Лично мне очень интересно, как живут люди в оккупированных Луганске и Донецке, где находят заработок. В особенности это касается людей с высшим образованием. Замечу, что все мои знакомые, имеющие квалификацию либо свой бизнес, уехали с оккупированных территорий и работают кто где – в Днепропетровске, в Харькове, в Чернигове, в Киевской области. От них я слышу, что жить в «республиках» невозможно не только из-за дороговизны, а из-за происходящих там ежечасно беззаконий и из-за самого сознания – живешь под властью не просто оккупантов, а откровенных уголовников. Но есть и другая точка зрения. Ее нам регулярно доносит блогер из Луганска Яна Викторова.
Вот читаешь очередной продукт ее клавиатуры (ибо продуктов пера нынче уже нет, а есть только продукты клавиатуры) – и трудно отделаться от своеобразного «дежа вю». Тоска, происходящая преимущественно из пищеварительной системы, не позволяет интеллигентке луганского разлива забыть о том, что как-никак она живет под оккупацией. А во всем остальном Яна пытается сделать вид, что ничего страшного не происходит: работает плавательный бассейн, филармония, можно сходить в кафе и даже заказать пиццу на дом, если деньги есть. В общем, оставшаяся на оккупированной территории луганская интеллигенция развлечениями обделена только в ночное время, когда – почему-то вдруг! – наступает комендантский час. А светлое время суток Яна Викторова и ее знакомые тратят на поиски «рецептов счастья», хотя и не слишком результативные: «И как-то вчера было мало счастливых людей вокруг. Может, дело в погоде.»
В ответ на сей глубокомысленный вывод можно привести разве что слова поэта, что «на свете счастья нет, а есть покой и воля». Поскольку под властью бандитов нет и не будет ни покоя, ни воли, остается надеяться на некий новый, сугубо лугандонский вариант счастья. Либо на перемену климата – локальную, на территории «республик».
Есть еще один верный способ обрести счастье – в оккупированном Луганске оно заключается в деньгах.
Яна с откровенной завистью сообщает о сослуживице: «У ее отца местная пенсия и украинская. То же у мужа. И еще зарплаты. При таком раскладе можно кого угодно убеждать, что все неплохо.»
В том же духе Яна Викторова одним махом выносит суждение о судьбе донбасских пенсионеров на оккупированной территории, более того – рекомендует, О ЧЕМ ИМ НУЖНО ДУМАТЬ: «пенсионеры как раз те, кому рецепты счастья можно не искать. Им о будущем нужно думать только на полгода вперед, пока действует справка переселенца и идет на карточку украинская пенсия.» Впрочем, ведают ли вообще простейшие формы жизни о наличии сложных, а если ведают, то и судят о них по себе. Начертав таким образом перспективу для впавших в детство и отживших свое старичков и старушек, Яна приходит наконец к выводу, что «нет ощущения стабильности и каких-то видимых улучшений жизни.» Пусть читатель сам поразмыслит о том, каковы основания для стабильности, а тем более – для улучшений жизни человека с высшим образованием, живущего в оккупированной зоне, где власть захватили откровенные бандиты, раз уж Яна сама не в состоянии понять, что к чему.
И наконец о «дежа вю».
В советское и постсоветское время очень мало освещалась жизнь в вишистской Франции, т.е. период, когда Франция была оккупирована немцами во время Второй мировой войны, а в курортном городке Виши было создано марионеточное правительство под руководством героя Первой мировой войны маршала Петэна. Таким образом гитлеровцы, фактически лишив французов государственности и поработив их, создали некую имитацию нормальной жизни. Надо откровенно признать, что в значительной степени замысел удался. То, как советская пропаганда представляла Французское Сопротивление, отличается от действительности, как небо от земли. Реально происходили точечные акции патриотов по оказанию помощи английским диверсантам и по сбору разведывательной информации. Подавляющее большинство населения во время оккупации было откровенно пассивным, часть – конформистским, а продажа предметов роскоши и моды оккупантам просто процветала, на чем наживались огромные состояния. Неоднозначной была позиция писателей, в том числе таких значительных, как Селин и Жорж Сименон. Сименон не только не посвятил войне ни одного из своих романов, но даже нигде и не упоминает о ней. Подобное самоустранение от войны жителю СССР показалось бы просто немыслимым, невозможным, однако именно такой была позиция тех, кого принято называть «обывателями».
В откровениях Яны Викторовой больше всего поражает то, что война воспринимается взрослой женщиной, жительницей большого города, как некое досадное бытовое неудобство, нечто вроде протекающей батареи или соседского мальчика с барабанчиком, которые мешают ей вести привычный образ жизни. Ее инфантильное брюзжание по поводу дороговизны товаров вообще и оргтехники в частности, видимо, отражает образ мыслей тех жителей Донбасса, для которых Родина – это место, где выдают зарплату. Удивительна для нравственного человека эта характерная для «донбасского менталитета» неспособность понять ужас происходящего, масштаб страданий семей, потерявших близких, угрозу, нависшую над Украиной как независимым государством.
Блоги Викторовой — это, видимо, и есть тот самый пресловутый «голос Донбасса», который остальная Украина якобы не хотела слышать.
С простодушием амебы автор выносит на суд читателей свою бездуховность, интеллектуальное убожество, зацикленность на примитивнейших телесных и бытовых нуждах. Возникает вопрос – это деградация под влиянием условий – кстати сказать, еще далеко не экстремальных — или часть «донбасской интеллигенции» всегда была такой по своей сути?
Безответственные, эгоистичные, начисто лишенные патриотизма люди без всяких угрызений совести готовы жить и быть счастливыми в этом новом, карикатурном «донбасском Виши», лишь бы там подешевели продукты и можно было вовремя купить новые ботинки.
София Украинцева, блогер