Кто сейчас остается в Донецке? Боюсь, большинство сограждан ответят на этот вопрос так: пособники оккупантов, активисты «ДНР», сепаратисты. Возможно, если они послушают рассказы моих земляков из горячей точки, произойдут некоторые изменения в их представлениях и отношении к донетчанам.
Кто-то из остающихся на захваченной территории сейчас создает бесплатные столовые для брошенных стариков, кто-то делится последним, развозит гуманитарку под непрерывным огнем.
Юля. Успеть помочь.
— Звонок. 6:30 утра. Дрожащий старческий голос «Вы можете помочь?» Плачет… — начинает рассказ волонтер и общественный активист 27-летняя Юля, для которой уехать — равносильно: совершить побег, предать, сделать подлость.
Она спрашивает: «Как думаете, освободят нас ко Дню Независимости?»…И сама же отвечает: «Я вчера осознала, что не освободят».
— В телефонной трубке слышатся взрывы… — продолжает Юля. — Около 30-ти стариков на ул. Бирюзова остались без еды и воды. Дома 53, 54, 55, 56. Есть лежачие, одинокие. Мы с нашими волонтерами дождались, когда наступит затишье, отвезли еду. Те, кто сам смог выйти на улицу встали в очередь, плачут, руки трясутся и без умолку шепчут: «Спасибо, спасибо, спасибо…». Мне было стыдно. Я не смогла найти слова успокоить людей, поддержать. Улица Бирюзова — крайняя, дальше поля и украинские войска. Улица аккурат стоит на линии огня. Бирюзово 1 и Бирюзово 2 — это окраина города, сразу за Петровкой , крайний рубеж . В окнах стекла повыбивало, в один из домов позавчера снаряд попал. Всё время что мы там были, по улице проезжали ДНР-цы с винтовками, выставленными в окна машин. Из плохого, в Петровский район (где идут бои и 20 одиноких стариков сегодня ждали обеды) нас не пустили. Машину развернули на блокпосту — посыпался Град. Попробуем завтра прорваться. А в Горловке в колонии в день на 1 заключенного выдают 1 литр воды… Если это затянется, ситуация дальше будет уходить в углубляющуюся воронку, засасывающую.
Марина. Сделаю маникюр.
— Гупает так.. стены трясутся… Когда ракеты над домом гудят, дом — ходором. Если ночь спала спокойно — это подарок судьбы, — 30-летняя сотрудница научного института Марина отправила маленького сына с мамой на дачу — в Славянск, там теперь безопаснее. Живет на проспекте Киевском, в одном из самых опасных районов. Марина не имеет мужчин в семье, родственники только в России. Ехать туда не хочет — прочла в соцсетях, что к беженцам относятся плохо.
— В пятницу ехала с работы в троллейбусе: 5 человек и женщина водитель. Стреляют. Дядька говорит: не бойтесь, это наши с «градов» — с 5 участка в сторону Топаза (завода в Куйбышевском районе). Но стреляет и украинская армия: например, на Тренева, там же военная часть, в которой сидят ДНРовцы — вот по ним стреляют. Рядом несколько жилых домов задеты, 4 квартиры выбило, люди погибли.
Выехать все еще можно через Южный автовокзал, а жд вокзал не работает, Западный автовокзал уничтожен полностью.
В четверг обстреляли центр, людей убило просто на остановке — раньше там было спокойно. В Донецке есть еще районы, где можно жить — Донской, Цветочный — те, что ближе к Макеевке. А Трудовские обстреливают, Текстильщик тоже.
Град отличается частотой взрывов, а еще бывают такие бомбы — хлопок, а потом шипение. Но нам все равно — чьи ракеты нас убьют. Мы ни за красных, ни за белых — мы за свою жизнь. Умом понимаю: оставаться нельзя, но куда денешься? Я заклеила дома окна — крест на крест, скотчем, чтоб не убило осколком.
Мы на четырехдневке, но пока работа есть, почти половина отдела на местах. Деньги на карточку начисляют, а снять нельзя. Сотрудник снял деньги с карточки в Сбербанке России за 2 %. Но ничего, я пока коплю — потом перееду куда-то, там сниму. Я умею экономить, доедаю запасы, донашиваю.
Иду на работу, нарядная, с сумочкой. Навстречу — только ДНРовцы. Или бомжи. Смотрят заинтересованно — не ограбить ли. В моем доме только бабушки притаились. В округе открыт один «АТБ», там только рис и гречка.
Сегодня пойду на маникюр — 55 гривен всего, а настроение улучшается, есть работающая парикмахерская в нашем районе.
О нас пишут, что мы работать не хотим, падаем на хвост — вот мы и работаем, чтобы на шее не сидеть. А некоторые переезжают в Славянск, Доброполье — там Украина. И в Мариуполь можно. Но там квартиры подорожали уже из-за беженцев до 10 тысяч гривен.
Розалия Иосифовна. Ночью страшнее
— Ходила в паркинг вчера, на надувные матрасы, — говорит 74-летняя пенсионерка Розалия Иосифовна живет в центре Донецка, в одном дворе с «домом Саши Януковича» (строящийся и сейчас элитный новострой на ул.Университетской). У нее есть внук, который ее навещает, но живет отдельно.
— В паркинг «Сашиного дома» нас охрана пускает, вместо бомбоубежища, но там сыро, холодно. Человек 20 там отсиживалось. Но мы с соседкой решили, что это не для нас. Туда надо в валенках и в шубе идти. Уже буду у себя в доме. Что бы там ни случилось.
Днем страшно, а ночью страшнее. Уничтожают наш город потихонечку. Говорят, в храм попали снарядом в поселке Стройдеталь (на границе с Макеевкой). Аэропорт тоже жалко — как поднялись руки на такую красоту? В стоматологии все разрушено. На улице Люксембург пострадали несколько домов. Квартира моей свахи зависла на сваях — подъезда нет, лестничной клетки нет, но дом стоит.
Возле «Москвы» (гастронома) человеку отрезало руку, ранило проректора ДПИ, убило какого-то студента. Внук сказал: по ТВ Украина передаёт, что у нас на окраинных районах уже Украина, а ничего такого и близко нет.
Людей в городе почти нет. Вернее — прячутся, и ДНРовцы тоже куда-то прячутся. Магазины в центре многие работают, там встречаются загорелые люди. Видно, что уехали, думали на курорте переждать, а деньги закончились — вот они и вернулись. В самый разгар.
Люди винят всех, а я в эти разговоры не влажу. Внук у себя в квартире — у него собака, шиншиллу кто-то подбросил, вторую собаку оставил сослуживец — дорогая какая-то порода, еще черепаху и попугая ему дали. Спрашивается: «Оно тебе надо?», а мой не смог отказать. И теперь гвоорит: «Ну куда я с ними уеду?».
Энрике Менендес. Родился во второй раз.
32-летний бизнесмен Энрике — единственный, кто разрешил назвать его имя. Он один из создателей группы «Ответственные граждане». На днях с единомышленниками отвез продукты в Моспино, отдаленный район, где проходит линия фронта. Там люди живут без еды и воды, в подвалах.
14 августа попал под обстрел. Снаряды задели торговые центры — высотки «Планету» и «Грин-плазу», на 7 этаже которой у Энрике находится офис.
— В районе 11 с расстоянием 5-10 секунд, похоже на миномет или гаубицу… — вспоминает свое второе рождение. — Я зашел в офис распечатать несколько листов с надписью «Дети», потому что наши ребята вывозили в Мариуполь двух мам с детьми (одна из них была еще и беременна). Едва успел выпить стакан воды, как прозвучал сначала один взрыв, а потом другой. Звук ужасно громкий. 22-этажное здание зашаталось. Столб пыли увидел в окно. Сразу выбежал в коридор. Как стоял — с чашкой в руке и телефоном, упал на пол между несущими стенами, думал — будут взрыв еще. Звонок: «О, чувак, кажется к тебе прилетело. Ты где? Главное лифтом не пользуйся». Когда стихло, начал уходить вниз, увидел, что люди забираются в паркинг, а охранник абсолютно без страха стоит и смотрит вверх, считая поврежденные окна.
Первая реакция — адреналиновый шок, а спустя 30 мин появляется мандраж. Начали трястись руки: «Я живой!» Страх, что ли? Понимаешь, что какие-то метры отделяли от смерти. Позже посмотрел: по фасаду от меня до места попадания примерно 10 метров – плёвое расстояние для разброса осколков.
Уезжая, видел машину, которую вынесло на тротуар, и убитого мужчину на перекрестке у гастронома «Москва».
Это очень странная война. Приезжает самоходка, стреляет в украинскую армию из жилого квартала, и быстро уезжает, а когда в ответ стреляет украинская армия, страдают обычные люди — считаю, что это бесчеловечно.
Во время обстрела центра Донецка в минувший четверг 3 мирных жителей были убиты, 10 получили ранения. За минувшие сутки погибли десять мирных жителей, 8 ранены.
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.