Украинское восстание против Партии регионов закончилось интервенцией российских силовиков на восток Украины. Продолжаются погромы боевиков «Антимайдана» и засады пророссийских сепаратистов. Херсонец Владимир Компаниченко ушел в полевой лагерь добровольцев «Правого сектора», из которого отправился на войну. На фронте он был дважды ранен и вернулся с шевроном защитника донецкого аэропорта — «Киборг». Там его позывной был «Колпак». Сегодня он волонтер в Одессе и в интервью Каспаров.Ru предложил свой вариант окончания войны в Донбассе, пишет Максим Собеский для Каспаров.ру.
— Как ты попал в «Правый сектор» на Евромайдане? Что для тебя значит Майдан?
— Вернулся из Сирии в октябре 2013 года, накануне Майдана, благодаря которому моя страна сплотилась, стала единым целым. Он помог нам понять, кто мы есть и что Украину не сломить. Майдан образовался очень быстро, как только кинули информацию, что он собирается. Никто не ожидал такого, а мы встали и пошли.
Я стоял на Грушевского, оборонял баррикады на правой стороне. Позднее организацию и назвали «Правый сектор» — не только из-за правых идей, но и потому, что мы находились с правой стороны на баррикадах.
— Расскажи о своем боевом крещении.
— Моя первая встреча с боевым фронтом произошла в конце июля. Мы базировались в подвале частного дома. Вылезаем с товарищем через окошко, отошли метра на три от дома и слышим свист мин. Чем тише мина, тем ближе она ляжет. Понимаем, что упадет на нас. Возвращаюсь обратно в дом с мыслью, что если бы друг был в бронежилете, то остался бы во дворе трупом. Происходит взрыв, у нас истерика. Осознание, что смерть прошла рядом. Сильный был обстрел сепаратистов.
— Как реагировали мирные жители Донбасса на вас?
— Мы как раз зашли в Пески. Выходит женщина, падает перед нами на колени и плачет. Говорит, что им сепаратисты обещали совершенно другие условия жизни, чем показали. Когда дээнэровцы пришли в Пески, они выламывали двери, все, что понравилось — забирали. Мародеры. И вот женщина просит у нас прощения за то, что была за них, поддерживала сепаратистов, и просит нас не уходить.
— Как смог выжить на фронте под Донецком?
— Меня дважды ранило. Первый раз, когда вражеский танк выехал на взлетную полосу аэропорта, мы его подбили. Я выбежал с РПГ (реактивный противотанковый гранатомет), дал залп и отбежал перезарядиться. Второй раз решил выстрелить из БТР, но добежать до него не успел. Танкисты опередили. И если бы не было того БТР, я бы с тобой сейчас не разговаривал. Контузия, лицо залило кровью. Что было потом, я не помню.
Второе ранение я получил в поселке Пески. В конце ноября Добровольческий украинский корпус (ДУК) ПС провел последнюю ротацию в аэропорту, я занимался артиллерией, нам дали наконец-то пушки. Шел сильный обстрел, меня ранило тремя осколками: два достали, но один остался в лобной части. Врачи боятся трогать. Поэтому четвертый месяц я не на передовой. Домой приехал 31 декабря 2014 года. До этого в поселке ранило мою девушку, она волонтер.
— Вас называют «киборги». Согласен с таким прозвищем?
— Я горжусь этим прозвищем. Нам его дали сепаратисты, потому что не могли с нами ничего сделать: это не люди, а киборги какие-то. Так и было. Нас там стояла горсть, и мы были абсолютно безбашенными. Армейцы не хотели возвращаться после ротации, а мы раз за разом шли в аэропорт. Видишь у меня шеврон? Ношу с гордостью и буду носить всегда.
— Какое у тебя отношение к воюющим против вас дээнэровцам? Как оцениваешь Гиви (Михаила Толстых) и Моторолу (Арсения Павлова).
— Сочувствую им. Я считаю, им обещали одно, а они видят совершенно другое от «ДНР». Но пути назад у них нет. Никаких вариантов повернуть все вспять. Только вперед.
Моторола и Гиви — красивые обертки, которые показывают по российскому телевизору. Никто из них не участвовал в боях. Сидят где-то там и умеют говорить, что им скажут. Участвуют в постановочных видео.
— В середине января над аэропортом подняли флаг «ДНР». Ты ожидал такой финал?
— Нет, не мог такое представить. Но если бы аэропорт не развалился, его бы разбили в пух и прах: там негде спрятаться и поставить позиции. Я понимаю, отчего из аэропорта уводили людей — там все сыпалось и рушилось. Если бы генералы дали приказ продвинуться со старого терминала дальше, ближе к Спартаку, то аэропорт был бы нашим. Мы выстояли. Не выстоял аэропорт.
— Кто ответственен за поражение в Дебальцево? Украинские солдаты или штаб?
— Вина украинских генералов. Солдаты были готовы в любой момент пойти в наступление. Даже когда была Дебальцевская дуга, оставалась одна тропинка «Дорога жизни». Наши по одному только разрешению, а не приказу сделали бы контратаку.
— После всего ДУК ПС будет иметь наконец-то легитимный статус?
— Похоже, отношение власти к нам изменилось. Но правительство предлагает нам легальный статус на своих условиях. «Правый сектор» не соглашается на роль тупого исполнителя приказов. Если бы приказы поступали нормальные — то не вопрос. Никто не собирается положить свою жизнь из-за глупого генеральского приказа. Не боимся погибнуть, но только с пользой и для дела. Мы одни «незаконные» остались. Вот полк «Азов» давно легитимизирован, а ДУК — нет. Хотя и там и там такие же добровольцы. Воюем и мы, и они. Но снаряжение у «Азова» лучше.
— После фронта ты живешь в Одессе. Ситуация в городе до сих пор не спокойная?
— В Одессе постоянно происходят попытки устроить теракты, приходится на корню пресекать сепаратизм. Стараемся быстро реагировать на любые всплески, не допустить повторения донбасского варианта. Должен сказать, что не украинцы этим занимаются, а специально подосланные люди. Одесса — порт, она нужна России. Вода и электричество на Крым идут с Херсона. Путин не остановится на убыточном Крыму и Донбассе.
— Одесса все-таки стала больше украинским городом, чем до Майдана?
— Люди перестают бояться надевать на себя украинскую символику. Ездят машины с украинскими флагами. В домах появляются наши флаги. Если раньше одесситы вроде бы и поддерживали Украину, но по каким-то причинам не показывали этого, то теперь открыто заявляют: «Мы украинцы».
— Чем ты занимался после участия в вооруженном конфликте?
— Познакомился с Максимом Ярощуком, главой «Сектора Объединение», он предложил мне заняться волонтерской деятельностью. Мы помогаем АТО, тем, кто испытывает нужду, ищем пропавших военных, делаем ремонты в детских домах и заботимся о пенсионерах. Открыли патриотический магазинчик. Люди делают своими руками шкатулочки, бисер, игрушки и приносят в магазин.
— По твоему мнению, война в Донбассе после очередного минского перемирия возобновится?
— Зимой воевать проблематично — холодно и голодно. Как станет тепло, сепаратисты активизируются. Благодаря нашим генералам и правительству фактически вся тяжелая техника ВСУ отведена с передовой, а сепаратисты свою оставили.
— А как же контроль ОБСЕ?
— После каждого посещения сотрудников ОБСЕ по нам начинали прицельную стрельбу. Мы не понимали, как так может быть? ОБСЕ вроде нейтральная сторона.
— Есть прогнозы, что сепаратисты этим летом пойдут на Мариуполь?
— Мариуполь географически находится в таком положении, что его нереально взять нахрапом, как сепаратисты шли на Дебальцево. Мариуполь на возвышенности, все тылы там наши, а путь на город один для них — с востока. Дойти до Мариуполя они не смогут, их расстреляют на подходе. Воевать с высоты всегда легче, чем снизу. Особенно защищаться от атаки.
— Киев поднимал в ООН вопрос использования миротворцев.
— Я только за введение миротворцев в Донбасс, чтобы закрыть границу. Украина сама разберется с тем, что происходит у нее внутри, и не надо, чтобы кто-то лез снаружи.
— Какой вариант окончания войны ты желаешь?
Когда правительство разрешит нам идти в наступление на сепаратистов. И война закончится, если полностью закроется граница с Россией. Тогда «ДНР» и «ЛНР» потихоньку завянут без российского снабжения.
— Если силы «ДНР» и «ЛНР» будут разгромлены, останутся озлобленные идейные сепаратисты. Некоторые украинцы считают, что проще отгородиться от Донбасса.
— Смута в Донбассе будет идти не один год. Но никто не считает, что надо отгородиться от региона. Это наша земля, там наши люди, нам не надо от них отказываться. Это все наше, и отдавать наше мы не собираемся, а на чужое не заримся.
— После войны отношения между русскими и украинцами возможны? Ведь русские в основном оказались не братьями, а соседями-мародерами.
— Возможно, наши дети смогут нормально общаться. Но сейчас? Даже если война кончится, Донбасс вернется в Украину, между нашими странами будут холодные отношения. Я никогда не думал, что Россия вторгнется в Украину, во всяком случае так, как это произошло. Да, я предполагал, что война между Украиной и Россией будет, но не раньше 2020-х годов.
— Но война пока не кончается, и обе враждующие стороны продолжают обвинять друг друга в насилии.
— Потому что война сидит в печенках и всем уже надоела.