Вадим Жартун, блогер
Сегодня при запуске к МКС корабля «Союз МС-10» у него отказали двигатели второй ступени. Космонавт Алексей Овчинин и астронавт NASA Ник Хейг выжили — спускаемый аппарат совершил аварийную посадку, спустившись по баллистической траектории куда-то в степи Казахстана.
Это — хорошая новость. Плохая состоит в том, что как раз сегодня, в день 100-летия РКК «Энергия» отечественная космонавтика окончательно рухнула с небес (а точнее, из космоса) на Землю.
Баллистическая траектория — это в простейшем случае дуга: взлёт, апогей, а затем падение. Примерно то же самое переживала и история нашей космонавтики.
Вверх
Взлёт отечественной космонавтики начался после Второй мировой, когда СССР получил в качестве трофея немецкую ракету Фау-2 и группу немецких же инженеров под руководством Гельмута Греттрупа, ближайшего соратника легендарного Вернера фон Брауна.
Несмотря на то, что советские конструкторы получили на блюдечке с голубой каёмочкой все немецкие перспективные наработки, создать на их основе ракету (или даже просто повторить Фау-2) было не так-то просто.
Основной проблемой была технологическая отсталость советской промышленности. Из едва ли не ста сортов стали для ФАУ-2 в СССР производили менее трети, такое же положение складывалось и с цветными металлами, резинами, пластмассами. Не получалось алюминиевое литье, качественная сварка швов, сверхточная обработка и многое другое.
В результате первые собранные в СССР копии Фау-2 получили вдобавок в новому названию Р-1 новые проблемы, на решение которых потребовалось несколько лет.
С 1950 года ОКБ-1 Королёва пыталось её адаптировать и улучшить, а двигателями для неё занимался Глушко. Первым совместным успехом двух конструкторов была ракета Р-5 — фактически, продвинутая версия Фау-2 с форсированным двигателем и массой других улучшений.
В основу следующей ракеты, Р-7, легла разработанная Гельмутом Греттрупом для проекта Г-5 компоновка: один центральный блок и четыре отделяющихся обтекаемых блока по бокам. От Греттрупа Королёв избавился в 1953 году, но, к счастью, его идеи взял на вооружение.
Глушко тоже не подвёл — ему удалось перевести двигатель от Фау-2 со спирта на керосин и вместо одной камеры сгорания установить в него сразу четыре с одним турбонасосным агрегатом.
Решение было, скорее, вынужденным — советские конструктора до сих пор так и не научились делать по-настоящему большие камеры сгорания из-за возникающих в них в процессе работы колебаний. Но, так или иначе, мощность у двигателя выросла в разы при вполне приличных надёжности и массе.
21 августа 1957 года ракета Р-7 совершила свой первый успешный полёт, а на её модификациях СССР запустил сначала первый искусственный спутник Земли, а затем первого человека в космос.
Это время — 1961 год — и можно считать апогеем отечественной космонавтики. Рекорды были и дальше: первая женщина в космосе, первый выход в открытый космос, но когда американцы в 1969 году смогли высадиться на Луне, а мы — нет, стало очевидно, что мы отстаём.
В этом не было ничего страшного или постыдного — такое случается. Тем не менее, мы всё равно находили поводы для гордости.
Вниз
В лучшие годы СССР запускал около сотни аппаратов в год, правда большинство из них было военными (в 1981 году из 100 запусков только 25 можно отнести к гражданским, и то с большой натяжкой).
Мы гордились тем, что запускали больше всех ракет и старались не обращать внимания на то, что при этом отстаём по количеству работающих космических аппаратов.
Первое, что сломалось в советской, а затем окончательно развалилось в российской космической программе — способность делать качественную полезную нагрузку, то есть спутники связи, разведки, космические телескопы, межпланетные зонды.
Сначала их делали частично из импортных комплектующих, затем — чуть ли не полностью из импортных, затем начали собирать из готовых импортных блоков, и, в конце концов, за редким исключением начали закупать на Западе уже готовые космические аппараты. Даже наши крупнейшие операторы спутникового телевидения (НТВ+ и Триколор ТВ) используют европейский спутник Eutelsat.
Увы, затраты на создание отечественных спутников даже из импортных комплектующих в четыре раза превышают зарубежные стандарты, а средние ожидаемые сроки эксплуатации российских спутников составляют 6,3 года, тогда как у Китая — 7,4 года (для сравнения у США и Европы — 9,9 и 10,2 года соответственно.
Это привело к тому, что Россия в космической индустрии начала выполнять роль космического извозчика с неплохим соотношением цена-качество (не самого надёжного, но недорогого). В этом тоже нет ничего постыдного, просто стоимость запусков в обороте космической индустрии сравнительно невелика и в итоге РФ пришла к доле в 0,5% от рынка космических услуг.
Затем мы сдали темп в разработке новых ракет-носителей. Оказалось, что чем новее наши ракеты, тем выше уровень их аварийности.
Самый надёжный носитель — «Союз-У», разработанный ещё в 1970-1973 гг. Он падает «всего» в 3,8% запусков за последние 10 лет.
На втором месте — «Союз-2» образца 2004 года, представляющий собой модернизированный «Союз-У», в котором аналоговая система управления заменена на цифровую. Новая, улучшенная ракета падает уже в два раза чаще — в 7,4% запусков.
Следующая по аварийности — лёгкая ракета «Рокот», сделанная на базе военной баллистической ракеты УР-100Н в 1990. Её аварийность — 9,1%. Можете, кстати, по ней оценить эффективность нашего ядерного щита: скорее всего, каждая десятая из наших ядерных боеголовок упадёт на нашу же территорию.
И, наконец, печально известный лидер — ракета Протон-М с аварийностью 11,3%. Первая ракета этого семейства была разработана в 1961-1967 гг., последняя версия — в 2009 г., но лучше от этого не стала.
Из-за высокой аварийности российские запуски страховались намного дороже, чем иностранные: 13-16% у нас против 6-10% в отношении зарубежных космических аппаратов.
Затем пришёл Илон Маск со своим Falcon 9 и прикрыл для нас и эту лавочку, уронив стоимость запуска ниже себестоимости нашего Протона. Потом Маск сделал контрольный выстрел, научившись надёжно и дешево возвращать первые ступени, а затем цинично надругался над могилой российской беспилотной программы, создав возвращаемый Falcon Heavy с недостижимо низкой для любой из разрабатываемых перспективных российских ракет стоимостью вывода килограмма груза на орбиту.
При этом Илон Маск создал SpaceХ в 2002, и в 2008 его «Falcon 1» уже доставил груз на орбиту, а новейшая российская ракета «Ангара», совершившая всего два пуска в разных конфигурациях, начала разрабатываться в 1992 году, 25 лет назад. Очевидно, что этот поезд нам уже не нагнать.
Что ещё оставалось у российского космоса после этого провала? Три довольно важных вещи: контрактное производство для американцев двигателей РД-180, эксплуатация МКС и — пилотируемые запуски.
Финал
Когда в 2017 году внезапно выяснилось, что в двигателях РД-0210/0211 и РД-0213/0214, устанавливаемых на вторую и третью ступени ракеты «Протон-М» вместо содержащего драгметаллы припоя используется нечто другое, превращающее двигатель в смертельно опасную хлопушку стоимостью миллионы долларов, американцы перекрестились и начали форсировать программу замены российских двигателей на американские BE-4 от Blue Origin и теперь это только вопрос времени. Небольшого времени.
С МКС в сентябре 2018 тоже произошёл неприятный казус: в российском модуле обнаружилось отверстие, через которое утекал воздух. Судя по всему, отверстие случайно сделали при сборке на заводе, а затем просто замазали его клеем, чтобы видно не было. Клей продержался, сколько мог, в непростых условиях космоса, а затем выпал.
К счастью, обошлось без жертв, но расследование Роскосмоса и бредни Рогозина о космонавтах, специально продырявивших станцию, чтобы побыстрее вернуться на Землю (в пластиковых пакетах, очевидно) чётко показали: с этими сумасшедшими лучше не связываться и к будущей окололунной станции Lunar Orbital Platform-Gateway и на дух не подпускать.
Последней священной коровой отечественной космонавтики оставались пилотируемые запуски. Программу Space Shuttle американцы прикрыли, разработка многоцелевого пилотируемого корабля «Орион» запаздывает, корабли Dragon от SpaceX и Starliner от Boeing ещё не сертифицированы, поэтому американцам приходится летать к МКС на российских кораблях.
Чтобы вы понимали: ракета, которая упала сегодня, это всё та же Р-7 шестидесятилетней давности, с теми же движками РД-107, на которых запускали первый спутник Земли и Гагарина. Двигатели форсировали, а аналоговую систему управления заменили на цифровую, но технологии, лежащие в её основе, всё те же.
Они древние, морально устаревшие, не слишком эффективные, но отработанные за десятилетия, и поэтому очень надёжные. По крайней мере, так считалось до сегодняшнего дня.
Сегодня стало очевидно, что Россия одичала настолько, что больше не может поддерживать качество производства даже на уровне 60-летней давности. Даже там, где от этого зависят жизни людей. Даже когда нет проблем с деньгами. Даже если это один из последних поводов для национальной гордости и государственный приоритет.
Интеллектуальные пигмеи из Роскосмоса, паразитировавшие на артефактах, доставшихся им от исчезнувшей более развитой цивилизации позднего СССР, окончательно всё доконали.
На этом событии историю космической индустрии Российской Федерации можно считать завершённой: замена российских комплектующих, российских пилотируемых кораблей и вытеснение России из международных космических проектов это всего лишь вопрос времени.
Россия будет запускать несколько военных спутников в год на недоделанной Ангаре с недостроенного космодрома Восточный, часть из них пополнит подводную группировку спутников в Тихом океане, но о конкуренции с США, Китаем или Европой больше не может быть и речи.
Это — провал, это — катастрофа и это, к сожалению, неизбежность.
