Будучи еще ребенком, я бежала сперва от нацистов, а затем от коммунистов из Чехословакии. Мне знакомы чувства беженцев. Мы должны видеть в беженцах людей, попытаться посмотреть на мир их глазами и понять, насколько тяжело принимается решение покинуть родину, чтобы тебя уважали и не унижали твое достоинство в другой стране. Мы все живем приятной жизнью. Почему же не помочь?
США не могут объяснять другим государствам, что нужно делать, если они не будут больше принимать беженцев. Я часто летала над США. Мы — большая страна, у нас много места. Когда мы в 1948 году прибыли в Америку, люди были нам рады. Они спрашивали: «Чем мы можем вам помочь, когда вы станете гражданами США?» И это отличало Америку от многих других государств.
Международная система в большинстве случаев дает сбой. Каждый думал, что этот кризис просто исчезнет сам собой. Агентства ООН и ЕС действовали так, будто при регистрации беженцев они все еще пишут старомодными авторучками, хотя у них компьютеры.
В качестве общей платформы себя могла бы предложить ООН. Однако большой саммит по вопросу беженцев намечен лишь на сентябрь. И это непонятно. Есть же комиссар ООН по вопросам беженцев; я не знаю, что там не так. У нас ведь есть системы, которые должны были справиться с подобным кризисом.
Я сильно обеспокоена тем, что США отказываются от своей традиционной открытости для других. Демагоги везде пытаются воспользоваться ситуацией. Мне не хватает слов, когда кто-то, как Дональд Трамп (Donald Trump) (кандидат в президенты от партии республиканцев. — прим. ред.), требует возведения стен. Я все еще в достаточной степени дипломат для того, чтобы не критиковать свою родину за границей. Но наша система, сотрудничество между президентом и конгрессом в последнее время не работали. Поэтому забуксовала и реформа политики иммиграции.
Мне тяжело объяснить феномен Трампа. Я могу лишь сказать, что республиканцы сами породили эту злобу и разочарование. Политики «Чайной партии» избирались, чтобы совсем ничего не делать. И такое блокирование инициативы подготовило почву для таких звезд телевизионных реалити-шоу, как Трамп. Трамп дает быстрые ответы, не размышляя особо над их смыслом.
Со стороны демократов это же можно сказать и о кандидате Берни Сандерсе (Bernie Sanders), чья позиция привлекает интерес многих озлобившихся представителей молодежи. Сандерс — не мой кандидат, но он более честный человек, чем Трамп.
Американская демократия в кризисе? Уже Китай начинает позволять себе язвительные комментарии о том, что США блокируют сами себя и ничего более не контролируют. Это смешно. Я всегда охотней жила бы в США, чем на пару минут стала бы гражданином Китая, который не может сказать, чего он хочет и даже не может жить там, где хочет. У китайской системы — большие проблемы, поскольку она не дает хода инновациям. Американская система не в кризисе, она искусственно блокируется парой людей и сама себя исправит.
Я до января 2001 года была госсекретарем США. Насколько мир изменился с тех пор? Девяностые годы были примечательной эпохой. После падения берлинской стены Центральная Европа с эйфорией смотрела в будущее. Я очень горжусь расширением НАТО. И мы использовали западные силы, чтобы помочь людям на Балканах.
США видели себя нацией, необходимой для того, чтобы творить добро в отдельных местах Земли. «Необходимой» означает, что мы должны действовать не в одиночку, а оставаться в русле международных интересов. Есть две важных тенденции — с позитивным и негативным эффектами. Глобализация позволила нам активней вступать в контакт друг с другом, но она безлика. И поэтому у многих возникло чувство, что потеряна собственная идентичность, и они начали вновь апеллировать к идентичности этнической, религиозной или национальной. Это неплохо, пока сосед не станет врагом. Но национализм — это очень опасная сила. Во-вторых — и вследствие появления новых коммуникационных технологий — исчезает доверие к общественным институтам. Национальные правительства частично не работают. Тем большей трагедией предстает то, что происходит с ЕС.
Потому что ЕС распадается из-за гипернационализма.
Если бы Жан Монне сегодня появился в Брюсселе, он спросил бы: что с вами со всеми? ЕС стоит на одной ноге, у него нет фискальной политики. При возникновении экономических проблем в ту же минуту обвинения сыплются в адрес соседних государств. Венгры — хуже других. Они вдруг забыли, насколько зависимы они сами были в 1956 году, как беженцы зависят от помощи других. Большинство людей в Европе хочет помочь беженцам. Правительства часто оказываются большими эгоистами, чем сами граждане.
