Российская авиация бомбит всех врагов Асада — и экстремистскую «Джабхат ан-Нусру», и умеренную ССА. По слухам, ИГИЛ извлекает из этого пользу. Есть очевидный образец для кампании, которую Россия ведет в интересах сирийского диктатора, — это «гордость Путина» Чечня, пишут СМИ.
Кремль видит в роли «зловещего» Рамзана Кадырова «тихоню Асада», и кровавые методы режима будут только ужесточаться — под стать путинской тактике в Чечне.
«Кремль заявил, что его армия вошла в Сирию, чтобы сражаться с «Исламским государством» (запрещенным в РФ. — Прим. ред.), однако российские войска сосредоточили немалую часть своей боевой мощи на повстанческих группировках, противостоящих президенту Башару Асаду: это и «Джабхат ан-Нусра» (запрещенная в РФ. — Прим. ред.) — филиал «Аль-Каиды» в Сирии, и относительно светские группировки, как, например, «Свободная сирийская армия» (ССА). Повстанцы, противостоящие ИГИЛ, сообщают, что «Исламское государство» извлекает из этого пользу», — говорится в статье The New York Times.
«Воспользовавшись российскими авиаударами и тем, что ССА занята своими битвами в Хаме, ИГИЛ продвинулось в Алеппо», — сообщил Reuters один из командиров повстанцев. Продвижение «Исламского государства» угрожает стратегически важному региону к северу от Алеппо. Он находится на пути к пропускным пунктам в Турцию, которые должны были стать частью свободной от ИГИЛ буферной зоны — по плану США, который, по-видимому, сорвался», — пишут журналисты.
Некоторые антиправительственные активисты обвинили Россию в усилении ИГИЛ из-за авиаударов по борющейся с ИГИЛ повстанческой группировке «Лива сукур аль-Джабаль». «Асад и русские называют всех противников режима террористами», — говорится в статье.
«Существует очевидный образец для кампании, которую Россия ведет в интересах сирийского диктатора Башара Асада, — это Чечня, достижение, которым Путин гордится», — пишет обозреватель The Washington Post Джексон Дил.
«Каковы составляющие этой формулы успеха? В первую очередь, объявить всю оппозицию господствующему режиму террористами, неотличимыми от самых радикальных джихадистов», — пишет журналист. В Чечне конца 1990-х, гораздо более светской, чем современная Сирия, «президент, ратовавший за независимость Чечни, Аслан Масхадов, победил на демократических выборах своего оппонента-исламиста, получив 59% голосов против 23», сообщает Дил, а «его предшественник Джохар Дудаев не знал даже, сколько раз в день молятся мусульмане».
«Оба были убиты, так же, как и остальные умеренные чеченские лидеры», — говорится в статье.
Вот почему первые российские бомбардировки в Сирии были направлены против остатков умеренной оппозиции — дело не только в том, что их поддерживают США, — они представляют собой конкурентоспособную альтернативу режиму Асада.
Как прогнозирует обозреватель, силы Асада и его ливанские и иранские союзники в дальнейшем только усилят свои печально известные жестокие меры, под стать путинской тактике в Чечне. «А чеченский диктатор — в любом случае более зловещая фигура, чем тихоня Асад, — замечает Дил: — как известно, он практиковал убийства и пытки (…) Многие полагают, что он несет ответственность за убийство лидера российской оппозиции Бориса Немцова».
Основной реакцией Обамы на новое наступление Путина было предостережение, что оно рано или поздно «увязнет в трясине». Но Запад годами предупреждал Путина, что войну в Чечне невозможно выиграть и что единственное решение этого конфликта — политическое, однако он десять лет упорно вел кровавую войну. «В итоге было достигнуто некое умиротворение, которым он теперь хвалится как своей «визитной карточкой». Не стоит ожидать, что Путин откажется от подобного результата в Сирии», — заключает журналист.
«Не давайте зеленый свет сирийскому проекту Путина», — призывает The Washington Post в редакционной статье. Заявление Обамы о нежелании превращать Сирию в опосредованную войну с Россией «выглядит как зеленый свет Москве на устранение в Сирии любой альтернативы режиму Башара Асада и «Исламскому государству», полагают авторы материала.
«США не надо начинать войну с Россией, чтобы принять меры против Путина, защищающие базовые американские интересы. Следует активнее помогать умеренным силам, сражающимся с правительством Асада. Совместно с Турцией нужно создать безопасную зону на севере Сирии — для защиты гражданских лиц. Путину нужны не лекции, а ограничения, без них его агрессия будет усиливаться», — считает издание.
Вступит ли Италия в войну с (запрещенным в РФ. — Прим. ред.) ИГИЛ в Ираке? — рассуждает на страницах La Repubblica журналист Эудженио Скальфари, основатель газеты La Repubblica. Итальянский премьер Маттео Ренци хочет, чтобы решение принял парламент. Если Италия решится вступить в войну, она сможет стать полноправным собеседником на встречах стран, которые уже участвуют в этой войне, хотя играют в ней разные, порой конфликтные роли: США, Россия, Турция, Франция, Сирия, Ирак. Желание Ренци быть игроком на международной арене в таком случае осуществится.
Повлияет ли это на ситуацию с мигрантами или ИГИЛ? Никоим образом, убежден Скальфари. Европа оказалась на задворках этих событий, у нее нет своих вооруженных сил, нет единой внешней политики, сетует журналист.
Говоря о главных действующих лицах, автор высказывает мнение, что их три: Обама, Путин и Папа Франциск. Президент США в многополярном мире он хочет, чтобы Америка, подобно дирижеру, указывала, какую музыку играть и в каком ритме и координировала игру различных инструментов. Что касается Путина, то он осознает, что руководить целым оркестром и выбирать музыку — не его функция. Даже во времена СССР американская империя была более обширной, чем советская: СССР не мог создать блок даже с коммунистическим Китаем.
«У Путина больше нет идеологии, которую бы он мог использовать как политический инструмент, нет и мощной экономики. У него даже нет большой военной силы, как та, которую США могут развернуть в случае необходимости. Однако свою партию в Европе и на Ближнем Востоке он играет смело и искусно», — признает Скальфари.
«На Ближнем Востоке этот «царь» хочет иметь выход в Средиземное море и политическое и экономическое влияние в регионе. Крым имел первостепенное значение для российского присутствия в Черном море, но Средиземное море по ряду причин значит еще больше», — говорится в статье. «Путин также понимает, что он должен подписать соглашение с США и Обамой, ведь через год место Обамы займет кто-то другой и не факт, что он согласится с нынешней ролью России. Соглашение между Путиным и Обамой будет достигнуто в ближайшие дни, и, конечно, ситуация вокруг Асада не станет помехой», — полагает автор.
Третье главное действующее лицо — Папа Римский — действует не в политическом, а религиозном измерении. Его заявление о том, что Бог един во всем мире, хотя описывается различными религиями по-разному, считается главным отправным моментом с крайне важными политическими последствиями. Единый Бог исключает любой фундаментализм. Терроризм мусульманского халифата с его смертниками, жертвующими своими молодыми жизнями, убивая других, является чудовищным отклонением, порожденным фундаментализмом, что полностью отвергается единым Богом Франциска, говорится в статье.
«В сердце шиитского Ирака одним из самых популярных постов на Facebook стало созданное в фотошопе изображение президента Владимира Путина в одеянии шейха южного племени», — сообщает Майкл Р.Гордон в The New York Times.
Так как борьба США с «Исламским государством» застопорилась, шииты восхищаются откровенной демонстрацией силы, которую Россия устроила в соседней Сирии, а также лидерскими качествами «шейха Путина», передает автор. «Люди на улицах озабочены тем, как бы вытеснить ДАИШ (арабская аббревиатура «Исламского государства». — Прим. ред.) из Ирака. Теперь им кажется, что Россия серьезнее, чем США», — сказал иракский парламентарий Ибрагим Бахр аль-Улум.
«На Ближнем Востоке часто имеет значение сила — или хотя бы ее иллюзия», — отметил Хайдер аль-Кохеи, сотрудник лондонского аналитического центра Chatham House.
«У американцев есть техника, чтобы найти воду на Марсе. Почему они не могут победить ИГИЛ?» — приводит автор слова Ахмеда Наджи, профессора Куфинского университета.
Видный шиитский религиозный деятель Мохаммед Хуссейн Хаким сказал, что новоявленный престиж Москвы больше говорит о разочаровании иракцев в ходе совместной с американцами и их союзниками кампании по борьбе с «Исламским государством», чем о поддержке Путина. «Та война с ИГИЛ шла медленно, — сказал Хаким в интервью. — Иракские улицы хотят эффективных, практических действий против ИГИЛ. Речь не идет о российской военной интервенции».
