Эй, луганчане. Думал ли кто из нас еще год назад, что многим нашим придется уезжать с насиженных мест? Что земля, которую мы все так любили и прославляли здесь, силами своих талантов и возможностей, вдруг, превратится в нечто…ничего?
Что, милые сердцу, сто раз перетоптанные в детстве дорожки могут стать недосягаемыми для ностальгических прогулок? Что могилы родных и близких окажутся под угрозой запустения? Предполагали ли мы, что в вопросе патриотизма, козыри (если их можно назвать таковыми) окажутся в рукавах тех, кто, всю жизнь, получая зарплату в украинских гривнах, жаря шашлыки на украинской земле, оформляя кредиты на украинский паспорт и пр., в одночасье возжелает нового, более сильного покровителя, который готов поиграть мускулами, а Украина станет для нее той, которая, оказывается, «не так кормила нас, особенных»?
Сможем ли мы понять, когда-нибудь, почему часть луганчан, ни разу не поднявшая свою задницу, ради изменения собственной и близких жизни к лучшему, а, лишь, пожиравшая будничные тефтели и жалуясь на бытие, выпрашивая, якобы, заслуженные подачки, в одночасье затрепещет флагом соседнего государства, где, по ее мнению, ей что-то обломится? Могли ли мы знать, что нас станут попрекать тем, что мы хотим сохранить то, в чем росли и формировались, и что, по логике любого здравомыслящего взрослого человека, должно оставаться неделимым вопреки всем, возможным неурядицам? Не могли. Все, что мы можем сейчас — испытывать досаду и стыд от осознания.
Осознания сюрреалистичности происходящего, сиюминутной власти слабых, думающих, что они сильные, и верящих в пролонгированную незыблемость собственной паранойи. Власти людей с минимальными претензиями (водка, селедка, Ваенга) и психологией служки. Одно отрадно — свет. Свет в глазах тех, кто никогда уже не захочет под гнет серпа и молота. Тех, кто страстно желает сделать стране искусственное дыхание. Ибо, назрело. Сделаем, и будем жить. А родина…Кто знает…
Алексей Семёнов