Сергей Жадан, писатель, поэт
Завершилась очередная зимняя Олимпиада. Кто‑то за ней следил, просиживал часами перед голубым экраном, считал медали. Поддерживал своих, желал поражения чужим. А я пытался понять, почему это больше не цепляет? Об этом пишет автор на сайте «Новое время».
В те далекие времена, когда футбол рассматривался в качестве варианта национальной идеи, а утро начиналось не с фронтовых новостей, а с новостей спорта, спортивные результаты вызывали настоящие эмоции — искреннюю радость от победы и неподдельный гнев в случае поражения. Спорт, как громоотвод, принимал на себя эмоции экзальтированных подростков и уверенных в себе мужчин.
Приснопамятный мяч, забитый Андреем Шевченко в ворота россиян, сплотил нацию гораздо сильнее, чем тонны патриотической риторики и публицистики. Хотя понятно, что речь шла тогда не о спорте, а о давних обидах, комплексах, постколониальном статусе, посттоталитарном синдроме и о других не менее болезненных вещах, требовавших выхода через победы — политические, экономические, в крайнем случае спортивные. И поскольку экономических побед никто так и не дождался, все ограничилось спортом. Наверное, это самая простая возможность почувствовать национальную гордость, не вставая с дивана. Ну и гол действительно был удивительным.
Блаженные времена, когда первое попадание на чемпионат мира расценивалось почти как первый полет человека в космос, когда любая олимпийская победа воспринималась как личный успех, когда самой большой проблемой было дождаться матча-ответа, а самым тревожным — вопрос “как сыграли наши”.
Сейчас же обстоятельства настолько изменились, что трудно даже воссоздать те эмоции. Все эти телевизионные переживания из‑за какого‑нибудь бобслея остались в другой жизни. Не скажу, что в лучшей, но точно в более спокойной. И беззаботной. Сейчас спортивные победы резко потеряли в весе. Согласитесь, одно дело — ультрас Шахтера, поющие на трибунах стадиона, и совсем другое — те же ультрас, сидящие в окопах на подступах к родному городу.
Жизнь изменилась, а вместе с ней и все остальное — от количества команд в национальном чемпионате до значимости этой информации в твоей жизни. Как‑то тяжело беспокоиться о разнице забитых-пропущенных мячей в стране, воюющей уже четвертый год. Да, конечно, спорт — важная вещь, он должен развиваться даже в самые сложные моменты истории, и трибуны должны заполняться даже тогда, когда ведутся боевые действия (иначе за что же они ведутся?). Но речь, собственно, не об этом.
А о чем? О том, что завершилась очередная зимняя Олимпиада, кто‑то за ней следил, просиживал часами перед голубым экраном, считал медали. Поддерживал своих, желал поражения чужим. А я пытался понять, почему это больше не цепляет? Почему последние сильные эмоции (нужно сказать — крайне негативные) Олимпиада вызвала разве что в 2014 году, когда тогдашний президент Украины сидел на трибуне в Сочи? Да и то, эмоции вызвала не сама Олимпиада, а президент. Почему сегодня даже комментировать не хочется появление на Олимпийских играх команды со странной аббревиатурой ОАР? Почему это не вызывает даже сарказма?
Возможно, потому что теперь за всем видится не азарт или нервы, а элементарное непринятие многих вещей в современном мире. За всем этим уже нет спорта. За всем этим стоит такое же тотальное нарушение международных норм и правил, как и в Крыму в 2014‑м. Те же попытки заигрывания с брехливым тоталитарным режимом, что и в большой политике. Ну в самом деле — кого занимает состояние российских стадионов накануне чемпионата мира на фоне новостей из Сирии? Кто найдет время обвинять российских атлетов в употреблении допинга, читая новости об обстрелах под Светлодарском? Не цепляет. Выиграли хоккейный турнир у Германии? Кому это интересно? Все резко потеряло свое значение. Даже так — в этом и раньше не было особого значения, а сегодня просто не хватает сильных эмоций и здоровой иронии.
С иронией действительно проблемы. Она исчезла зимой 2014‑го, когда начали убивать за убеждения, и пока даже не обещает вернуться. Согласен, ничего хорошего в этом нет. Согласен, отсутствие иронии — симптом не очень позитивный. Но никто и не говорит о позитиве. Речь об искусственности и второстепенности многих вещей и явлений.
Когда‑нибудь, спустя время, жизнь вернется в более спокойное русло, и к нам вернутся и ирония, и легкомысленность. Когда‑нибудь нашей самой большой проблемой снова станет место любимого клуба в турнирной таблице. Когда‑нибудь мы будем переживать о дизайне костюмов отечественных олимпийцев. И пусть, конечно, это произойдет как можно скорее. Но до тех пор, какое мне дело до чьего‑то мельдония, отсутствия у кого‑то национального флага и элементарной совести? Не цепляет.