Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента Владимира Путина, как правило, не отличается красноречием. Но его комментарий, данный 7 июня об учениях Организации Североатлантического договора в Балтийском регионе, выделился как запутанностью, так и нехарактерной кротостью. Его аргументы, воспроизведенные всеми российскими средствами массовой информации, выглядят примерно так: «В любом случае, учения, имеющие в основе своей легенды о достаточно однозначной индикации в понятную сторону, конечно, они не способствуют атмосфере доверия и безопасности», пишет политолог, профессор Института исследований мира Павел Баев для jamestown.org.
Завуалированный намек Пескова на отсутствие доверия между Москвой и Западом только подчеркивает необычную сдержанность в военном поведении России за последние пару месяцев. Эта умеренность, прикрывающаяся иногда жесткой риторикой, остается во многом необъяснимой.
Российские медиа подробно освещали Анаконду 2016 — учения НАТО в Польше, равно как и морские учения Baltops 2016 в Балтийском море, и недостатка в истерических комментариях не наблюдалось. Параллельно российское Министерство иностранных дел озвучило несколько невнятных обещаний ответить на эти учения, включая случай американского авианосца Porter, недавно совершившего запланированный визит в Черное море. Тем не менее, в последнее время со стороны России не наблюдалось ни агрессивных перехватов, ни имитации атак, и официальные новостные агентства даже приводят слова западных военных о профессиональных и беспроблемных пересечениях с россиянами.
В 2015 году Россия незамедлительно отвечала на любые учения Запада собственными, которые были как минимум в два раза масштабнее. Теперь картина резко изменилась.
Конечно, нельзя говорить, что Россия ничего не делает. Две армейские бригады перенаправляются из Волго-уральского региона поближе к границе с Украиной без каких-либо фанфар.
Неоднозначность России и медлительность в реализации обещанных ответов на вызовы могут быть направлены на то, чтобы простимулировать усиление противоречий в западном лагере. В самом деле, для РФ есть смысл отложить зондирование уязвимостей НАТО в Балтийском театре до окончания Варшавского саммита. Кремль недоволен твердой позицией Германии по вопросу необходимости сдерживания России, но надеется, что тяжелый удар по единству Европы нанесет референдум в Британии по вопросу выхода из ЕС. Ключевой целью Москвы, безусловно, является ослабление режима санкций, хотя 71% россиян в настоящее время ожидают, что санкции будут продлены еще на год.
Энтузиазм по поводу эффективного проецирования силы в Сирии испарился, и многие россияне полагают, что ключевая характеристика «великой державы» — экономическое процветание, а не военная сила. Этот сдвиг в общественных настроениях играет на руку экономическим прагматикам, таким как Алексей Кудрин, пытающихся убедить Путина в том, что возвращение к росту и процветанию возможно лишь при условии снижения геополитической напряженности.
Путин, возможно, таким образом пытается получить больше пространства для маневра, но обещания Кремля решительно отреагировать на воображаемые посягательства на безопасность России множатся. К тому же, Путин знает, что может рассчитывать на лояльность силовиков только до тех пор, пока продолжает доказывать твердость своей правящей руки. До тех пор, пока продемонстрированное благоразумие служит для обмана и маскировки, все прекрасно, но реальные компромиссы могут быть восприняты как проявление слабости. Попытка совершить новый упреждающий ход может быть более безопасным вариантом, но Путину необходимо экономить: счета за предыдущие «победы» продолжают расти.
Перевод НВ
Полная версия статьи доступна на сайте nv.ua