В сети сейчас много разной информации о событиях вокруг Новоласпы и Белой Каменки. Я мониторю ситуацию на фронте по публикациям и материалам СМИ, по доступным и публичным сводкам пресс-служб министерств и ведомств, включая Генштаб и СНБО, по общению с очевидцами и участниками событий. Захожу и на сайты той стороны конфликта, мне реально интересно, о чём и что пишут там. Брешут неумело и наши, и те.
Наши в официальных сводках ещё более непрофессиональны, чем агрессоры и сепаратисты. МинЭрнст пока побеждает МинСтеця. Но бывает и у них «кот из дома — мыши в пляс». Сайт «Русская весна» (плодовитые, активные и очень разговорчиво-многобуквенные чревовещатели) несколько дней обсуждал потерю нашими танкистами боевой машины под Белой Каменкой (кому-то точно хотелось, чтобы под Белокаменной). Сайт дал фотографии и танка, и птураса (оператора ПТУР, противотанкового ракетного комплекса, управляемого через проволоку снаряда, каждый выстрел из которого — стоимостью в Жигули). По утверждениям русвесны, оператор с позывным Призрак родом из Кривого Рога, 22 года. Кривбасс порожняк не гонит. На фото парень без бронежилета и в банных шлёпанцах-резинках лежит в неудобной позе и целится в неведомую и невидимую цель.
Мне приходилось отстёгивать ПТУР Фагот на полигоне по обозначенной мишени. После схода нужно смотреть в глазок, совмещая кружок-наводчик с целью и вращая две ручки, одна управляет ракетой вверх-вниз, вторая вправо-влево. Не исключаю, что Призрак — сверхкрутая криворожская новоросская нанотехнология, но в указанной на фото позе исполнять манипуляции на точный выстрел физически невозможно. В шлёпанцах и без броника, наверное, позировать удобнее, но воевать на передовой на расстоянии прямой наводки танкового залпа или работы наших Градов в ответ на их Катюши, это похоже на дерзкую попытку прифронтового самоубийства.
Самец, конечно, должен выглядеть ярко и умирать красиво, но не до такой же степени, отцы-командиры. Следите за плакатными съемками, не разочаровывайте. Мы ведь с интересом смотрим и «дневники ополченца», и сайты с описанием баталий и боёв. Местами Голливуд со своими сценаристами и батальными сценами нервно курит в углу. Марихуану. Драп по-вашему. Гидропонику по-гейропейски.
Наш танк, к сожалению и для вас, и для нас, потеряли мы сами. И это должно стать предметом серьёзных разбирательств и оргвыводов в нашем командовании вообще. И в танковом командовании в частности.
Экипаж бронемашины шёл полем, вспахивая возможное минное поле специальными «клешнями» перед собой. Это работает, помогает. В какой-то момент танкисты приняли решение изменить направление движения, начали маневрировать и, к сожалению, наехали гусеницей на ими же поднятую, выкопанную и отброшенную в сторону с предыдущей траектории мину. Разулись, экипаж покинул боевую машину и трансформировался в треть пехотного отделения.
Увы, эвакуация бронетехнники с поля боя у нас пока ещё не налажена, и мы можем убирать наши боевые машины, не только танки, при повреждении в бою, только надеясь на экипаж и бойцов с техникой, которые оказались под рукой и рядом. Часто наши пацаны, рискуя жизнью и меняя на ходу тактику и задачи, справляются, и мы возвращаем возможные потери сначала в свой красный сектор, потом в ремзону — и снова в бой. Но это удаётся не всегда. Вопросы эвакуации, не только медицинской, но и эвакуации техники, нужно тренировать на полигонах во время слаживания подразделений и родов войск.
Война — не блицкриг бесноватого фюрера-ефрейтора Шикльгрубера. Война и боевые столкновения — это практически всегда риск и возможность потерь живой силы и техники, нужно уметь быстро и слаженно вынести с поля боя и своих, и чужих. К себе. Эвакуировать подбитую ремонтнопригодную технику, свою либо чужую. А то, что нельзя отремонтировать, уничтожить на месте вместе с боекомплектом и приборами, чтобы не досталось противнику. Ни броня, ни боекомплект, ни средства связи и навигации.
Пока у нас об этом часто забывают либо не считают важным. Потому что на полигонах руководят подготовкой люди, мало представляющие себе масштабные боестолкновения и не имеющие опыта личного участия в таких боях. Реальных, а не показушных стрелялках-пукалках-двигалках на полигоне перед высоким киевским начальством. Вернее, начальством из Киева. Киевских во власти не было с войны.
Огромная проблема нашей армии в том, что за год войны мы полностью разучились атакующим действиям, забыли, что это такое даже в теории. Давным-давно наши вооружённые бойцы сидят либо в окопах-блиндажах, либо на блокпостах, либо в населённых пунктах, с окраины которых отбивают атаки сепарского ополчения. Мы не атакуем, не наступаем, не отбиваем, не завоёвываем.
Мы играем в Минско-Липецко-Московско-Киевские договорняки. И даже не учим свои войска, БТРы, соединения и военные части наступать. Странная страусинно-пескарёвая позиция: либо сидеть в обороне, либо бездарно драпать, теряя или оставляя врагу дорогущую технику, броню, связь, РЛСы, стволы.
Парни наши давно готовы идти в атаку и отбивать территорию государства. Шаг за шагом. Пядь за пядью. Посадку за посадкой. Село за селом. Город за городом. Но что у нас было крайний раз примером удачного наступления и возвращения территории? Красный Лиман в июне прошлого года, куда мы пришли с двухчасовым опозданием, потому что колонна десантуры блуканула на развязке Ямполь-Красный Лиман-Маяки и так долго разворачивалась в нужном направлении, что аж боевики побежали на усиление в Семёновку, где вёлся бой для отвлекающего манёвра?
Славянск с Краматорском мы не атаковали — боевики оттуда просто ушли полями на Донецк. Без особых масштабных боёв. В аэропорту 242 дня отбивались, как мишени в тире. И все остальные горячие точки — зашли, зацепились, окопались, расставились и размахиваем мухобойками, чтобы к нам это навозное не залетало.
Давайте смотреть правде в глаза. Ничего не случится ни сразу, ни быстро, ни само собой. На все нужно время. И воля. Политическая. Военная. Командная. Воля руководства. Людей. Нужна понятная военная доктрина, а не наше прошлое стратегическое заблуждение, что у нас зачем-то захотят стырить Буковину румыны через влияние на Молдову с Приднестровьем, отчего всё что можно и ненужно боеспособного было сосредоточенно в тех краях, в прямо противоположной стороне от реальной братской угрозы.
Нужны серьёзные разработки, тактические и стратегические, реальными штабными специалистами из тех, кто не нюхал пороха, а вывалялся в нём с головой за последние полтора года на Юго-Востоке, а до этого в наших миссиях в Косово, Ираке, Сьерра-Леоне. Нужны кадровые военные специалисты, к которым есть доверие и у командования, и у бойцов — а это только те офицеры и командиры, кто зарекомендовал себя как грамотный военный во время реальных боевых действий, а не мешки в академиях ворочал. Нужны профессиональные военные части и рода войск.
В первую очередь на контракт нужно переводить десантников, танкистов и артиллерию. Потому что, при всём уважении к мобилизованным, подразделения ВДВ с бойцами на контракте намного более эффективны, боеспособны, мотивированы, приносят гораздо более быстрый и безболезненный результат. Полностью контрактной профессиональной армии у нас пока не будет. И не надо. Но основные боевые части должны быть укомплектованы контрактниками и добровольцами, которые знают, зачем туда идут. И что дальше. А уже вторая-третья линия, в удалении от точки соприкосновения и ведения огня, может быть и из тех, кто попал по мобилизации. И с кем работают профессиональные офицеры, а не такие же мобилизованные, для многих из которых все осталось по-советски «День прошёл — ну и хрен с ним. Солдат спит — служба идёт».
В этом году в наши военные ВУЗы попали ребята, которые уже знают, слышали и понимают, что такое война. Ценность таких кадров в армии трудно переоценить. Это не люди, которые решили окончить военный институт и стать барыгой, тырящим со склада всё, что плохо лежит, а что лежит хорошо, положить плохо и всё равно стырить.
Раньше про начпродов и завскладов (не в обиду) говорили: «есть такая профессия — нести всё домой». Нынешние курсанты понимают, к чему готовиться и что может быть. Понимают, что один из вариантов окончания военной карьеры — это гибель, плен, контузия, увечья, ампутации, потери друзей, жизнь в полях среди мышей, пауков и змей, дискомфорт, пот, кровь, говно и адреналин. Не всегда военный — это герой в блестящих орденах (которых у страны вечно нет почему-то, только юбилейки для генералов и ярославчики для охендонов).
Почему бы Генштабу и Минобороны не учредить две-три сотни стипендий для тех будущих офицеров, кто сейчас учится и готовится встать в строй? Не простимулировать ребят, готовых идти на фронт и воевать, даже если война кончится завтра? Неужели у наших руководителей, их руководителей-олигархов, у фондов нет средств, чтобы доплачивать стипендии тем, кто завтра шагнёт на фронт и поведёт взвода и роты в атаку? Не все комбаты в Раде. К счастью. И не все офицеры — очкодавы.
Нужна воля, нужна чётко сформулированная мысль, доктрина. Нужно обрубать от себя и от страны пиявок и вьюнов, липучки, репей и двусторонний скотч, на который к нам всем клеятся казнокрады и однодневки в надежде разбогатеть.
Мы можем, хотим и должны жить нормально. Не богато, не с понтами, а просто, честно и спокойно. Благополучно. Строя вокруг нормальную мирную страну и армию, способную эту страну защитить. И люди способные есть, и мысли, и предложения. Всё просто. Быть добру.
Алексей Мочанов, волонтер