Российский журналист Аркадий Бабченко опубликовал ответы украинской политзаключенной Надежды Савченко на вопросы читателей. Об этом Бабченко написал в Facebook.
«Люди, безусловно, очень хотят знать про вас. И тогда я предложил и читателям и Марку Фейгину (адвокату Савченко, — ред.) сделать вот что — пусть люди сами спросят Надежду Савченко о том, что им интересно. Я попытаюсь свести вопросы к какому-то единому знаменателю. А Марк обещался попробовать передать их вам», — написал Бабченко.
По его словам, вопросов пришло около 200, при этом гораздо больше читателей прислали слова поддержки.
«Очень много не вопросов, а просто слов поддержки и благодарности. Очень много. Намного больше чем, вопросов. И также много извинений. За действия России», — добавил российский журналист.
Он также опубликовал ответное сообщение Савченко.
«Вопросов действительно очень много, а времени мало. Поэтому попробую на них ответить в блиц-режиме. Надеюсь, почерк разберете, и все верно перепечатаете. Отвечала на двух языках: украинском и русском — когда как душа лежала. Вопросы резкие, и ответы резкие. Такое настроение было. Уж не серчайте, читатели», — отметила военнослужащая.
Приводим вопросы читателей и ответы на них Савченко.
Георгий Джахия, Тбилиси: — Надя, когда вы вернетесь домой, что вы сделаете первым делом, а что — потом?
— Убегу в лес, подальше от людей, потом вернусь и начну работать.
Ольга Головченко, Таганрог: — прежде всего, передайте, что многие в РФ Надежду поддерживают и восхищаются ее мужеством и стойкостью. А вопрос… спросите, как она относится к новой украинской власти? К ситуации с реформами в Украине. Не разочарована ли промежуточными результатами Майдана?
— Нет, не разочарована! На то они и промежуточные.
Марина Лексина, Москва: — Надя, вы сможете простить нас?
— Марина, вас мне не за что прощать.
Юрий Мекензин, Харьков: — Как Надежда сейчас относится к «закону Савченко», по которому раньше срока стали выпускать коррупционеров и бандитов?
— Я поспешила. Нельзя начинать ничего, что потом не сможешь контролировать. А из тюрьмы это сделать нелегко. Вырвусь, разберусь.
Анна Назарко, Киев: — Надежда, Ваше поведение и стойкость вызывают глубокое уважение. Что дает вам силы? Молимся за вас всією родиною. Обіймаю
— Я й сама не знаю. Дух протириччя iз середины, можливо.
Вопрос из Израиля: — Если бы у Надежды был шанс прожить тот день еще раз, она что-нибудь изменила бы?
— Да! Взяла бы гранат побольше!
Евгений Поляков: — Есть ли у вас после всего этого фарса ненависть к российскому государству?
— К государству — да! Даже ДДТ поет — «я люблю свою страну и ненавижу государство».
Олександр Дуб, Киев: — По вашему мнению, что является большей опасностью для Украины и ее граждан: внешняя агрессия России или саботаж украинских чиновников в борьбе с коррупцией?
— Не в лоб, так по лбу. I одне, i друге х*еново!
Андрей Зуенок, Беларусь: — Надежда, с какими мыслями вы начинали каждый новый день, проснувшись? И еще наоборот, с мыслями о ком (о чем) вы засыпали? Вообще, что вас «толкало» изнутри, давая силы? спасибо
— Душа как выжженная земля… Лучше всего ни о чем не думать.
Александр, Днепропетровск: — Что должен, по мнению Надежды, сделать каждый гражданин Украины?
— Змогти зробити те, що змогла я.
Наталья Борислович, Одесса: — Все ли возможное страна и ее лидеры сделали для освобождения Надежды?
— А я звідки знаю? У них i запитуйте.
Андрей Мелехов, Киев: — Надежда, что после возвращения — политика или продолжение военной карьеры?
— Щось третє. Ще не придумала, що саме.
Ирина Логвиненко, Рязань: — Встретились ли в это тяжелейшее для Надежды время люди, о которых она вспомнит потом с теплотой?
— Я не стану вспоминать о людях плохо. Этого уже достаточно.
Зоя Агапова, Москва: — Надя, были у вас за решеткой минуты отчаяния?
— Нет! Просто все осточертело!
Андрей Ткачев, Донецк: — Как к вам относится персонал СИЗО? Есть ли отличие в отношении офицеров и низового персонала?
— Они ко мне относятся так, как им приказали ко мне относиться. Их личные чувства мне не известны.
Ирина Андрейцив, Львов: — Изменилось ли мировоззрение за это время, поменялись ли какие-то жизненные аксиомы?
— Нi. Я була самодостатньою до вязницi, залишаюся i надалi.
Ростислав Жуков, Россия: — Что вы будете говорить о России и русских своим детям?
— Я детей рожать не буду, чтобы не говорить всего того, что я думаю о России и русских!
Дмитрий Гринюк, Киев: — Надя сейчас депутат Верховной Рады и ПАСЕ. Как она видит свою работу в этой роли после возвращения домой?
— Я, наконец-то, вижу работу. Пока я не работала
Ольга Стрелоква, Днепр: — Вы, Надежда, для большинства украинцев стали национальной героиней. Как на уровне эмоций вы на это реагируете: ответственность огромная — нет боязни разочаровать?
— Я в герої не просилася! I нічого не боюся! Була собою i собою буду.
Светлана Бабийчук-Глушенок, Киев: — Когда Надя вернется, она будет шокирована несоответсвием того, за что она боролась, и тем, что увидит. Ведь по сути ничего в украинском политикуме не поменялось. Готова ли она возглавить новую политсилу?
— Я не слiпа i не дурна. I так все бачу. Якщо це треба буде украинцям — то готова.
Алексей Петренко, Киев: — Получаете ли вы поддержку от украинских чиновников? От Юлии Тимошенко?
— Можна сказати, так. По мipi їх сил…
Илья Сковородкин, Санкт-Петербург: — Надежда, вы видите будущее Украины вевроинтеграции, или в самостоятельном (независимом) развитии? Если у Украины свой путь, то каков он, по вашему мнению?
— Я над этим думаю… Еще не придумала…
Константин Низовец, Ирландия: — Какие настроения (в том числе и политические) у контингента СИЗО и вообще у заключенного сообщества России? Что люди думают о ситуации с ее сфальсифицированным делом? О ситуации с политикой Путина?
— У арестантов другие заботы. Они об этом вообще не думают.
Галина: — Вы женщина на войне. Ваше отношение к мужчинам, уклоняющимся от нее.
— Негативное.
Артем Гордыня, Киев: — Предлагали ли вам российские следственные органы варианты сотрудничества взамен на поблажки или вообще свободу?
— Да.
Дмитрий Попов, Киев: — Надежда, согласились бы вы войти в избирательный список Тимошенко, если бы знали, что в то время, как вы воевали на фронте, ее дочка праздновала новую свадьбу в роскоши на Олимпийском в Киеве?
— Меньше всего меня интересует личная жизнь Тимошенко. Есть вопросы и поважнее.
Елена Клушина: — Надюша, хотелось бы знать, что наполняет вашу жизнь сейчас? Меняетесь ли вы? О чем вы думаете и что читаете? Хочу понять, как можно пережить незаконное заключение?
— Вакуум! Не нужно понимать, можно ли это пережить, пока не случится. А случится — сами поймете.
Юрий Михайлов, Калифорния: — Ваше отношение к так называемому «особому статусу» Донбасса?
— Багато хочуть — мало получать!
Роман Скибневский, Москва: — Надя, поскольку отбор вопросов для вас предложен в Фейсбуке, ваши ответы тоже сможет прочитать множество людей, искренне поддерживающих вас. Поэтому вопрос такой, не хотите ли вы воспользоваться шансом сказать что-либо сами всем тем, кому не безразлична ваша судьба?
— От души благодарю!
(Без подписи) Уважаемая Надежда, что стало самым тяжелым для вас за время пребывания в заключении?
— Убитых два года жизни…
(Без подписи) Мне интересно знать, как Надюша сегодня видит Россию. Ведь пока она росла — это была просто соседняя страна, не вызывающая особых эмоций, потом — война и ненависть, понятное дело. Сегодня — Россия тюремщик и в то же время среда, в которую Надя погружена вот уже два года.
— Я Россию раньше никогда не видела и сейчас через решетку не вижу, и видеть не хочу!
Как нам, россиянам, поддержать Надежду? Что бы она хотела от тех кто живет здесь, но на ее стороне? Кто не поддерживает эту власть?
— Перестаньте бояться! Этим вы поможете не только мне, сколько себе.
Два вопроса были настолько частыми, что их можно объединить как коллективные. Вот они: Сможете ли вы простить когда-нибудь нас (от россиян)
— Я на вас зла не держу.
Собираетесь ли вы баллотироваться в президенты (от украинцев)
— Українцi, а вам я президентом потрiбна? Якщо скажете, що треба, то буду! Менi байдуже, як виконувати свій обов’язок перед українцями: чи то на полi бою, чи президентом.