Максим Розумный, политолог, доктор политических наук
Когда речь идет о необходимости договариваться о чем-то с Россией, следует понимать, что Россия готова договариваться только об одном — о капитуляции Украины. Про что-либо другое (вывод вооруженных формирований с территории Украины, прекращение поддержки боевиков Донбасса или, тем более, деоккупации Крыма) на сегодняшний день абсолютно бесполезно говорить с Россией, поскольку это не входит в ее планы. А объективные обстоятельства ее к этому не побуждают.
У России сейчас нет воли к уступкам со своей стороны. Более того, у нее сохраняется представление о том, что такие уступки должна делать противоположная сторона.
Объективные обстоятельства (экономическое положение, благосостояние граждан, санкции и т.д.) для России не являются серьезным аргументом, который способен заставить ее договариваться и выполнять договоренности. Эти обстоятельства начинают работать только в том случае, когда из-за них возникает недовольство населения действиями власти, а, соответственно, уменьшается легитимность власти. Наоборот, сейчас мы наблюдаем противоположную тенденцию, когда экономические проблемы в России (которые, кстати, не такие уж существенны на сегодняшний день, по крайней мере то, что видят россияне в своих кошельках и магазинах, не представляет проблему для них) благодаря информационному и политическому контексту только укрепляют позиции российской власти — как это ни парадоксально для внешнего наблюдателя.
Россияне постепенно возвращаются к советскому мировоззрению и чувству, которое сегодня является для них желанным. Они возвращаются в эпоху «великодержавности», атрибутом которой является противостояние с Западом, а элементом этого является определенная закрытость и необходимость терпеть ряд проблем.
Поэтому сегодня запас прочности российской власти достаточно высок. А внешнее давление на Россию не является очень серьезным. Он, скорее, является рутинным, нежели наступательным. И пока он приводит к противоположному результату — усиливает легитимность российской власти и ее поддержку населением.
Надо понимать, что Минские договоренности и минский переговорный процесс уже не является путем и инструментом достижения мира, это уже очевидно. Они являются способом ведения «гибридной войны», в которой каждая сторона пытается использовать минский процесс и договоренности, чтобы, как и другими военными средствами, нанести максимальный урон противнику. Россия пытается нанести максимальный урон Украине через минский процесс, а Украина должна пытаться использовать минский процесс для того, чтобы нанести максимальный урон России.
Мы не должны отказываться от этого инструмента, поскольку на него завязаны наши основные надежды и ресурсы — давление наших западных союзников, которое привязано к Минским договоренностям.
Поэтому мы должны и дальше играть в эту игру, так же, как в нее играют россияне, но при этом должны понимать, что результатом, который мы можем иметь в будущем, где-то на горизонте, является максимальное ослабление позиций России, когда баланс сил склонится в нашу пользу. В какой перспективе это произойдет — сегодня сказать трудно. Но, когда речь идет о России и эволюции таких специфических авторитарных образований, развивающихся в состоянии психоза, такая благоприятная для Украины конъюнктура может возникнуть в любой момент — и через год, и через два. Но нужно рассчитывать на большие дистанции.