Если все и в дальнейшем будет происходить так, как происходит, то это вполне возможно.
К сожалению, события на Донбассе предсказуемы. Потому что Россия с большим удовольствием время от времени демонстрирует свои клыки — особенно тогда, когда украинское государство демонстрирует неуверенность или способность к уступкам. Только начался зондаж почвы на предмет возможных уступок по поставкам воды для Крыма, совместных патрулей на Донбассе, появились разговоры-дискуссии относительно идентичности. А это значит, что украинское государство вновь начинает уступать в переговорном процессе. И всегда, когда это происходит, Россия демонстрирует зубы и силу, чтобы напомнить: она способна пойти дальше.
И с особым цинизмом она демонстрирует это там, где у нас состоялось разведение — то самое, которое было широко разрекламировано как новый шаг к миру на Донбассе, реинтеграции-деоккупации. Но если вы обратили внимание, то именно в двух из трех точек разведения, Петровском и Золотом-Катериновке, в последнее время наблюдалось больше активности, и работы снайперов, и провокаций, и установки взрывных устройств. Это фактически демонстрация Россией того, что она будет настаивать на своем. Демонстрация того, что и как она будет говорить на предстоящей Нормандской встрече. Или демонстрация того, что если мы не будем проявлять необходимую для России гибкость, то она будет показывать зубы и в дальнейшем. Об этом пишет автор на сайте «НВ».
Действия россиян логичны: там отслеживают не только месседжи украинской власти, но и реакцию общества на них, и, соответственно, реакцию власти. А что делает власть? Она реагирует должным образом. Когда видит, что идея не заходит, то начинается: «а мы не это имели в виду, нас неправильно поняли», «фраза вырвана из контекста», «а нет, это не позиция государства». То есть наши политики реагируют довольно чутко, однако и Россия им напоминает: позиция общества — это ваша проблема, зато у вас есть обязательства, поэтому давайте их выполнять.
Нам же надо демонстрировать силу, стойкость и незыблемость. Следует отдать должное украинской власти: она все же пытается делать работу над ошибками. Уже не идет речь о доминировании политического фактора над опасностью, о внесении в Конституцию особого статуса, уже начинаются довольно логичные разговоры о том, что в нынешнем виде невозможно выполнить Минские соглашения без ущерба государственным интересам, которые по меньшей мере надо пересматривать. Все это Россия тоже отслеживает и реагирует так, как она должна реагировать.
На любую провокацию (хотя мне и не нравится эта популярная формулировка), нужно давать адекватный ответ. Насколько я знаю, мы ответили всем, что имели в наличии, поэтому наш ответ был адекватным, и только так и должно быть. Как только мы начинаем не отвечать — и вам это скажет любой военный или человек, который бывал на фронте хотя бы три раза — враг на это реагирует соответствующим образом. Другой вопрос в том, что военная сила — это только половина дела. Надо активизировать дипломатическую работу. Не буду делать какие-то конкретные обвинения в адрес наших дипломатов, но такое впечатление, что они сейчас несколько растеряны. Чувствуют, как несколько меняются векторы движения провластной команды и пытаются нащупать, что именно изменится. Так заявление Пристайко о том, что следующая встреча в нормандском формате может и не состоится, как раз и является демонстрацией этой растерянности.
Может ли Россия пойти на прямую, откровенную агрессию в отношении Украины? Насколько я понимаю, может. Произойдет ли это, зависит от большого количества факторов, не последний из которых — реакция Украины и ее усилия, направленные как на укрепление обороноспособности, так и на дипломатическую работу. В 2014-м нам казалось невероятным, что Россия откровенно захватит Крым. Это казалось фантастикой. Когда Рефат Чубаров за три недели до того говорил мне, что это возможно, я был немного смущен и если бы не знал этого человека, то удивился бы еще больше. Но потом это случилось, и сейчас это уже исторический факт. Россия в последнее время как и маленький ребенок: делает шаги и смотрит на реакцию взрослых, таким образом расширяя для себя границы дозволенного. Так пока ей это сходит с рук, то вполне возможно, что когда все и в дальнейшем будет происходить так, как происходит, то Россия сможет прибегнуть к прямой агрессии. Поэтому Украине нужно заботиться и о численности, и о качестве своих вооруженных сил.
Что касается информации, которую обнародовал глава главного управления разведки, то она совпадает с тем, что мы получаем как представители профильного комитета. К большому сожалению, это факт: Россия интенсивно увеличивает свою военную мощь. В рядах ее сил идет интенсивное перевооружение, происходит развертывание новых военных частей, концентрация соединений и подразделений непосредственно у российско-украинской границы. И это может быть как демонстрацией силы и давления, так и подготовкой к прямому вторжению. По меньшей мере некоторое количество мероприятий, к которым они прибегают, даже по учебникам подпадает под подготовку к прямой агрессии. Словом, это вполне реальная угроза.
Первый вывод, который надо делать — это переориентировать наших дипломатов. Украинская дипломатия все еще достаточно мощная, но мне кажется, что ею пользуются недостаточно адекватно. Условно говоря, нашими дипломатами забивают гвозди, когда ими можно делать какие-то тонкие операции. Усилия дипломатов, направленные на обмен пленными или заложниками — даже несмотря на то, что это очень важная тема, или на обсуждение окончательной формулы Штайнмайера, или бесконечных разговоров о модальности будущих выборов — это наверное важно для процесса, но не для конечного результата. Надо максимально сосредоточить потенциал нашей дипломатии на том, чтобы влиять на тех, кого принято называть нашими западными партнерами.
О том, как влиять и что просить можно говорить долго. Я постараюсь объяснить это максимально кратко и так, как это понимаю я. В чем была главная проблема предыдущей власти? Можно так или иначе относиться к деятельности президента Порошенко, так или иначе оценивать Минские соглашения, судить, прав он или нет, предатель или человек, который спас страну, и ключевая история заключалась в том, что когда существовала непосредственная прямая угроза потери суверенитета и значительной части территории, выбрали вариант, который все же нам навязали. Все помнят, какая тогда была сложная ситуация во время боев за Дебальцево и в Иловайске, поэтому приходилось очень быстро принимать решения, которые бы по крайней мере остановили прямую угрозу. Можно сколько угодно ковыряться и разбираться, почему так произошло, но уже как произошло: у нас не было собственной повестки дня. Поэтому мы пошли на навязанную нам повестку дня, пытаясь уже максимально скорректировать по ходу пьесы.
А теперь представьте себе Россию, у которой абсолютно конкретный план: ее не устраивает существование Украины как государства, и там этого практически не скрывают. Поэтому интерес России понятен. Наш интерес — сохраниться как государству, отстоять свою безопасность, суверенитет, территориальную целостность. Позиция Запада абсолютно прагматична: они не являются сообщниками России, но не должны за нас решать наши проблемы. Их интересовало что? Они хотели прекратить войну в центре Европы. Они ждали от нас определенного плана, но у нас его не было. Но он был у России. Мол, не хотите войны? Так вот цена: выборы. А после этого фактически навязывание Украине территории, которую она не контролирует. Сейчас наших дипломатов надо переориентировать на другое. Хотите, мол, чтобы не было войны в центре Европы? Хорошо, тогда цена другая: заставить Россию прекратить стрелять. Это тот же результат, но без потери нашего суверенитета. Вы хотите мира? Он будет. Ладно, перемирие, но длительное. Прекратят стрелять, убивать, процесс будет заморожен на время, но вас это устроит.
Ведь даже если пофантазировать и представить, что Минские соглашения, в конце концов, выполнят, и произойдут какие-то выборы, что на самом деле будут имитацией — это не спасет нас от войны в дальнейшем. История говорит, что когда в войнах и конфликтах шли таким путем, то это всегда заканчивалось или новой войной, как в Чечне, или просто созданием квазиреспублик, фактически неконтролируемых и несущих в себе угрозу новой войны.
И когда говорят, что убедить Россию прекратить стрелять невозможно, то я напомню: если уж мы говорим о Минских соглашениях, то их ключевым и базовым требованием и есть прекратить стрелять. Без этого не происходит ничего. Если мы говорим, что невозможно заставить Россию перестать стрелять, то это так, как хотеть не утонуть в океане, но бояться учиться плавать, ведь это так сложно. Хорошо, тогда утонете. Прекращение стрельбы, огня и боевых действий — это ключевое требование, которое нужно доносить Западу, и вдалбливать, чем их политикам это выгодно. Потому что так они понесут значительно меньше политических и репутационных издержек, и достичь этого возможно. Единственный способ сегодня заставить Россию прекратить стрелять —это давление Запада.