.
Война не заканчивается после того, как стихает оружие. Об этом «Атлантида»?
К сожалению, да. На уровне разрушенной психики многих людей, которые были не готовы к тому, что начнется война. А когда война заканчивается, возникает проблема с предоставлением психологической поддержки и социальной адаптации этих людей. Появляются организации, которые помогают в этом. Но, к сожалению, их недостаточно.
Сейчас большое количество самоубийств среди бывших бойцов. Ведь, когда находишься на войне, все понятно: есть добро и зло, там враг — здесь свой. Когда военные возвращаются домой, то все им кажется эмоционально незначительным, нет белого и черного. Они теряют себя, не могут найти себя в обществе. Люди, прошедшие войну, оказываются один на один со своими проблемами, а у нас вместо поддержки, часто даже враждебно относятся к ним.
Фильм прошел много кинофестивалей. Как изменилась жизнь и работа после такого успеха?
Слава Богу, никак не изменилась. Я этому радуюсь, потому что так бывает, что после успеха жизнь очень меняется и ты не знаешь, что с этим делать. Будто получаешь своеобразный ПТСР. Но я чувствую, что все в норме. Единственный недостаток в том, что много времени занимают путешествия по фестивалям. Поскольку у меня новый проект и я сейчас над ним работаю, фестивали меня все время вырывают из него. Но я понимаю, что это часть работы и я должен ехать, презентовать фильм, отвечать на вопросы аудитории, общаться с людьми из индустрии. Я к этому отношусь как к работе, тяжелой работе (улыбается), которую не очень то и люблю, ведь через нее отвлекаюсь от нового фильма.
Продолжая тему войны, есть реакции на фильм с российской стороны?
Трудно выделить это, потому что я не слежу за прессой, тем более прессой в РФ. Я помню, как нас развеселил факт, когда после успеха в Венеции российский телеканал посвятил нашему фильму 10 минут эфира. Это их задело. Хотя я общался с несколькими российскими режиссерами и никакого негатива от них не услышал. А с людьми, которые просто становятся в позу, у меня разговоры не происходят. Они заканчиваются жестко и сразу. Есть приглашение на российские фестивали, но наш ответ один — ни одного российского фестиваля и никакой продажи на российскую территорию не будет.
Бюджет «Атлантиды», если я не ошибаюсь 41 миллион. Половину получили от государства. А вторую половину кто проспонсировал?
Достаточно сложная структура бюджета была. Часть вкладывали услугами, часть съемочной техникой, постпродакшеном. Нам удалось убедить Фонд Александра Петровского, который помог нам финансово. Они единственные, из подобных организаций, пошли нам на встречу, хотя мы с большим количеством людей разговаривали.
Это именно тот Петровский, скандальный?
К сожалению у нас до сих пор слабый институт меценатства, который бы поддерживал культуру. Фонд Александра Петровского нас поддержал, за что я ему лично благодарен и надеюсь, что другие бизнесмены со временем поймут важность поддержки культурных проектов которые формируют национальную идентичность.
Относительно Вашего нового фильма. О чем он?
Главные герои нового фильма, это 12-летняя девочка и политконсультант. История об ответственности людей, которые имеют влияние на общество и фактически играют с чужой жизнью. Главный герой — политконсультант, от действий которого трагически умирает человек. Со временем он понимает свою вину и пытается искупить ее.
Политтехнологии могут достаточно быстро изменять мир, и мы имеем не всегда положительные результаты, но вынуждены жить с этим. Чем эти эксперименты закончатся для нас — пока неизвестно. Поэтому для меня эта тема является актуальной на сегодня.
Как вы аргументировали бы зрителям, что артхаусное кино — необходимо нашей стране?
Артхаусное кино — это мощный канал коммуникации со всем миром. Потому что когда ты попадаешь на кинофестиваль класса А с фильмом, ты общаешься с многими журналистами и доносишь свою мысль. А именно, что в Украине сейчас идет война, она заканчивается вот так, Россия рядом с вами и вам надо об этом помнить. Мое интервью печатается и месседж накрывает практически весь мир. Поэтому этот канал является чрезвычайно мощным.
В Украине необходимо возрождать культуру потребления такого рода фильмов. Это понемногу происходит. Если 4 года назад бокс-офисы артхаусного кино были совсем небольшими, то сейчас в 5 раз больше. Для этого нужно время, нужно чтобы о национальное кино все время говорили в медиа, чтобы были отзывы и дискуссия. Для этого надо без остановки снимать кино разных жанров, и аудитория с каждым годом будет увеличиваться.
Часто после премьер я спрашиваю зрителей о том, понравился ли фильм, а может что-то не понравилось. И часто слышу ответ «Фильм хороший, но ничего не понятно». Как считаете, зрители испортились и «разленились» думать или же фильмы стали сложнее, или в чем причина?
Дело в том, что авторское кино заставляет тебя думать и сочувствовать, требует внутренней работы. А большинство людей идут в кино развлекаться, они не хотят рефлексировать, особенно на драматические события. В основном зритель хочет комфорта, покоя, радости и попкорн.
Я не строю историю на бумаге, а сразу начинаю оперировать кадрами
Вы и сценарист, и режиссер, и оператор. Как удается все совместить?
Достаточно органично, мне иногда трудно все это разъединить. У меня первое образование операторское. Я строю историю и мизансцены, опираясь на изображение. Когда я пишу сценарий, то пишу так: камера стоит тут, строю мизансцену так, бэкграунд такой. Я просто пишу такой себе мануал, как снимать эту историю.
Говорят, что есть три типа режиссеров: режиссер-оператор, режиссер-актер и режиссер-сценарист. Я режиссер-оператор. Для меня драматургия не на первом месте. Она появляется потом, когда я уже набрал определенное количество мизансцен, где есть энергия, эмоции и время. И я с этих сторон строю структуру. Я не строю историю на бумаге, а сразу начинаю оперировать кадрами. Поэтому результат всегда трудно спрогнозировать. Потому что я не имею всеобъемлющего опыта. И поэтому важен момент рождения фильма происходит именно в локациях. Ты находишь подсказки, как решить сцену именно на площадке. Пока мне это удается.
Кстати, Вы учились в школе режиссерского искусства Вайды. Есть ли отличие украинского кино от польского. Чему смогли научится там, чего еще нет здесь?
Это были фактически курсы повышения квалификации. Было интересно. К обучению в школе Вайды я не имел образования связанной с игровым кино. Для меня все было новое, интересное и полезное. Если бы я учился игровом кино в Украине, то мог бы сравнивать (в Украине я учился на оператора и режиссера документалиста). В польской киношколе меня поразил именно аналитический подход к материалу. Они строят историю традиционным методом. Герои, перипетии, понимание о чем история. Там мощная классическая традиционная школа. Но мне нравится по-другому строить историю. Иногда, когда я начинаю фильм, то даже не знаю о чем он и зачем. Так было с «Уровнем Черного».
Очень много сейчас различных курсов, школ сценического мастерства, режиссерского мастерства, операторской. В Украине этого достаточно или нужно перенимать западный опыт?
Было бы желание. Я всегда говорю: «Если хочешь снимать кино — снимай». Обучение состоит из двух частей. Первая — смотреть много фильмов известных режиссеров, операторов. Решить какое кино хочешь снимать (жанровое или авторское). Параллельно читать книги по драматургии. Второе — начать снимать. Важно создать очаг заинтересованных в этом людей и даже можно не заканчивать вузы. Это такой, бюджетный вариант.
Я понимаю, что наша киношкола устарела технически, и было бы хорошо, чтобы в Украине появились средства на приспособленную для обучения здание и современную технику, приезжали из-за границы специалисты и выкладывали. Я думаю, что такая школа должна у нас появиться. Есть спрос — появится и предложение.
Блиц: сценарное мастерство — это ремесло или талант?
И то и другое. Талант нужен, чтобы распознать, какая именно история заинтересует большее количество людей. Это в основном базируется на яркой досценарной жизни, на умении осмыслить истории, которые ты слышал-видел, представить психологические характеры героев и при написании сценария построить с одной стороны логическую, а с другой стороны, непредсказуемую историю. Написание сценария — тяжелая и долговременная работа и надо понимать, что сценарий не пишут — его переписывают все время, а это уже ремесло.
Украинское кино — это корабль, то что должно быть парусами, а что ветром?
Ни одно искусство в мире не произойдет без финансов. Большинство европейских киноиндустрий поддерживаются государством. Или напрямую, или созданы фонды, бюджеты которых наполняются автоматически благодаря законам.
Много звучит вопросов, когда украинское кино начнет зарабатывать? Так я хочу сказать, что подавляющее большинство европейских фильмов — не окупаются, это государственные расходы на культуру. Так же как и расходы на библиотеки, театры, галереи, литературу. Это вложения в культуру, наличие которой является маркером цивилизованной нации.
Вы режиссер-оператор. Какие операторские работы, фильмы, где крутые операторские работы вам нравятся?
Мой самый любимый фильм — это Silent Light («Безмолвный свет» — рус.). На уровне режиссерской и операторской работы — это единственный фильм, который меня завораживает.
Современное кино, которое встает, спотыкается и идет дальше. Что бы вы пожелали ему?
Хочу пожелать, чтобы украинское кино не зависело от политической конъюнктуры.
Алина Бондарева