Вадим Жартун, блогер
Вы недоумеваете, как большинство населения страны может верить, что Россия — великая держава, в Украине злобные жидобандеровцы распинают младенцев, в Сирии путинские соколы сокрушают ИГИЛ, Навальный украл весь лес, часы Пескову подарила жена, американцы хотят нас захватить, а китайцы — наши союзники?
Это всё потому, что мы — лучшие в мире лгуны. Правда, весь мир это знает, и нам (как минимум последние сто лет) уже никто не верит, но мы не отчаиваемся — если не удаётся обмануть других, мы обманываем сами себя. Мы так заврались, что живём в целом мире с придуманными от начала и до конца прошлым, настоящим и будущим, которые органично и неразрывно связаны.
Опросы показывают, что у россиян сейчас есть три основных предмета гордости: Путин, Победа и Гагарин. Ещё, правда, упоминают «народ» и «традиции». Народа у нас нет, его давно заменило «население», а из национальных традиций я навскидку могу назвать только коррупцию и алкоголизм, но как этим гордиться — ума не приложу.
Про Путина я и так пишу чаще, чем он этого заслуживает, про Культ Победы тоже высказал свою точку зрения, остался только космос. Космос я любил с детства и с удовольствием читал всё, что мне попадалось на эту тему. Моё воображение захватывали бесконечные просторы вселенной и удивительные планеты Солнечной системы, ракеты и луноходы.
Постепенно в моей голове сложилась увлекательная эпопея, участниками которой были седобородый старец Циолковский, суровый, но гениальный конструктор Королёв, Белка и Стрелка, вечно улыбающийся Гагарин и множество других персонажей, калибром поменьше.
Я знал точно: в космосе мы вне конкуренции. Мы первыми запустили спутник и отправили человека в космос. Американцам достался утешительный приз в виде высадки человека на Луну, и мы даже с ними немножко дружили в рамках проекта Союз-Аполлон, но им нас уже не догнать никогда, мы всегда будем первыми. Наши ракеты — самые надёжные, и только у нас есть своя орбитальная станция.
Потом я повзрослел и начал замечать, что к другим планетам летают в основном американские и европейские зонды, что именно у них, а не у нас, есть такие штуки, как спутниковая связь и GPS, что американский телескоп Hubble делает великолепные снимки вселенной и что наш Буран зачем-то копирует их Space Shuttle.
А затем я совершенно неожиданно для себя выяснил, что на Луне высаживались не только Нил Армстронг и Базз Олдрин, а ещё 10 человек. Американцы слетали туда и обратно 6 раз! Моё удивление было так велико, что я решил разобраться, почему мы не добрались до Луны, и погрузился в детали советской программы освоения космоса.
Всё оказалось потрясающе сурово и вместе с тем очень знакомо. Космическая программа СССР была насквозь пропитана его духом и закономерно унаследовала все его черты, почему-то не отражённые в детских книжках.
Военный космос
Ракеты были нужны СССР в первую очередь как средство доставки ядерных зарядов, и это с самого начала чётко задало приоритеты космической программы. Все советские ракеты-носители — это прямые потомки межконтинентальных баллистических ракет. В лучшие годы СССР запускал около сотни аппаратов в год, и большинство из них было военными. В 1981 году из 100 запусков только 25 можно отнести к гражданским, и то с большой натяжкой.
Среди военных спутников по числу лидировали аппараты оптической разведки (спутники-шпионы), их было запущено за год около 40 шт. Остальной зоопарк поражал своим разнообразием: среди запущенного в этот год были калибровочные спутники для наземных радаров, три спутника с ядерными реакторами на борту, три истребителя спутников и ещё чёрт знает что.
Гражданская программа всегда имела второстепенное значение и активно использовалась в пропагандистских целях.
Идеология
СССР вёл непрерывную борьбу за умы людей, пытаясь внушить им мысль о превосходстве социалистического государства. Будучи неспособным обеспечить своим гражданам сопоставимый с западным уровень жизни, СССР остро нуждался в наглядных и громких победах, рекордах, достижениях. Поэтому конструкторам часто ставились задачи опередить «конкурентов», не считаясь с затратами и рисками.
Первый спутник, запуск Лайки, полёт Гагарина и запуск корабля «Восход-1» с тремя космонавтами на борту — типичные примеры полётов, имевших не столько научные, сколько идеологические цели.
Штурмовщина
Сжатые сроки, которые ставили конструкторам в преддверии очередной круглой даты или прознав о планах американцев, приводили к тому, что техника выходила сырой, ненадёжной и с урезанным функционалом.
В 1956 году правительством было подписано постановление о создании и выводе на орбиту в 1957-1958гг. спутника массой 1000-1400кг с 200-300кг научной аппаратуры на борту. Когда выяснилось, что в 1958 году американцы собираются запустить свой спутник, наши плюнули на всё научное оборудование, которое не успевали изготовить до американского пуска, и просто запихнули в шар весом 86кг радиостанцию и аккумуляторы. Это «чудо инженерной мысли» и стало первым искусственным спутником Земли.
Риск
Космические полёты были опасны сами по себе, но погоня за рекордами делала их ещё страшнее. Узнав о планах американцев построить двухместный космический корабль, мы замахнулись сразу на трёхместный. Им стал «Восход-1», спешно переделанный из Гагаринского одноместного «Востока».
Чтобы вместить в одноместный корабль трёх космонавтов, конструкторам пришлось отказаться не только от катапультных кресел, но и от скафандров, так что в случае разгерметизации, аварии ракеты на старте или отказа парашюта экипаж гарантированно погибал.
Полёт «Восхода-1» прошёл успешно, хотя и не имел практической ценности — три космонавта в объёме 2,5 кубических метра едва могли пошевелиться, сделать что-то полезное было невозможно, да и некогда: кислорода хватало максимум на двое суток. Люди рисковали жизнью только для того, чтобы кто-то мог объявить об очередной Пирровой победе советской науки.
В последующих полётах из-за отсутствия средств аварийного спасения погибло 4 космонавта: на «Союзе-1» не раскрылся парашют, а «Союз-11» разгерметизировался при спуске в атмосферу.
Спускаемый аппарат «Союза-1» на огромной скорости врезался в землю. Пилотировавший его космонавт Владимир Комаров погиб мгновенно, баки корабля с пероксидом водорода разрушились, и начался пожар. Всё, что осталось от космонавта — обугленный комок размером 30х80см. Причиной аварии, вероятно, был покрашенный впопыхах по ошибке лоток парашюта. Во время спуска краска размягчилась от жара, парашют к ней прилип и не раскрылся.
Вторая авария произошла из-за самопроизвольно сработавшего клапана выравнивания давления. Заметив быструю потерю воздуха, экипаж Георгия Добровольского начал бороться за жизнь. Несмотря на перегрузки, окутавший кабину туман, удушье и боль от декомпрессии, им удалось снять ремни безопасности и заблокировать один из двух клапанов. К сожалению, это оказался не тот клапан, который был открыт, а времени на вторую попытку у экипажа уже не осталось. Аппарат совершил мягкую посадку, но все космонавты погибли от декомпрессии — вскрытие показало пузырьки воздуха по всей кровеносной системе космонавтов, воздух в камерах сердца, а также лопнувшие барабанные перепонки.
Американцы тоже потеряли два экипажа, но гибели наших космонавтов можно было избежать, будь у них хотя бы те средства, которые есть у каждого военного лётчика — парашют и скафандр.
Самая же жуткая трагедия советского космоса разыгралась на земле, во время запуска ракеты Р-17 в 1960 году. Ракета взорвалась, и при взрыве погибло от 92 до 126 человек. Катастрофа была вызвана грубыми нарушениями правил техники безопасности при подготовке к пуску и желанием запустить не до конца подготовленную ракету к приближавшемуся празднику — годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Катастрофу засекретили, известно о ней стало только в 1989 году.
Жестокость
Если людей ради рекордов лишали возможностей спасения, то что же было с первыми животными-космонавтами? Ничего хорошего. Все знают про благополучно вернувшихся из космоса Белку и Стрелку, но первую «космическую» собаку — Лайку — никто возвращать не собирался, так как запускали её в крайней спешке (решение о том, что полетит собака, приняли за 12 дней до запуска) и средств возвращения просто не было.
Просто выбрали собаку поменьше и пофотогеничнее, повесили на неё несколько датчиков, запихнули в космическую конуру и отправили на орбиту, с помпой сообщив об этом достижении миру.
Планировалось, что собака проживёт на орбите несколько дней, но на самом деле она погибла от перегрева за первые 5 часов, но в течение 7 дней СССР исправно передавал данные о великолепном самочувствии уже мёртвой собаки, а затем соврал, что её безболезненно усыпили.
Комиссия из ЦК и Совета министров не поверила, что Лайка умерла из-за конструкторской ошибки, и приказала провести эксперименты с похожими условиями на Земле, в результате которых погибло ещё 2 собаки.
Ложь
Ложь о здоровье мертвой собаки была не единственной. Мы постоянно врали, умалчивали, недоговаривали, преувеличивали, и всё это — чтобы произвести благоприятное впечатление.
Улыбчивый парень Юрий Гагарин беззастенчиво врал на пресс-конференции после своего приземления, что спустился в кабине корабля, хотя на самом деле катапультировался на высоте 7 километров.
Полет Гагарина поставил много рекордов: по продолжительности полета, по высоте, по массе поднятого в космос груза, а мировые рекорды фиксирует FAI — Международная федерация аэронавтики. Чтобы рекорды были зафиксированы официально, по правилам FAI пилот должен приземлиться на землю в том же аппарате, в котором взлетал, а катапультирование портило всю картину.
Стать космонавтом #1, навсегда войти в историю и врать всему миру ради рекорда, который вскоре гарантированно будет побит? Мне кажется, это редкий идиотизм. Тем более, что правда вскрылась всего через 3 года.
Результат
Какое-то время — с 1961 по 1964 мы действительно лидировали в космической гонке. С 1965, когда американцы начали полёты кораблей «Джемини», борьба шла с переменным успехом, а после 1968 года и высадки американцев на Луну стало очевидно наше нарастающее отставание.
Мы делали в разы больше пусков, чем американцы, но сейчас на орбите их работающих спутников в разы больше, чем наших. Их интересовала коммерческая эффективность космической программы, нас — рекорды и галочки. Они получили спутниковую связь, навигацию и средства исследования космоса, а мы — повод для фальшивой гордости.
Огромная доля наших запусков приходилась на «одноразовые» спутники-шпионы серии «Зенит», которые фотографировали Землю из космоса, а затем отправляли в спускаемом аппарате вниз готовые плёнки, потому что передавать изображения в высоком разрешении с орбиты, как это делали американцы, мы не умели. На орбите такой спутник находился всего несколько дней, так что технологическую отсталость приходилось компенсировать количеством запусков.
Не удивительно, что после развала СССР Россия превратилась в космического извозчика, эксплуатирующего старые советские наработки. Постепенно мы научились гордиться тем, что американцы устанавливают наши двигатели на свои ракеты, что мы строим сегмент МКС за их деньги, что мы изготовили один из научных приборов для их марсохода. Поводы для гордости мельчали вместе с нашей космической программой, но нас это ничуть не смущало.
Сейчас и у нас, и у американцев наступает новая эра в космонавтике. У них одна за другой появляются частные космические компании, которые рвутся на Марс, а мы научились воровать даже на строительстве космодромов, и наши ракеты начали взрываться во время запусков.
Последняя собака
С советских времён в нашей космической программе многое изменилось, но почти ничего — в лучшую сторону. Ностальгия по СССР у многих из нас связана именно с тем, что тогда мы ещё хоть что-то могли. С натяжками и огромными рисками, привирая, не считаясь с ценой, но могли, а сейчас — нет.
Вернуться в золотой век отечественной космонавтики можно только двигаясь вперёд, а не пытаясь реанимировать труп СССР. Советские методы перестали давать результат ещё в 1968 году, и нет ни одной причины надеяться на то, что они заработают в XXI веке. Это касается не только космонавтики, но и всего остального: медицины, образования, экономики.
В полёте Гагарина есть одна знаковая для меня деталь: весь полёт проходил в автоматическом режиме, а все системы корабля управлялись с Земли, из Центра управления полётами. Фактически, Гагарин был просто пассажиром и поэтому после своего возвращения невесело шутил: «Да я сам не пойму, кто я: «первый человек» или «последняя собака».
Тем не менее, у него была возможность в экстренной ситуации взять управление кораблём на себя. Для этого требовалось вставить в панель управления специальный электронный ключ, открыть конверт с кодом доступа, ввести его и далее управлять кораблём в ручном режиме. Сделано это было на тот случай, если у космонавта неожиданно съедет крыша — никто толком не знал, как подействует на человека космос.
Мы все сейчас очень похожи на Гагарина, который летит на корабле, которым управляет кто-то другой. Только кодового ключа нет, гнездо для него заварено наглухо, и кода нам никто не сказал. Так что мы — не первый космонавт, это точно.
