Народный депутат, один из лидеров крымских татар, Уполномоченный президента по делам крымскотатарского народа Мустафа Джемилев в интервью Апострофу рассказал о том, чего удалось добиться с помощью торговой и энергетической блокады Крыма, о чем его жена Сафинар говорила с ФСБ,перспективах возвращения полуострова Украине и многом другом.
— Поначалу активисты блокады Крыма долго и упорно говорили о том, что не считают нужным возобновлять поставки электроэнергии на полуостров. 8 декабря частично это было сделано. Почему было принято решение дать свет, и ради чего, собственно, пошли на сделку?
— Во-первых, эта ветка «Каховка-Титан» заходит сначала в Крым, а потом направляется в два района Херсонской области. Если по ветке не подавать электричество, останутся обесточенными некоторые поселки Херсонской области. Во-вторых, были разговоры об угрозе техногенной катастрофы на заводе «Титан», если туда не будет поступать электроэнергия. Это, правда, не совсем веский аргумент, мы этому подтверждения не нашли. Но существенным является то, что наши западные союзники выражали по этому поводу беспокойство и говорили, что когда в стране совершаются такие вещи, произвольно перекрываются дороги, — это свидетельство того, что государство не контролирует ситуацию, что у нас нестабильность.
Высказывались по этому поводу и Франция, и Германия, посольство США тоже выражало обеспокоенность. Мы говорили о том, что электроэнергии, которая вырабатывается в Крыму, при разумном распределении должно быть достаточно, чтобы удовлетворять бытовые потребности жителей полуострова. Некоторые станции в общей сложности дают 180-200 мегаватт. Россия анонсировала с приездом Путина подключение 100 мегаватт, потом обещали через 3-4 дня еще 100 мегаватт, но, на самом деле, как сообщают из Крыма, получают 50-60 мегаватт. Но в Крыму все делается по-русски: русские сначала военные базы обеспечивают, ФСБ, а потом уже население. Мы решили до 31 декабря, то есть до окончания действия соглашения между Россией и Украиной о поставках, эту одну линию подать.
— По этой ЛЭП получает электричество крымский завод «Титан» Дмитрия Фирташа. Может, это тоже одна из причин, почему подачу возобновили?
— Это злые языки, никакого отношения это к Фирташу не имеет. Его завод не будет работать, потому что мы перекрыли железную дорогу. Поэтому необходимые химические вещества сейчас туда не поступают, и завод не будет работать. Сколько электричества ни давай, Фирташу это не поможет.
— Вы требуете изменить новый контракт об энергоснабжении Крыма Украиной. Какие принципиальные требования вы отстаиваете?
— Зашел разговор о том, что мы вообще не будем продлевать контракт. Но я сказал: «Почему же? Мы можем предложить подписать договор с определенными условиями». Во-первых, новое соглашение (о поставках электроэнергии, — «Апостроф») должно подписываться не как на этот год — между нашим Министерством энергетики и каким-то «Крымэнерго», которое было отнято у нас оккупантами. Причем там стоит подпись человека, который у нас находится в розыске (речь идет о главе «Крымэнерго» Викторе Плакиде, — «Апостроф»). Должно быть четко прописано: Министерство энергетики Украины и Министерство энергетики РФ, указано, что электроэнергию поставляют из Украины в Автономную Республику Крым, в скобках — Украина, временно оккупированную РФ. Если такая формулировка будет — пожалуйста.
У нас были и другие условия: по политзаключенным, розыску похищенных и убитых, восстановлению демократических свобод. Но Россия уже, очевидно, поняла, что подписание ей не светит, этот термин, «АР Крым, оккупированная Россией», для них неприемлем. Поэтому они и заявили, что не будут покупать электроэнергию у Украины. Потому нет никаких оснований обвинять нас в том, что мы перекрываем (поставки электроэнергии, — «Апостроф»). Хотя предложенная нами терминология полностью соответствует той, которую использует Генеральная Ассамблея ООН в резолюции от 27 марта 2014 года (в которой подтверждается территориальная целостность Украины и не признается аннексия Крыма, — «Апостроф»).
— Вы сами говорили, что вероятность подписания такого договора — 1% из 100. Может, попробовать другую тактику?
— Какую? Наша задача — не поставлять, но, в то же время, избежать разговоров о том, что мы перекрываем кислород жителям Крыма.
— Как вы в целом оцениваете эти блокады Крыма — торговую, энергетическую? Чего добились, по вашему мнению?
— Нам многого удалось добиться. Во-первых, тему Крыма подняли на новый уровень как в самой Украине, так и в мировом сообществе, ведь об этом начали забывать. Это признают и многие западные политики, и дипломаты. Во-вторых, мы продемонстрировали, что без Украины у Крыма перспектив нет, и что содержание Крыма будет обходиться России так дорого, что они еще десятки раз покаются, что заняли полуостров. Мы также консолидировали украинское общество, потому что соцопросы говорят: не менее 80% украинцев поддерживает эту блокаду.
— Крымчане эту ситуацию оценивают по-разному, тех немногих, кто лояльно относился к Украине, энергетическая блокада настроила против.
— Лояльно настроенные по отношению к Украине и что-то делающие — это крымские татары. Более 90% — за полное отключение. Когда мы подключили только одну линию, у нас было столько звонков и смс, люди спрашивали — зачем вы это сделали?
— Вас спрашивали крымские татары, или вы говорите и об этнических русских и украинцах?
— Ну, мы не видим этих этнических русских и украинцев, которые сделали бы что-то для Украины. Многие этнические украинцы переехали на материковую часть — больше они ничего не сделали. Другие остались.
— Но вы же понимаете, что причин, которые удерживают людей от переезда, может быть много. У кого-то старенькие родители, к примеру. Всех под одну гребенку стоит ли загонять?
— Есть люди, которые поняли, которые теперь говорят — пусть бы лучше у меня рука отсохла, которая голосовала на референдуме о присоединении к России. Они только теперь начали это понимать.
— Как только где-то перекрывается кордон, сразу появляются контрабандные схемы и те, кто пытается протащить через границу товар. Что вы знаете о таких схемах на админгранице с Крымом и пытаетесь ли как-то с ними бороться?
— Пока грузовики не проходят. Но теперь это будет контролировать государство. В Кабмине четко сказали, что грузовые перевозки запрещены. А участники акции будут оставаться на местах, чтобы проверить, насколько исполняется решение Кабмина. Такой массовой блокады уже не будет. Это будет осуществлять государство. Мы и в случае с энергетической блокадой настаивали, чтобы государство перекрыло подачу. Это не наше дело — обрезать провода. Но этого сделано не было, поэтому пришлось использовать другие методы.
— Возможно, вы видели в СМИ не один материал, где говорится о том, что при желании товар в Крым можно провезти, главное — знать, с кем договариваться. Как один из вариантов — растолкать по легковым автомобилям.
— Такая возможность есть. Сейчас ввели ограничения — провозить можно товар массой не более 50 кг и стоимостью не более 10 тыс. грн, так что развернуться тут не удастся, перевозить большие объемы по такой схеме будет стоить намного дороже. Да, мы получаем информацию о том, что есть автомобили, которые туда-сюда ездят и что-то провозят, что-то зарабатывают, но былого масштаба уже нет. По крайней мере, администрация оккупированного Крыма на этом не зарабатывает.
— Что вы можете рассказать о том, как люди из украинского военного ведомства на катерах перевозят грузы в сторону Крыма?
— Эта информация поступила от наших активистов, которые участвуют в блокаде. Поэтому и появилась идея морской блокады (Ленур Ислямов, координатор гражданской акции по блокаде Крыма, недавно анонсировал морскую блокаду полуострова, —»Апостроф»). Кто-то, может, подумал, что у нас там есть катера, которые могут заблокировать Крым, но их нет, это можно сделать решением СНБО Украины или решением НАТО. Речь о том, чтобы осуществить контроль над катерами и кораблями, которые направляются в нейтральные воды, так как поступала информация, что какие-то корабли там передают товары российским кораблям.
— А есть ли понимание, как эту блокаду в принципе можно организовать?
— Скорее всего, контроль будет осуществляться в портах, а не на море. Я так думаю, хотя деталей не знаю. Это должно быть с нашей стороны организовано (со стороны государства Украина).
— Вы говорили, что Россия превращает Крым в военную базу. В какой ситуации она может использовать этот военный потенциал против Украины?
— Россия вообще не должна была заходить в Крым. Она наделала уже столько глупостей, так что и эта тоже не исключается. Тогда она окажется на грани катастрофы, в случае такой авантюры Россию ждет еще большая изоляция.
— ФСБ РФ вызывала на допрос вашу жену Сафинар Джемилеву, была ли она в ФСБ, и если да, то о чем был разговор?
— Разговор был только по телефону. Она спросила, что им нужно. Оказалось, что они хотели ее допросить о том, какое отношение ее муж имеет к тем событиям, которые происходят на границе с Крымом. Она посоветовала им приехать в Киев и спросить у самого мужа. Тем более, что прокуратура наша их давно ждет. На этом, собственно, разговор закончился. И она напомнила, что события происходили не на территории Крыма, поэтому прокуратура Крыма не должна этим вообще заниматься. На этом разговор закончился.
— Больше ее не вызывали?
— Нет.
— Почему ваша жена и родные до сих пор находятся в Крыму? В конце концов, в какой-то момент оставаться там для них будет небезопасно.
— Мы же призываем соотечественников не покидать Крым. И если жена лидера крымских татар покинет (полуостров), то это будет очень нехороший знак. Тогда получится, что мы другим прививаем готовность там оставаться, а сами уезжаем. К тому же, у нее там мать в возрасте, дом, хозяйство, родные. Время от времени ей звонят, чтобы убедиться, уехала она или нет (смеется).
— А кто ей звонит?
— Соотечественники.
— Выходит, для них это важно?
— Да.
— Что для вас самое сложное в этой ситуации, когда в очередной раз приходится жить вдали от семьи?
— У меня так в жизни сложилось, что я часто был вдали от семьи в местах не столь приятных, так что для меня в этом случае большого стресса нет. Хотя, я столько лет боролся за возвращение на родину, и теперь снова… (вздыхает). Что ж поделаешь, такова жизнь.
— А как семья реагирует на это очередное затяжное расставание?
— Семья тоже привыкла.
— Вы общаетесь с крымскими татарами на полуострове? Есть ли у вас с ними разногласия по поводу ваших последних инициатив?
— Разногласия были по поводу того, что снова подключили электроэнергию, они говорили: «Что же вы делаете, мы только увидели растерянность в глазах этих бандитов, которые утверждали, что без Украины они счастливы, только мы стали смотреть на них с гордо поднятой головой, как вы дали им свет». Мы объясняем, почему это сделали. Для нас все же важно не навредить Украине. Если это случится, то перспективы освобождения Крыма будут призрачными.
— Но тот факт, что Россия отказывается от украинской электроэнергии, разве уже не вредит Украине?
— Россия — это такая страна, которой наплевать на то, что происходит с ее жителями, для нее главное — показать свой имперский апломб. Эти люди никогда не думали о своих рядовых гражданах. Пропаганда у них используется для внутреннего потребления — вот, смотрите, какой я сильный! Но самая большая глупость Путина — то, что он перекрыл все связи с Турцией, которая поставляла продукты питания России и Крыму. Он снова поднял свой рейтинг на традиционной антитурецкой волне. Но во всем мире над этим просто смеются.
— Есть мнение, что ваша с Рефатом Чубаровым инициативная группа уже идеологически далека от крымских татар, которые остались на территории Крыма, что люди там просто пытаются приспособиться к новым условиям. Вы чувствуете, что у вас цели и задачи разные?
— Да, отрицать не буду, конечно, есть обыватели, которые не думают на несколько шагов вперед о том, что будет дальше. Сегодня, может, им удобнее ничего не говорить против оккупантов, потому что их, допустим, выгонят с работы. Поэтому люди как-то приспосабливаются. Но подавляющее большинство, я смело могу сказать, это более 90%, активно поддержали блокаду. С полуострова даже приезжали люди, чтобы постоять на блокпостах, хотя мы говорили — не надо, не стоит подставлять себя под удар, вы вернетесь, а против вас начнутся репрессии. Тем не менее, едут, привозят какие-то подарки, баранов режут, чтобы накормить (активистов, — «Апостроф») и чем-то помочь.
— Пытается ли Кремль кого-то из знаковых фигур среди крымских татар склонить к сотрудничеству? Вас не приглашали на разговор?
— Нет, они уже поняли, что с нами договориться невозможно, поэтому используют только традиционные методы. По поводу остальных — ну, у каждого тут свой запас прочности. Пытаются сломать. Если у человека есть бизнес, ему говорят, что бизнес будет работать, если будут послушными и будут громко говорить о том, что присоединение к России — это хорошо. Поэтому многие крымскотатарские бизнесмены практически разорены. Ну, нашлись некоторые, кто, сжав зубы, чтобы сохранить свой бизнес, сказал: «Да, это хорошо».
— А вы с пониманием относитесь к людям, которые вынуждены пойти на это? Ведь вы как Уполномоченный президента по правам крымских татар лучше других знаете о постоянном прессинге и нарушениях прав человека в Крыму.
— Я с пониманием отношусь, когда вызывают смелого, порядочного человека и говорят: «Ну, у вас же есть дети, которые могут исчезнуть». И тут у людей смелость, конечно, пропадает, как только дело касается детей. Вот такими подлыми методами действуют. Но это России аукнется очень нехорошо, потому что такие вещи не прощают.
— Как вы в целом оцениваете усилия украинской власти по возвращению Крыма в состав Украины?
— Основная наша претензия — что во время обсуждения и подписания Минских соглашений не было пункта по Крыму. Это понимают и на Западе. Допустим, американцы говорят — мы в этом процессе не участвовали, если бы мы там были, то обязательно этот пункт прописали бы. Но, видимо, Украина была в таком состоянии, что не могла особо настаивать. Действия Украины по Крыму зависят от ее возможностей, а они сейчас у нас довольно ограниченные. Но я думаю, они будут нарастать, и вопрос возвращения Крыма будет актуализироваться.
— Можно ли вообще говорить о реальных сроках возвращения Крыма Украине?
— Этот вопрос мне часто задают. Соотечественники спрашивают: «Ну, скажите, когда будет этому конец? Год? Два? Три?». Я говорю: «Ну, вот я скажу: «Три года», а вдруг через полгода что-то случится?». Никто этого не знает. Но ресурсы для агрессии у России катастрофически тают, и это — основание для оптимизма.
Яна Седова
