Александр Кушнарь, журналист
Предложение «большой украинской сделки» между Россией и Трампом, которое было подготовлено Андреем Артеменко — фигурой, ранее малоизвестной для международной аудитории — стала главной украинской новостью этой недели. Как и прочие иностранные телодвижения в пользу Москвы, это событие необходимо оценивать в контексте ее гибридной войны, которую она ведет против страны Евромайдана и западной цивилизации в целом. В противном случае — то есть при буквальной трактовке ситуации — мы неизбежно уйдем от глубинного стратегического замысла агрессора и сосредоточимся на поверхностных фактах, к которым относятся амбиции мелкого политика с сомнительной репутацией, страдающего наивной мечтой о том, чтобы стать «украинским Трампом».
Разбираясь в скрытом замысле очередной — теперь уже провалившейся — спецоперации с участием Кремля против Киева, восстановим основные подробности того, что можно было бы назвать новой попыткой привести мир на порог новых «Ялтинских соглашений».
Итак, за неделю до своей отставки с поста советника по национальной безопасности Майкл Флинн получил черновик «договора» о снятии санкций с России. Документ, предназначенный для нового американского президента, был подготовлен вышеупомянутым украинским народным депутатом от «Радикальной партии» Олега Ляшко и передан главе Белого дома при посредстве двух соратников президента США — его личного юриста президента Майкла Коэна и бизнес-партнера Феликса Сатера, который еще до президентской кампании помогал шефу в налаживании коммерческих связей в России. Как следовало из материала газеты NYT, ближайшие помощники Путина одобрительно отнеслись к подготовленному документу, хотя сам Артеменко заверяет, что не имеет отношения к передаче своего детища Москве, и поясняет, что это сделали его американские партнеры. После скандального увольнения Флинна за подозрительные связи с РФ украинский законодатель и оба его американских сподвижника выражали надежду, что конверт с проектом «большой сделки» будет распечатан уже новым советником по нацбезопасности.
Предложение нардепа сводится к следующим пунктам: в Украине проводятся референдумы о передаче Крыма в аренду России на 50 или 100 лет и об особом статусе Донбасса; оккупированные районы Луганской и Донецкой областей, а также граница на Востоке страны возвращаются под контроль Киева; Украина обязуется стать нейтральным государством без права вступления в международные военные союзы, в том числе НАТО и ЕС; Россия освобождается от санкций и получает возможность восстановить отношения со странами Запада; Минские соглашения аннулируются и заменяются трехсторонним форматом с участием США, РФ и Украины.
Белый дом оставил без внимания план Артеменко. В Кремле официальная реакция заключалась в том, что «у самого себя арендовать ничего невозможно». На родине нардеп встретил порицание со стороны широких слоев сограждан — от высокопоставленных политиков до рядовых комментаторов — и стал фигурантом возбужденного Прокуратурой уголовного дела по статье о госизмене.
Неподготовленному наблюдателю из прочтения расследования в NYT могло бы показаться, что главным и чуть ли не единственным автором является его непосредственный составитель, которого, как выяснило американское издание, на родине считают «коррумпированным, не заслуживающем доверия и просто ничтожным человеком». В действительности столь крупная игра едва ли обошлась без участия со стороны более влиятельных персон, нежели авантюрист из оппозиционной к Порошенко партии. Истинный заказчик истории раскрывается через понимание того, кто является ее конечным бенефициаром. В связи с этим надо четко представлять, к чему привела бы реализация плана Артеменко, окажись американская политическая система столь уязвимой к иностранному вмешательству, как на это надеялись российские спецслужбы, организовавшие в минувшем году масштабную интервенцию в избирательный процесс заклятых «партнеров».
Главное следствие ситуации, при которой новая американская администрация согласилась бы принять план Артеменко — это сигнал о том, что Соединенные Штаты готовы вести переговоры с Москвой (крупнейшим международным агрессором современности) в обход международного права, одним из конкретных оформлений которого являются в том числе и Минские договоренности. При всей их противоречивости — когда участник конфликта совмещает в себе роль переговорщика — они являются инструментом восстановления правового статус-кво, а увязка с санкционным режимом превращает их в средство эффективного разрушения экономики страны-нарушителя.
Не секрет, что Москва в своем отношении к геополитической изоляции прошла типичный путь «умирающего», описанный в свое время психиатром Элизабет Кюблер Росс — от первой стадии «отрицания», на которой отрицался всякий вред от санкций, до «реактивной депрессии» с чувством вины и жалостью, когда начались практически откровенные мольбы о снятии санкционной удавки. Иными словами, прежде, чем перейти в финальному аккорду, в рамках которого «больной человек Европы» примет факт собственной цивилизационной смерти, Кремль еще долгое время — по меньшей мере до конца правления нынешнего президента РФ в 2024 году — продолжит судорожно посылать «Большой семерке» противоречивые сигналы обвинений, отчаяния и желания примириться. Последнее является искренней попыткой агогизирующего государства вернуться к докрымскому состоянию. Тем не менее, единственный способ сделать это, не обрушив нынешний путинский режим — разрушить архитектуру послевоенной безопасности. Для Кремля неприемлема альтернатива, которая предполагает выполнение международно-правовых предписаний, ведь это неизбежно приведет к дискредитации Путина перед собственным окружением как неуязвимой фигуры, взявшей на себя смелость быть выше международного закона. Именно поэтому Москва нацелена на компрометацию современного правопорядка, основанного на «праве каждого» — в отличие от «права сильного», эпоху которого путинская администрация пытается активно реанимировать со времен войны против Грузии.
В этом смысле сделка кремлевской хунты с американским лидером — в соответствии с подлым планом Артеменко — стала бы первым шагом к ликвидации системы мировой безопасности, выросшей из Всеобщей декларации прав человека 1948 года, и потворствовала бы решению указанной выше стратегической задачи по эксгумации той международной конфигурации, которая царила в преддверии каждой из мировых войн прошлого столетия.
Пойдя на сговор с военными преступниками по украинскому кейсу, Трамп распахнул бы второе после крымской истории окно в ящике Пандоры, ведь это означало бы вступление международного сообщества в эру, когда такие вопиющие зверства, как вероломный налет на Грузию, убийство тысяч людей в Украине и сброс бункерных бомб на госпитали в Сирии, оценивались бы по лекалам начала прошлого века — то есть в качестве естественного прагматизма, направленного на удовлетворение интересов сверх-узких элит во главе монархий, султанатов и авантюрных олигархий. Невозможно представить, чтобы Международный трибунал, подобный тому, что расследовал военные преступления в бывшей Югославии, был бы организован по делу об агрессии Сталина против Финляндии в 1939 году, хотя уже тогда мировые лидеры практиковали методы международной изоляции и исключили СССР из Лиги наций. Однако, если бы не последовавшая затем изнуряющая война против Третьего рейха и обретение Западом ядерной бомбы, можно не сомневаться, что Советский союз продолжил бы вести кровопролитные войны против стран-антагонистов, перекраивая географическую карту по своему усмотрению и руководствуясь правилом «больших чисел», когда суточная смерть тысяч солдат в артиллерийской перестрелке — норма, а не катастрофа, в то время как высокопоставленные генералы и чиновники в своих богатых загородных домах продолжали бы устраивать вечеринки с черной икрой по бросовым ценам. Именно такая геополитическая диспозиция видится нынешним потомкам НКДВ в качестве желанной — и именно против того, чтобы позволить извлечь ее из исторической могилы, выступает сонм либеральной демократии. В этом причина, по которой ученые и политики ужасаются при виде Трампа, готового идти на компромиссы с лицами, чьи представления о мироустройстве базируются на возможности уничтожать миллионы жизней ради выживания нескольких сотен избранных.
Вот почему любые переговоры, совершаемые в объезд Минских соглашений, стали бы первой фигуркой домино, падающей на современный мировой уклад: там, где удается проигнорировать один договор, оказывается реальным порушить и всю международную договорную систему, а оттуда недалеко и до призрака военного коммунизма, безнаказанно парящего над Европой под завывание ветра «войны всех против всех».
Между тем, ключевой пункт плана Артеменко — это как раз отказ от Минска-2 и последующий переход к системе мафиозного междусобойчика, совершаемого «великими державами» в отношении судеб целых народов — пока что украинцев, но там и до остальных европейцев недалеко, учитывая, что на этапе президентской гонки трамписты сомневались в необходимости НАТО как союза с европейцами. Своей подписью под текстом украинского нардепа американский президент признал бы, что отныне вопросы о геноциде, принадлежности территорий, гражданстве, муках вынужденных переселенцев, а также прав лиц, которые похищаются, подвергаются насилию, пыткам и ограблениям в массовом порядке со стороны государств-агрессоров, как это произошло в Крыму, на Донбассе и в Сирии — все они теперь решаются крепкими рукопожатиями в «ситуационных комнатах», а не органами международного правосудия, которые руководствуются нормами Римского статута.
С этого ракурса все прочие пункты проекта «аренды» украинского полуострова имеют третьестепенное значение, ибо какая разница, кому завтра будет принадлежать тот или иной клочок земли, если уже сегодня — после подписания договора имени Артеменко-Флинна — автократы по всему миру получат возможность беспрепятственно осуществлять земельные аннексии, которые можно будет использовать в целях шантажа и укрепления единоличной диктатуры в условиях, когда пали всякие гарантии государственных суверенитетов?
Таким образом, не нужно долго гадать, кто из действующих международных сил заинтересован в блюде, услужливо приготовленном Андреем Артеменко. Для российских спецслужб, проделавших огромный путь от унизительного поражения в холодной войне до приведения в Овальный кабинет агентов влияния, план украинского нардепа — лишь один из множества фрагментов пазла, изображающего мир без правил с центром в «третьем Риме». Не столь важно, в какой степени Москва принимала участие в подготовке антиукраинской «миссии», где засветились трамповские адвокат и делец. Ясно и то, что она имеет прямое или опосредованное отношение к «процессу», подтверждением чему стало внезапное заявление беглого экс-президента Януковича, который призвал провести референдум о статусе Донбасса. Достаточно знать, что Путин дал согласие на реализацию спецоперации, а значит — намеревался извлечь из нее выгоду.
Небезынтересный вопрос — какую?
С одной стороны, анонимный источник прокремлевского издания «Газета.Ру», коего она зовет «близким к процессу верстки плана», заявил, что данный документ — «один из многих и призван прозондировать реакцию политических кругов и общественного мнения». Интересно, чьего? И о какой стране вообще здесь идет речь? На первый взгляд, рассказчик имеет в виду Украину:
«Разумеется, о плане знали в Радикальной партии, знали и отдельные депутаты Оппозиционного блока. В кругах, скажем так, спонсоров этих политических сил тоже об этой операции все были осведомлены, — пояснил источник «Газеты.Ru». — Этот план один из многих и призван прозондировать реакцию политических кругов и общественного мнения. Он, разумеется, нереалистичен. Никто не будет отдавать границу до твердого политического определения судьбы территорий ЛДНР, а референдум по Крыму — очевидно неприемлем. Если украинцы должны решать на референдуме вопрос о передаче Крыма России в аренду, то при негативном исходе голосования Российская Федерация Крым, что ли, вернет?»
Однако, учитывая, что статья «Газеты» вышла буквально в тот же день, когда NYT опубликовала свой разоблачительный материал, понятно, что сей таинственный собеседник сидит на прямой красной линии связи с Кремлем — вне зависимости от того, гражданином какого государства он является (неизвестно даже, существует ли вообще этот человек). Это означает, что все сказанное им в том интервью — позиция Москвы, которая обращена для «зондирования» отнюдь не украинского общества, реакция которого даже для Путина является совершенно очевидной: любые сделки с украинскими территориями будут восприняты как предательство «Небесной сотни». В действительности целевыми «читателями» подлого документа должны были стать совершенно иные лица, к которым, помимо представителей Белого дома, относится неопределенный круг западных политиков. Именно среди них Кремль продолжает выявлять отступников, готовых дрейфовать к берегам националистического правопопулизма. Попутно российская разведка выясняет общие шансы Москвы на скорейшее приближение эры «многополярности».
С другой стороны, одобрение Кремлем плана Артеменко — это еще и скрытое желание выкарабкаться из крымско-донбасской трясины, которая не только иссушает небогатые экономические ресурсы РФ, но и начинает угрожать путинской команде, страдающей от невыполненных — и не выполнимых — обещаний перед теми, кто является непосредственной опорой режима. Вспоминая отдельную инсайдерскую информацию о Путине, согласно которой тот хочет уйти на пенсию за счет Трампа, гарантирующего ему выход из Кремля в вертикальном состоянии, нельзя не предположить, что нынешний президент США — это не столько «равный», у которого ищут признания, сколько зеленый коридор, по которому путинские приспешники намерены пройти с белыми флагами, «сохраненными лицами» и капиталами. Неудивительно поэтому, что они так боролись за свой «паспорт в рай» на нынешних президентских выборах в Америке. Такое предположение обретает почву на фоне того, что в официальной Москве наотрез отказались признавать осведомленность о плане Артеменко: похоже, там не ожидали, что пункты этого проекта, как и вся конструкция с «пророссийскими» Трампом и Флинном, окажутся не просто публичными, но публично порицаемыми. Иными словами, десанкционная операция, по всей видимости, планировалась Кремлем как тайная и не была рассчитана на широкие слои отечественной и зарубежной публики, поэтому изложенные в ней планы — реальная цель Москвы, а она, как выясняется, кардинально расходится с официально декларируемыми бравадами. Недаром российские власти поспешили опровергнуть сказанное в статье американского издания, ведь если все написанное правда, то это означает, что путинская администрация находится в глубоком кризисе и осознает необходимость скорейшей новой перестройки как выход из исторического тупика.
то согласуется с представлением о том, что Андрей Пионтковский называет «гибридной капитуляцией», предполагающей, что российское руководство пытается выйти из-за стола с хорошей миной при плохой игре — кровавой и проигранной вдрызг.
Тем не менее, сам по себе документ Артеменко о «всеукраинском референдуме» следует воспринимать именно как предательство Украины и международного права, совершенно не заканчивающееся на том, чтобы разорвать в клочки Минские соглашения сторонами, которые даже не имеют на это право: надо помнить, что они заключались без прямого присутствия США — с участием Германии и Франции. Дело в том, что есть прямая опасность враждебного для Украины соглашения — запрет для нее вступать в оборонные союзы, что само по себе является абсурдным. Киеву здесь не только предлагается поверить обещаниям России о ненападении — при всем ее опыте нарушения международных договоров, — но еще и запрещается заручаться единственно возможной гарантией против чекисткой «честности» Москвы, отказавшись от силовой поддержки извне.
Особенно же по-ренегатски звучит предложение о том, чтобы отдать Крым в пользование России в обмен на регулярные взносы. Может ли собственник сдавать в аренду грабителю собственность, похищенную этим же злоумышленником? Особенно если грабитель в любой момент может не только отказаться платить, но и отхватить новый кусок территории. Неужто и по этому поводу будет предложено провести общеукраинский референдум?
Достигает ли своих целей московский заказчик проекта по выводу Украины из международного поля? Пока что, к счастью, можно констатировать, что рушится не только конкретный план Артеменко-Путина, но и вся многоступенчатая подрывная система, призванная обеспечить регресс либерально-демократического Запада к государству-левиафану Томаса Гоббса.
Речь идет не только о риторике новой команды Трампа, подержавшей курс Барака Обамы в приверженности санкционной политике, НАТО, европейскому единству и союзу с Киевом. Есть и конкретные свидетельства фиаско. Чего стоит символическая в некотором роде замена «прокремлевского агента» Флинна на ярого критика Кремля Рэймонда Макмастера? Едва ли этот генерал с научной степени доктора философии испытает энтузиазм, изучив план от Артеменко и его кураторов, о которых он сам еще в прошлом году говорил как о силах, которые организовали наступление на современный «экономический и политический порядок в Европе» для «замены этого порядка чем-то таким, что более благосклонно относится к российским интересам».
На сей счет сработали рефлексы и у истеблишмента Украины: автора, рискнувшего действовать против интересов государства, исключили из партии, осудили на уровне МИД и завели уголовное дело. Если вспомнить, что Савченко, действующая по тому же принципу независимого государственного актора, испытала на себе то же воздействие, хоть и без уголовщины, то можно сделать вывод о том, что в Украине борются на корню с трампизмом, оборотной стороной которого является правовой нигилизм.
Похоже, что Артеменко, как и его кремлевские соратники, сильно поспешил, сделав ставку на Трампа в своей наивной надежде на «прекрасный новый мир», пропитанный русской водкой, русскими хакерами и русскими же матами в перехваченных телефонных переговорах.
«Пришло время новых лидеров, новых подходов к управлению страной, новых принципов и новых участников переговоров в международной политике», — написал в Facebook 27 января, повторив вслед за националистами по всей Европе, что «наше время пришло!» Однако менее чем за месяц после инаугурации Трампа карета, на которой тот въехал на шее с Путиным, превратилась в тыкву.
То, что еще вчера казалось величественным средством передвижения, внезапно стало обузой, которую придется влачить по липкой весенней грязи.
