Один из самых молодых бойцов украинской армии Евгений Гончаренко раньше времени покинул винницкий госпиталь, в который попал с контузией после боёв на Саур-Могиле, и вернулся в зону АТО. 17-летний боец присоединился к своему подразделению «Крым» и согласился пообщаться о той операции. Об этом сообщил rus.newsru.ua
Евгений — доброволец. В армию его не взяли, так как нет 18. В итоге, обманным путём, он попал в одно из добровольческих подразделений. Детали не называет.
— Женя, почему ты покинул госпиталь? Сколько ты вообще там был и сколько нужно было?
Был я там четыре дня. Вообще же врачи говорили про месяц на госпитализации и месяц дома на восстановлении. Почему вернулся? Потому что чувствую себя отлично. Написал рапорт на имя начальника госпиталя на выписку и уехал к своим на фронт».
— Понятно. Кстати, о фронте. Перемирие…
Все расстроены этим. Нам команды стрелять не дают. Но у сепаратистов перемирия нет. Они как стреляли, так и продолжают. И ВСУ несут потери.
— Тогда чем сейчас занимается подразделение, если армия не участвует в вооруженных столкновениях?
Мы готовы, ждём приказа выдвигаться. Пока же тренируемся на базе и доукомплектовываемся. Как людьми, так и снаряжением. Вчера вот, например, получили очень классные берцы.
— Министерство обороны или волонтёры?
На всё подразделение мы получили от МО один пистолет ТТ и три ПМ. И то, ТТ потом забрали. Автомат у меня, например, трофейный. Впрочем, как и всего подразделения. В чем они нас не обделяют, так это в боеприпасах, которых тут полно.
— А форма? Обувь?
Ничего такого от МО нам не приходило. Поначалу мы всё покупали за свои деньги. Но одежда и обувь — расходный материал. Деньги же заканчиваться имеют свойство. На данный момент, всё, что на нас одето, и во что мы обуты — исключительно от волонтёров.
— Берцы, смотрю, и в правду классные…
Да, привезли 10 пар. Очень удобные, спасибо огромное людям, которые перечисляли на них деньги! Как нам объяснили, это подарок за Саур-Могилу, когда мы 6 дней её удерживали. А за две недели до этого наше подразделение принимало активное участие и в штурме этого кургана.
— Ты тоже штурмовал?
Лично я не участвовал в штурме, меня командир не пустил. Сказал, чтоб я остался на базе и дела с документами порешал, а они, мол, на какое-то там несерьёзное задание едут.
— Ты так это рассказываешь, будто бы расстроился сильно?
Конечно! Меня бы и на оборону не взяли. Просто нужны были сапёры, но в подразделении таковых не было. А у меня есть соответствующая подготовка. Вот я и уговорил. Пол дня ныл, чтоб взяли.
— Сапёр? В 17 лет? Когда ты успел?
До этого я занимался историко-поисковой деятельностью. Там часто приходилось сталкиваться с взрывчаткой, с подрывами и разминированиями. Это всё проводили сапёры МЧС, а я у них очень быстро всему научился. Плюс ещё в зоне АТО прошел краткий курс подготовки.
— Твоя мама сейчас прочитает это всё и получишь ты ремнём по одному месту.
Мама думает, что я работаю волонтёром в Днепропетровске, в госпитале, ухаживаю за ранеными.
— Всё понятно. На Саур-Могиле страшно было?
Первый день да, когда нас беспрерывно бомбили. Потом привык. Где-то даже было весело. А когда новенькие пришли, сменить нас, учил даже как прятаться.
— Вас только бомбили или штурм живой силой тоже был?
Был. Один раз. В несколько заходов. Мы были на самом верху, возле стеллы. Внизу, на входе, возле музейных танков, был наш секрет. С посадки в поле выехали три танка, это только те, которые я видел, может их было и больше. Нас обстреливали миномёты, а танки стреляли по стелле и каменной стене, за которой мы прятались. Минут через 20 мы услышали внизу автоматные очереди. Это наш секрет принял бой. Но мы в течении часов двух, наверное, не могли даже высунуть головы, чтоб посмотреть что там происходит.
— А когда смогли?
Видимо, снаряды кончились. Обстрел стал намного менее интенсивным. Только тогда мы смогли поднять головы и увидеть, что происходит внизу. Там было куча народу и было сразу сложно разобрать, кто враг, а кто свой. Наш пулемётчик заметил группу людей в поле и открыл по ним огонь. Я взял бинокль, который тут остался от предыдущей группы, и увидел, что человек 20 в желтых повязках с разных сторон штурмуют здания. Я сразу крикнул пулеметчику, чтоб он прекратил огонь.
— Желтыми повязками себя же идентифицируют бойцы украинской армии…
В том-то и дело. Я подумал, что это наши. Мы связались с низом по рации. Командир секрета сказал, что это сепары, что наши все в здании. Ну тут мы себя уже не ограничивали. Открыли огонь по ним.
— Какое расстояние было от вас до сепаратистов?
От 300 до 700 метров. Сложно было попасть, хотя нашему командиру Исе это удалось с АК-74. Тремя короткими очередями ему удалось попасть в сепара. Я потом уже трофейным дальномером, который мы нашли на месте боя, измерял — 715 метров.
— А с «низом» что там было?
Они вели бой на тот момент уже три часа. Артиллерия не могла помочь, так как бой был ближним. Им вызвали резервную группу подкрепления. 3 километра с Петровского она ехала полтора часа. Тем временем с секретом пропала связь. Я вызвался добровольцем, чтоб спуститься к ним и восстановить связь. Со мной Иса отправил ещё двоих. Спустились под обстрелом туда. Командир секрета оказался контужен и был не в состоянии отдавать приказы. Совсем целых не было, если говорить не только про ранения. Ещё несколько лёгких «300-та» и двое контуженных. На тот момент уже подъехала резервная группа и раненых отправили на броне в госпиталь.
— А кто был цел, что делали?
Поступил приказ всем, кто может вести бой подняться на верх. Из всего секрета таковых оказалось двое. Это те, кто был контужен. Они могли уехать, но
— Потери были?
У нас нет. У сепаров — больше трети группы. Хотя сложно судить. Лично я видел шесть трупов. Остальных они могли утянуть. Этих шести на утро уже тоже не было.
— Ты говорил про трофейный дальномер…
Да. Нашел такой у убитого, видимо, корректировщика. Там ещё и рация была и специальный прибор для наводки.
— Что за дальномер?
Лазерный прибор разведчика-1, с российскими инвентарными номерами. На 20 км. Ещё нашел РПГ-26. Три штуки. Рядом с трупом. Видимо, бросили, когда убегали. Тоже российские. 1996 год выпуска, Украина такие не выпускает.
— На этом бой закончился?
Пока мы на гору поднимались, они издалека по нам стреляли. Слышно было как свистели пули. Некоторые рядом ложились, около ног. Спустя примерно два часа, как только стемнело, они снова пошли на штурм.
— Много их было?
Там я уже плохо помню подробности, так как был контужен. Знаю только, что они поднялись на 2/3, а мы в итоге вызвали огонь артиллерии на себя.
— Ого…
Трижды.
— Помогло?
Ага. После этого они больше не решились штурмовать курган. Видимо, не ожидали такого сопротивления и таких потерь личного состава. У нашего же подразделения потерь вообще не было, хотя нас было намного меньше. Следующие двое суток уже россияне крыли гору артиллерией и миномётами, но без успеха.
— Как узнал, что россияне?
Грады, к примеру, просто видно было откуда летели. С территории РФ. А на самой Саур-Могиле нашли неразорвавшийся снаряд. Очень большой. По словам полковника, это был 203 мм снаряд. У нас таких пушек на вооружении нет, а у соседей есть. Например, 2С7 «Пион». Дальность стрельбы — около 40 км. А до границы от горы немногим более 10.
— Хорошо. Как вы вышли с горы?
Пришла смена вечером. Мы им всё показали, помогли с окопами. С трудом все уместились ночью там, так как окопов не хватало. А если нет окопа, то шансы стать 200-м резко возрастают. Нас днём, на следующее утро, отправили в Петровское.
— На отдых?
По идее, мы должны были через два дня снова вернуться. На смену. Мы нашли себе место, пару человек успели в душ сходить, только чайник поставили… Прибегает полковник: «Срочно, на гору! Там штурм!». Ну, мы одеваться. Тут разведка докладывает, что единственную дорогу перекрыли танки. В такой ситуации руководство приняло решение людьми не рисковать.
— Что было потом?
Той же ночью Петровское сравняли с землёй артиллерией. Потери техники, которая находилась в селе, составляли около 80%. Разрушен был госпиталь, уничтожен склад боеприпасов. Дом, в котором мы были, был уничтожен первым. Первых два снаряда приземлились в огород, третий попал в дом. Начался пожар, в котором мы потеряли все вещи. Пока ещё было возможным, подразделение находилось в доме, но пожар делал своё дело — дом разрушался. Пришлось по улице, под разрыв снарядом, перебираться в другой подвал. А это две улицы.
— Добрались без потерь?
Мы — да. Троих медиков ранило, когда в госпиталь попал снаряд. Два из них оказались тяжелыми. Плюс с горы привезли одного убитого и пять раненых, три тяжелых. Когда арт-обстрел закончился, оказалось, что ехать на гору просто некому. Все мехводы отказались. Был там один реально бесстрашный. Дима «Бешеный». Он постоянно на гору мотался, под артой, доставляя воду и припасы. Готов был нас везти и в этот раз, но в предыдущей поездке, когда он вывозил раненых с Саур-Могилы, танковый снаряд, разорвавшись рядом, выбил бэхе один каток. На честном слове и каким-то чудом он добрался с ранеными до села.
— Герой!
Да, именно. Ему дали БМД, но он отказался туда везти людей. Сказал: «Краще я один здохну, чим ви всі». Ему нагрузили боеприпасов и еду, и он повёз это на курган. Когда он вернулся, у машины заклинил двигатель.
— Пешком идти на гору вариант рассматривался?
Рассматривался. Но было решено, что это самоубийство. Дорога простреливалась танками и снайперами. Можно было пройти только на большой скорости, как «Бешеный» это и делал постоянно. В итоге нам была отдана команда отступать. Мы ушли после обеда, а уже ночью село захватили сепары.
— Какова судьба тех, кто на тот момент оставался на Саур-Могиле?
Это пока что секретная информация, которую в интересах тех же ребят разглашать нельзя.
Беседовал Родион Шовкошитный.
