В связи с вопросом как помогать мирному населению Донбасса..
Правило номер РАЗ: гуманитарная помощь должна быть адресной. Об этом говорили все мои собеседники как в Донецке, так и в Луганске. Она должна передаваться «из рук в руки». Врач Сергей Александрович работал хирургом в Славянске. Сейчас работает в Донецке. «Самые обездоленные — женщины, дети, пенсионеры. При этом люди поняли основную мелодию сегодняшнего дня: взаимопомощь. Без нее не выжить», отмечает врач. При этом, Сергей Александрович критичен по отношению к тем, кто определяет себя как руководство новых республик: «ГКГО ДНР, организованный в мае 2014, так и не сумел организовать регулярное обеспечение своих подопечных, занят периодическим распределением частных пожертвований. О распределении судить не берусь, но поступление-распределение везде и всегда требует системного подхода и прозрачности — публикаций на сайте ГКГО, поволяющих видеть судьбу каждого кг продуктов, каждой таблетки».
Распределение гуманитарной помощи «централизовано»: приходит конвой, его распределяют по городам и райцентрам. От них распределение идет по селам. Но вопрос в том, как добраться до этих сел. Дороги — на уровне бездорожья. Туда помощь не доходит.
Правило номер ДВА: в самом Донецке есть определенная часть населения, которая не выживает, а живет. Например, отдельные дамы, которые живут более чем славно, являясь постоянным антуражем фойе отеля «Рамада». Не стоит ориентироваться на них, определяя потребности остальных. По соседству с ними есть семьи, которые пострадали всем составом: от стариков до детей.
А вот в Луганске все гораздо хуже. Если не сказать грубее. Самая беда — села прифронтовой зоны. Поверьте, в Луганской области в экстренной помощи нуждаются жители всех населенных пунктов без исключения. В Донецкой области это касается ситуации сел в прифронтовой зоне.
Если в Донецкой области, как будто бы, пока нет недостатка в инсулине, то в Луганской мне сказали об острой необходимости в инсулине, глюкометрах, тест-полосках и таблетках для больных диабетом 2го типа. Есть острая потребность в противоастматических препаратах, которые должны доставляться адресно. В краснодонском доме-интернате для детей-инвалидов есть двое детей с полной непереносимостью белка. Препаратов и лечебного питания нет. Пока детей спасают медсестры, которые готовят еду для них индивидуально.
В Луганской области многое, если не все, зависит от личных сумасбродств конкретных командиров. Мне говорили, что если Мозговой в Алчевске идет на контакт с теми, кто доставляет гуманитарную помощь, то тот же Козицын в Свердловске — не очень контактен. Сама не проверяла: информация не моя…
Также мне рассказывали об атамане еще одной станицы, который уже успел переименовать ее в населенный пункт своего же имени. Ну что же, главное — вовремя…Итак, населенные пункты зоны бедствия. По областям: в Луганской области мне назвали села Веселая Гора, Приветное, Шишково, Стукалова Балка, Фащевка, Попасное, Хрущевка, Фрунзе.
По поводу ситуации в Первомайске, реально разрушенном, многое зависит от угла зрения тамошних начальников. Дремов, конечно, атаман. И он может убедить в том, что Луганск отрезает мирное население Первомайска от причитающейся городу части гуманитарной помощи. А ситуация в городе, судя по имеющейся информации, реально сложная. Однако, сторона Луганска говорит, что в течение последней недели декабря в Первомайск ушли три грузовика с десятью тоннами продуктов в каждом. Луганск также уверяет, что в Первомайске есть социальные столовые, которые также обеспечиваются продуктами из областного/республиканского центра. Однако, с другой стороны, различные волонтерские группы осторожно жалуются уже на самого Дремова, который блокирует доставку помощи и порой «отжимает» волонтерские грузовики.
В Донецкой области наиболее нуждающимися во внимании являются, по мнению разных источников, такие населенные пункты как Горловка, Енакиево, Ждановское, Кировское, поселки Веселый, Шишовка и Рассыпное, а также город Шахтерск. Донецкие волонтеры, например, рассказали о старике из поселка Веселый, который жил в доме без крыши и которого «выявили» не так уже давно. Однако, мнения могут варьироваться. Через Шахтерск, например, накануне Нового года проезжали украинские волонтеры. Говорят, что ситуация не выглядит катастрофичной. Однако, в отношении подобных населенных пунктов, речь идет об индивидуальных историях бабушек, дедушек и тех, кто не подпадает под категории, которые могут рассчитывать на материальную помощь. В том же Рассыпном, например, на 26 декабря еще не началась выплата материальной помощи инвалидам. Все, с кем говорили в обеих областях, сходились во мнении, что наиболее тяжелая обстановка в тех селах, которые находятся на линии фронта и в которых не работают поселковые советы.
Что касается положения в бомбоубежищах Донецка, то есть планы переселения их обитателей в специально создаваемые центры. Дмитрий Чернышов, один из донецких волонтеров, рассказал о том, что такие центры сейчас оборудуются в Домах культуры города. По его словам, помощь приходит как от людей, так и от некоторых национальных диаспор, а также от Ассоциации рынков, которых в Донецке 64.
Один из донецких чиновников из числа гражданской администрации сказал мне в беседе: «Нет никакой пропасти между Донбассом и Украиной. Конфликт между нами искусственный». По его словам, совсем недавно в администрацию Донецкой области звонили люди из Закарпатской области. Спрашивали, готовы ли им предоставить рабочие места на шахтах. По словам моего собеседника, «Народ не заинтересован в усугублении конфликта. Тем, кто ищет политические дивиденды, нужно было завязать нас на кровь».
По определению этого собеседника из Донецка, война, которая сейчас разъедает Украину, «сучья», потому что не является ничем иным «как противостоянием олигархов». При этом, этот человек, родившийся на Волыни и проживший всю жизнь в Донецке, сетует, что «прервались экономические связи с Украиной», которые «необходимо восстановить». На вопрос о том, что, на его взгляд, стало основным мотивам конфликта, он ответил: «Здесь, на Донбассе, сохранился традиционный уклад жизни, связанный с рабочим классом. Если изначально встали на дыбы из-за угрозы русскому языку, то сейчас многие воюют за создание социально-ответственного общества».
В качестве доказательства «сучьего» характера этой войны, собеседник привел такие факты как «случайное» непопадание снарядов в Авдевский коксохимический комбинат, принадлежащий Метинвесту, или, наоборот, целенаправленное разрушение некоторых шахт в то время как шахта «Комсомолец Донбасса» практически не пострадала. Тот же собеседник объяснил меткость попадания снарядов в краеведческий музей Донецка в сентябре тем, что здание соседствует с особняком Ахметова, который не пострадал. «Мера убеждения со стороны Коломойского», уверял меня собеседник. «Выход? Какой выход… Мы сейчас на Донбассе — заложники и Москвы, и Европы», сделал он тоскливый вывод.
Ольга В. живет в Луганске. Сейчас отвечает за гуманитарный комитет местной администрации. По ее мнению, «в помощи нуждаются практически все. Особенно те старики, которые держатся за свои четыре стены, даже если они дырявые». По городу отправились волонтеры, которые постарались выявить максимальное количество таких стариков. Их поставили на учет. По ее словам, с августа по ноябрь эта группа населения Луганска получила продуктовые наборы три раза. «Но даже если они были достаточно весомыми, они уже все съели». Она также подтверждает, что гуманитарная помощь из официальных российских конвоев не распределяется индивидуально. Она вся проходит через созданные министерства и поступает, например, для обеспечения социальных столовых. Уже готовая еда разносится волонтерами по адресам тех, кто не может сам дойти до этих столовых. Но ни волонтеров, ни еды не хватает, чтобы обеспечить всех. По ее словам, «в случае, если заходят небольшие грузы, они направляются в села».
Однако, именно с заходом «небольших грузов» имеются самые серьезные проблемы. С волонтером Лилей я встретилась в Луганске. Она принимает те самые «небольшие грузы», которые жертвуют российские бизнесмены. Но для того, чтобы они прошли через границу, требуются некие согласования с российским МЧС, которые являются почти неразрешимой задачей. Грузовики с частными пожертвованиями сутками стоят на границе.
Я встретила нескольких российских водителей, которые смогли проехать в Луганск. Они привели машины из Перми, Воронежа и Екатеринбурга. Некоторые стояли на границе до 8 суток. Те машины, которые так и не пропускают на границе, разгружаются вручную волонтерами на российской стороне. Затем грузы перетаскивают через границу на себе и перегружают в машины с украинскими номерами. Долго эти грузы не застаиваются на складах. Лилю я встретила уже на следующее утро после ночной разгрузки 20тонного грузовика с овощами и детским питанием во дворе краснодонского интерната для детей-инвалидов.
Доставка гуманитарных грузов со стороны Украины тоже чревата проблемами. Сильно нашумела история с блокированием очередного гуманитарного конвоя Рината Ахметова некоторыми батальонами Национальной гвардии. Однако, блокируются машины и других групп, которые привозят помощь со стороны Украины. Так, например, особо сложной является доставка гуманитарных грузов в Горловку Донецкой области, где ситуация уже давно относится к разряду критических. Машины волонтеров блокирует батальон Нацгвардии «Артемовск». Чтобы доставить еду людям, приходится ехать в объезд, делая крюк в 250 км. А поэтому волонтеры просят жертвователей обратить внимание на огромную потребность в средствах на горюче-смазочные материалы. Уже собранные грузы без средств на бензин, солярку или газ невозможно будет доставить. Особенно учитывая крайне опосредованное в новых военных условиях понятие географического расстояния между населенными пунктами.
