Показательно, но политические судилища, задуманные как удобный инструмент воздействия на социум, обычно приносят их организаторам результат, строго обратный планируемому. И происходит это всегда по двум основным причинам – либо не рассчитывают общественно-политический резонанс, либо тяжесть обвинения и требуемая кара значительно превышают те, что готов санкционировать социум.
Начнем с процесса, эффектно завершившего век 19-й и наложивший свой отпечаток на значительную часть века 20-го. Это – дело французского капитана Дрейфуса. Среди его последствий первого уровня: появление правозащитного движения; появление политического сионизма; полный провал клерикально-аристократический кругов во Франции. Второй уровень: Базельский конгресс сионистов стал предлогом для написания «Протоколов Сионских мудрецов»; после победы во Франции секулярных республиканцев её реваншизм в отношении Германии стал ещё более интенсивным (либералы решили «перепатриотить» консерваторов).
Когда это дело задумывалось, то главная задача была показать, что представители «среднего сословия» в истеблишменте куда менее надёжны, чем аристократы. Выбор подозреваемого в шпионаже между венгерским аристократом и выходцем из рода эльзасских купцов был сделан автоматически. Но тут началась цепная реакция.
Шовинистическая кампания показалась для клерикально-аристократических кругов идеальным средством для реванша сканадльно провалившегося промонархического движения.
Поэтому обвинение капитана-иудея в шпионаже вызвало подъем невиданной со времён средних веков погромной юдофобской волны. Однако реакция на неё еврейских кругов оказалась совершенно парадоксальной. Можно было ждать массового отъезда французский евреев в Америку или Квебек – как поступали ставшие жертвой гонений ирландцы, поляки и евреи Российской империи. Оставшиеся должны были стать испуганными поддакивателями рвушихся на политический Олимп консерваторам. Вместо этого евреи заявили, что готовы воссоздать своё национальное государство на захолустной окраине Османской империи. А через полгода – с подачи Эмиля Золя – за Дрейфуса «подорвался» цвет французский интеллектуалов, была создана Лига прав человека. Очень скоро произошёл и полный раскол элит. Защитникам секулярно-республиканских ценностей долго было трудно отбивать «романтическую» демагогию монархистов, обличающих продажность и интриганство Третьей республики, а тут идеальный вариант – защита невинной жертвы и борьба с расизмом и нетерпимостью.
Пришедший к власти вождь дрейфусаров Клемансо-«Тигр» решил показать, что именно либералы лучше всех осадят Германию и заключил военный союз с чудовищно антисемитским (по критерием тех времен) царским режимом.
Совершенно уникальную историческую роль сыграл такой знаковый процесс, как начавшееся 50 с половиной лет назад как «дело Синявского-Даниэля«. Тут организаторы опять не просчитали общественный резонанс. Дело в том, что приход к власти моложавых технократов – Брежнева и Косыгина — вовсе не воспринимался как начало мрачной эпохи реакции и застоя. Напротив, уход пожилого и скандального большевика Хрущева и широкое обсуждение планов проторыночных экономических реформ порождали надежды. Срыв проектов по политической и символической реабилитации Сталина в результате невиданно широкой для СССР общественной кампании весны 1965 года дал антисталинской (сейчас бы сказали – либеральной) общественности невиданный заряд не просто веры в свои силы, но даже в некую свою политическую субъектность. «Империя», разумеется, решила «нанести ответный удар». Возможно, новый главный партийный идеолог Суслов потом сформулирует свое знаменитое: связываться с интеллигенцией – все равно, что стричь кошку – крику много, а шерсти мало…, поскольку именно и решили связаться. Объектом для демонстративного наказания (показательной порки) выбрали двух писателей – Андрея Синявского и Юлия Даниэля, тайно публиковавшихся на Западе. Если бы их просто с положенным шельмованием выставили из Союза писателей (как за 7 лет до этого поступили с Борисом Пастернаком), то вся прогрессивная общественность немедленно села бы на попу ровно. Выезда на Запад ещё не было – этой возможности ждать ещё целых 6 лет, а публиковаться не члену творческого союза можно только в заводской многотиражке…
Но арест двух почтенных писателей и совершенно несусветные срока – 7 и 5 лет лагерей уже просто вывели интеллигенцию на улицу – 5 декабря 1965 года, в день сталинской конституции, на Пушкинской площади состоялась первая с 7 ноября 1927 года в СССР публичная непротестная оппозиционная демонстрация. Так в России началось широкое диссидентское движение. Особенность его «матрицы» (лозунг «соблюдайте свою конституцию» был, прежде всего, обусловлен приуроченной к акции датой) привёла к тому, что русское диссидентство стало подчёркнуто правозащитным и легалистским. В отличие от всех остальных диссидентских движений, оно выступало не против тоталитарного и имперского режима в принципе, но против «произвола», за наполнение реальным содержанием сталинско-бухаринской демагогии 1936 года.
Последний разбираемый мною пример – процесс ст. лейтенанта Надежды Савченко.
Путину просто очень не повезло – он столкнулся с настоящей реинкарнацией Иоанны Аркской.
Невиданная внутренняя сила Надежды Викторовны, позволяющая восстанавливаться после двух недель сухой голодовки, ее демонстративное презрение к судилищу, в сочетании с идиотски-эпическим сроком в 22 года – все это сделало ее живым символом Украины – как жертвы агрессии. Как бы ни была сложна обстановка на фронтах АТО, личное сопротивление Савченко уже обозначило украинскую победу. Процесс Савченко уже сделал невозможным никакие признаваемые в цивилизованном мире юридические претензии к украинской стороне по поводу методов АТО.
Это как сожжение святой Жанны из Домреми. В качестве мученицы она придала необходимую сакральность дофину Шарлю. Если бы взявшие ее в плен бургундцы или купившие ее у них англичане просто объявили бы Орлеанскую деву кликушей, и выпоров на базарной площади, нашли возможность обменять на пяток низкородных пленников, то от ее харизмы ничего бы не осталось, и три «братских народа» — англичане, бургундцы и французы и по сей день могли бы составлять единую великую державу.
Евгений Ихлов, руководитель информационно-аналитической службы в ООД «За права человека»