Не хочется сознаваться себе в этом, но за год я не стала лучше. В смысле, я не стала добрее, милосерднее или как-то еще.
Я знаю, что войны и катаклизмы являются проводником для внутренних перемен, но это, определенно, не про меня. И если бы я осталась такой же, как и до войны, еще куда ни шло, но я стала жестче и злее. С большим подозрением я стала относиться к незнакомцам. Стала больше молчать и меньше вникать в происходящее. И люди в форме вызывают у меня кривую улыбку, увы.
Хотя если говорить о том, каким был этот год для моей семьи, он не был плохим. Наверное, мог быть плохим и даже должен был быть таким, но известный сценарий меня никак не устраивал. В начале года я позвонила действующему «министру образования» спросить, что будет с нашей зарплатой, и когда ее выплатят. Телефон «министра» подсуетили знакомые «ополченцы». Мы живем в эпоху гласности. В общем, я набрала Лесю Лаптеву, услышала скороговорку о том, что нас будут кормить, все вопросы к моему руководству и, не дав мне даже вздохнуть, она положила трубку. Нет, я не была наивной барышней до всех этих событий. Я не жила надеждами на светлое будущее и не уповала на чудо, но обычно я знала, чего хочу и как исполнить мои желания, а тут вдруг оказалось, что, работая, я даже не могу накормить свою семью. Речь не шла о путешествиях, обновках или ремонте. Я поняла, что я не могу полагаться на власть и как-то рассчитывать на зарплату. И меня это угнетало. А всем вокруг было абсолютно наплевать, есть ли у нас продукты, есть ли деньги на проезд и желание работать. Суровые времена!
Я думала, думала и не могла спать. Знакомые «военные» наперебой хвалились тем, что вся эта война держится именно на них, их мужестве, их смекалке, а за свой счет они содержат три школы в области и еще пару детсадов. Родственники маниакально спрашивали у нас: ну что у вас с зарплатой, что с пенсией? Смешные вопросы. Каждый раз я говорила им: «Ничего». А они отвечали: «Держитесь, вы – молодцы». Я не боюсь работать, но работать еще где-то без денег меня не устраивало. Да и то, что я видела вокруг меня, подсказывало, что выход ищут все. Ищут его по разному – «учат» «военных» за деньги, просят средств к существованию у благотворительных фондов, лечат без лицензии…
Каждый, кто во что горазд, искал выход. Лентяи и неудачники сетовали на жизнь и ненавидели остальных. Работяги работали за паек. Имеющие средства выжидали. И, знаете, парадокс. Кто жил неплохо до войны, тот продолжает так жить и сейчас.
Навыки зарабатывать никуда не деваются, а потребности у людей в продуктах и услугах не исчезли. Мой приятель-психиатр успешно лечит послевоенные неврозы. Лечит настолько успешно, работая городским психиатром в заштатной больнице, что дважды в минувшем году отдыхал в дальнем зарубежье, освоив новый маршрут перелетов через Ростов. Моя соседка заняла вакантную должность коммерческого директора, не побоявшись ездить по области в самый небезопасный период. А ведь до войны торговала на рынке. Моя знакомая работает фельдшером в «армии», ее ненависть к Украине и желание денег дали удачную смесь. В общем, выходы искали все. Искали их по-разному и далеко не всегда честно. Но мне отчего-то ужасно грустно, что я, найдя свой выход, не стала лучше и добрее. Что ж, мне будет над чем работать весь нынешний год.
Яна Викторова, блогер