8 сентября 1983 года идут советско-американские переговоры по разоружению и созданию безъядерной зоны в Центральной Европе. Возле стола не сидят, а стоят глава министр иностранных дел СССР Андрей Громыко и американский госсекретарь Джордж Шульц. Обменявшись ударами кулаков по столу, глава советского МИДа, и его визави на грани срыва. Такое впечатление, что они сейчас вцепятся друг другу в глотки. Сопровождающие их делегации замерли. Это, пожалуй первый случай в мировой дипломатии, когда переговоры двух высокопоставленных чиновников крупнейших государств планеты едва не перешли в драку, пишет Александр Пасховер для НВ.
«Драке» предшествовала трагедия, случившаяся за неделю до этой нетоварищеской встречи.
В ночь с 31 августа на 1 сентября 1983 года в небе над Камчаткой советский истребитель СУ-15 расстрелял южнокорейский пассажирский лайнер Боинг-747, который следовал рейсом Нью-Йорк – Сеул. Самолет рухнул в Охотское море. Погибло 269 человек. По версии Вашингтона лайнер сбился с маршрута, и уклонившись на 500 км залетел на территорию Советского Союза. По версии Москвы – пилот южнокорейских авиалиний преднамеренно нарушил государственную границу, так как в интересах США вел разведывательные работы.
Упомянутый мною Шульц на встрече говорит Громыко, что у него есть поручение от президента США сделать заявление по поводу сбитого лайнера.
-У меня есть свои предложения по повестке дня, — парирует Громыко. Мало ли что вам приказал сделать ваш президент. А я хочу обсуждать вопросы, от которых действительно зависят судьбы планеты: ситуация в мире, отношения между СССР и США.
Шульц настаивает, что начать переговоры по американо-советским отношениям нужно с заявлений по сбитому в небе СССР Боингу 747. А уже затем переходить ко всем другим вопросам.
– Ну, если так, тогда вообще разговора не будет, — взрывается вечно спокойный Громыко. – Я доложу, когда приеду в Москву, что американцы наотрез отказываются вести с нами дело, не хотят говорить о действительно животрепещущих, важнейших проблемах в мире (сбитый пассажирский лайнер «в животрепещущую и важнейшую» у Кремля не входил).
Громыко стукнул кулаком по столу и вскочил с места. Шульц тоже грохнул кулаком по тому же столу и тоже встал. Они стояли и молча смотрели друг на друга. У членов делегаций было ощущение, что сейчас начнется драка.
Дипломаты все же успокоились и кое-как завершили переговоры. Но обойти тему сбитого лайнера в международных отношениях было невозможно. За дело уже взялась советская пресса, та самая, которую булгаковский профессор Преображенский рекомендовал не читать перед обедом, а мне, увы, пришлось, и тогда, и сейчас — в Национальной парламентской библиотеке, в газетном архиве.
Итак, 1 сентября 1983 года в небе СССР сбит иностранный пассажирский лайнер.
2 сентября советская пресса опубликовала заявление ТАСС. Последний абзац гласил: «В руководящих кругах Советского Союза выражают сожаление в связи с человеческими жертвами и вместе с тем решительно осуждают тех, кто сознательно либо в результате преступного пренебрежения допустил гибель людей».
То есть сожалеют не о том, что сбили Боинг, не о том, что произошла преступная ошибка, а что кто-то подстроил им эту ситуацию. Количество жертв в советской прессе не упоминалось. Сколько именно погибло пассажиров и членов экипажа, наши люди узнали через запрещенные западные радиостанции. Как мне рассказывал о своих впечатлениях того времени тележурналист Юрий Макаров: «В стране не было массового ужаса по поводу того, что погибло 269 человек». Люди — это вообще третьестепенная деталь в политике Кремля.
5 сентября газета Известия (то есть еще до встречи Громыко с Шульцем)
В расширенном заявлении ТАСС:
«Извергая потоки грубой брани, представители администрации США хотят уйти от ответа на ясные вопросы: почему самолет оказался в воздушном пространстве СССР, отклонившись на 500 км от установленной международной трассы».
«Американские официальные лица тщатся доказать, что все это «случайные совпадения» и что «самолет сбился с курса», «потерял связь».
Известия, 5 сентября 1983‑го, статья «Провокаторы заметают следы»
«В своих выступлениях, пронизанных исступленной злобой к советской стране, к социализму, глава Белого дома пытается убедить общественное мнение в том, будто СССР повинен в человеческих жертвах».
(Нет, нет. Виновата киотская хунта и сеульские «бендеровцы»).
Картину мира довершает абзац в статье газеты Красная звезда: «Клеветническая речь главы Белого дома».
«Рейган голословно говорил о том, что Советский Союз – государство, где нарушаются права человека (!). И это заявил президент страны, где миллионы людей выброшены на улицу, не имеют работы и крыши над головой, где власти разгоняют профсоюзы, а их активистов бросают за решетку».
Не могу не сделать здесь лирическое отступление. Из книги «Воспоминания» Надежды Мандельштам, жены великого поэта Осипа Мандельштама, расстрелянного в 1938 году за единственный антисталинский стих «Горец».
Надежда Мандельштам цитирует добродушного конвоира Оську, который этапировал ее и мужа в 1934 году в ссылку в Чандыр: «У нас за песни не расстреливают. Вот в буржуазных странах уцелеть невозможно. Там за милую душу могут отправить на тот свет, если сочинишь какой неподходящий стишок».
Здесь же Надежда продолжает: «Соседка, носившая мне молоко перед войной в Калинине, раз вздохнула: «Нам хоть подкинут там селедки, или сахару, или керосинчику, а как в капиталистических странах? Там, верно, хоть пропадай».
Ладно, возвращаемся к нашим баранам. То есть к газете Красная звезда за 7 сентября 1983 года.
«…бросить тень на Советский Союз и его народ, что пытается в эти дни с особой яростью делать вашингтонская администрация, не удастся. Ее замыслы разбиваются о неопровержимые факты».
Конечно, «неопровержимые». Кто же посмеет их в СССР опровергнуть?
К 1983-му году практически все правозащитное движение полным составом — кто в тюрьме, кто в психиатрической лечебнице, кто в ссылке, кто выслан из страны. На свободе – единицы. Да и за ними пристальный надзор. У власти бывший шеф КГБ, Юрий Андропов. Тот самый, кто еще в июле 1967-го создал 5-е управление КГБ СССР, в чью компетенцию входило: розыск авторов анонимных антисоветских листовок, предотвращение антиобщественных проявлений и т.д. Андропов, кстати, первый, и, увы, не последний пример, когда высший государственный пост в Кремле занимает чекист. (Да и сбитый пассажирский лайнер — тоже не последний).
Опровергнут «неопровержимые факты» ровно через 10 лет, в 1993-м. Спасибо Борису Ельцину, президенту РФ. Ну а пока на дворе 1983-й и злобные янки: «без каких-либо оснований и доказательств пытался переложить ответственность…».
Очередная статья в Красной звезде: «Заявление советского правительства». В ней сообщаются подробности воздушного боя. Подробности, как не очень скоро выяснится, «опровержимые».
«Истребителем были сделаны предупредительные выстрелы трассирующими снарядами по курсу движения самолета-нарушителя. Такая мера также предусмотрена международными правилами»
Американцы опровергли это утверждение, говоря, что никаких трассирующих выстрелов не было.
Следующий абзац из той же статьи:
«Советские летчики, пресекая действия самолета-нарушителя, не могли знать, что это гражданский самолет. Он шел без аэронавигационных огней. Утверждения президента США, будто советским летчикам было известно, что это гражданский самолет, абсолютно не соответствуют действительности».
Из интервью с начальником штаба войск ПВО генерал-полковником С. Романовым:
— А советский летчик видел, что это пассажирский самолет?
— Нет, он этого видеть ночью не мог. Самолет летел без зажженных огней….
Ровно через 20 лет после тех событий 29 августа 2003 года газета Комсомольская правда, взяла интервью у Геннадия Осиповича, того самого летчика, который пилотировал тем самым истребителем СУ-15 и двумя выстрелами (один мимо, другой точный) сбил южно-корейский борт. Попробуйте сопоставить его слова со словами Романова:
«… мы корректировали запись нашего с землей радиообмена, — вспоминает Геннадий Николаевич. — Сделали так, будто я доложил: «Мигалка» не горит». Чтобы убедить мир, будто мы не знали, что самолет гражданский. Хотя я честно докладывал, что «мигалка» горит. Чтобы на земле поняли, что это гражданский».
Так или иначе, флоты США и СССР почти сразу же бросились вылавливать в море обломки лайнера. Стояла сверхзадача — найти черный ящик, который мог пролить свет на произошедшее.
Ящик нашли. Нашли советские водолазы. Находка была засекречена на 9 лет. В 1992 году, после распада СССР, Борис Ельцин накануне визита в Южную Корею передал Ассоциации родственников жертв катастрофы самолета Боинг-747 документы, связанные с катастрофой. Всего было передано 12 документов на русском языке, в том числе расшифровка радиообмена экипажа с другими самолетами, со службой управления воздушным движением, текст магнитной записи бортового речевого регистратора, справка об анализе информации аварийного самописца.
Через год записи попали в распоряжение Международной организации гражданской авиации (ИКАО). После изучения содержимого записей диктофона, подтвердилась первичная версия — вторжение в советское воздушное пространство было случайным.
Из интервью Осиповича Комсомолке (29 августа 2003 года)
— У вас после этой истории остались хоть какие-то вопросы? – спрашивает корреспондент Комсомолки
— Вопросов у меня нет. – отвечает Осипович. — Кроме одного. К начальству. Шкурного. Многие получили у нас за сбитый мной самолет двойные оклады. Все, кроме меня. Есть справедливость? А про орден даже говорить не хочу! Вручили через год! «За успехи в боевой и политической подготовке».
Трагедия в небе над Сахалином стала ключевой точкой, после которой вскипела каша, заваренная лидерами двух сверхдержав — СССР и США.
В ноябре 1983‑го американцы провели в Западной Европе крупные военные учения под кодовым названием Able Аrcher (“опытный стрелок”). Войска НАТО отрабатывали приемы на случай ядерной войны. И это было логично: после сбитого Боинга ее вероятность необычайно возросла.
В тот же день советские вооруженные силы в Чехословакии и ГДР были приведены в боевую готовность. Ракетные войска стратегического назначения в Прибалтике расчехлили боеголовки.
К счастью для мира, через три месяца Андропов умер. Еще через год умер его преемник – Константин Черненко. Еще через шесть лет заболел и умер СССР.
