Метка: Кремль

Помню, как после эфира на одном российском телеканале оказался в курилке. Остальные гости обсуждали Украину, судачили о том, что, мол, Аваков — армянин, Порошенко — еврей, Климкин — русский, и нет среди них настоящих украинцев. Я дул на остывший чай и пытался понять, почему они — со всей своей пышной риторикой о «многонациональном народе Российской Федерации» — никак не поймут, что «украинец» сегодня — это категория гражданская, а не этническая.

Объяснять это было бессмысленно. В России привыкли мерить Украину строго национальными рамками. Простые схемы всегда удобны: «он за Киев, потому что бабушка из-под Полтавы, а родители пели колыбельные на украинском». А если родители из-под Пензы, дедушка из Саратова, а сам он за Украину — то непременно конъюнктурщик.

В привычной для России системе координат «быть украинцем» можно только по географическому признаку и родству. Исключительно в том случае, если твоя фамилия заканчивается на «ко». А ежели фамилия на «ов» или «ин», то, значит, одурманен пропагандой или деньгами. Украинцы считаются патриотами по факту рождения, а не по исповедуемым ценностям. Потому что описывать Украину в политических категориях — означает признавать за страной выбор тех или иных ценностей. Затем придется эти самые ценности сравнивать, а итог может получиться неприятный.

Собственно, это беда не только публичных адвокатов Кремля. В любой фейсбук-дискуссии тоже время от времени появляются персонажи, которые начинают писать о том, «какая сволочь этот Петренко, он же украинец, у него фамилия на «ко», а при этом ватник-ватником». Или про то, что «вот какой-то Иванов родился в Украине, а считает себя частью Русского мира — ой-ой». И ты смотришь на них и понимаешь, что это идеальные собеседники для благонадежных гостей российских телеэфиров. Потому что ни одни, ни другие так и не поняли, о чем был Майдан и о чем, собственно, современная Украина.

Быть на стороне Украины может кто угодно — просто потому, что это политический выбор. Это споры не о прошлом, а о будущем. Это приоритет многопартийности, которая сохраняется даже во время боевых действий. Это право на критику властей — сколь бы высокие посты эти люди ни занимали. Это отношение к чиновнику как к наемному менеджеру, а не божьему помазаннику. Это неприятие односторонних вертикальных коммуникаций, когда сигналы идут всегда сверху вниз и почти никогда — в обратную сторону.

В Украине свобода нередко начинает перетекать в хаос — но даже это не приводит к тому, что свободу решают вырубить под корень. Это страна, которая понимает значение пограничного столба и международного права. Это система распределенности властей, когда нет единого центра принятия решений, способного монополизировать политику. Здесь любой может беспрепятственно сказать о том, что король голый.

Да, Украина остается страной, в которой так и не прописалось эффективное государство. В которой зашкаливает коррупция и неэффективность. В которой никуда не исчезли преступность и бюрократический идиотизм. Это нормальное состояние для общества, которое пытается отстраивать новое государство.

Украина может стать «левой» или «правой». На выборах одни политические партии будут сменять другие. Риторика будет ужесточаться и смягчаться. Политические популисты будут делить сессионный зал с реалистами. Политические кризисы будут происходить. Ошибки — даже самые масштабные — сохраняться. Но все это вторично. Потому что систему характеризует не ошибка, а реакция на ошибку. А любая монолитная конструкция не способна меняться и оттого — обречена.

России удобно видеть в Украине не политическую республику, но этнос. Удобно оперировать понятиями «русский мир» и «украинское этническое государство», ведь это понятия из двух разных словарей. Их невозможно сравнивать, как нельзя сравнить теплое и мягкое. Если говорить о российском и украинском проектах без отсылок к этничности, то придется задавать неудобные вопросы. Тогда окажется, что армянин Аваков и русский Климкин вполне могут быть украинцами. Монополия Русского мира на ценности в постсоветском этническом океане потеряна.

Путин хочет захватить наши души и заставить нас сдаться. Хочет лишить украинцев счастья и нормальной жизни, довести до состояния, когда ужасный конец станет лучше ужаса без конца

Цветочные магазины — храмы беззаботности и счастья. Пышные и скромные празднования, первые и сотые свидания невозможны без цветов. Но с сентября ближайший к моему дому цветочный киоск закрывается. Дело не только в девальвации и экономическом кризисе — в дефиците стали праздники и счастье.

Главным вопросом, наполняющим украинцев тревогой в последние месяцы, был “чего хочет Путин?”. Гопник с ножом хочет денег и телефон, сепаратист — выделения своего региона в отдельное государство, террорист — выполнения заявленных им требований. Но Путин ни разу после 22 февраля четко не сказал, что именно должно произойти, чтобы его государство оставило наше в покое.

Сам этот факт и объясняет, чего хочет Путин. Он просто хочет лишить украинцев счастья и нормальной жизни, довести до состояния, когда ужасный конец станет лучше ужаса без конца. Заставить погрузиться в атмосферу постоянного страха, сковывающей тревоги и депрессии. Именно поэтому Путин и заставляет нас почувствовать себя семьей агрессивного пьяницы, чей гнев непредсказуем и неотвратим. Для этого обстреливаются города Донбасса, совершаются теракты и десятками “минируются” объекты в Киеве.

В отличие от пьяницы, Путин вполне рационален. Оставь он нас в покое, в Украине уже было бы проведено намного больше реформ, шли потоки инвестиций, а счастливые граждане, свергнувшие воровской режим, направили свою энергию на развитие экономики. Разве мог он такое допустить? Конечно, нет — наш пример мог бы оказаться слишком заразительным для россиян. По данным опросов Левада-Центра, к ноябрю 2013 года доля одобряющих деятельность Путина сократилась до минимальных за 15 лет 61 %. Уставшая от его многолетнего правления экономика выросла в 2013 году лишь на 1,3 %. При этом рост реального ВВП в Китае составил 7,7 %, в Турции — 4,3 %.

“Крымнаш” и “гражданская война на Украине” сделали свое дело. В июне одобрение Путина подскочило до рекордных со времен предыдущей войны — с Грузией в 2008‑м — 86 %. Доля россиян, уверенных, что дела в стране идут в правильном направлении, достигла рекордной с начала самого богатого для России 2008 года. Однако обеднение России от санкций и противостояния со всем миром неизбежно, поэтому успех нужно закрепить. Украину нужно задавить экономически и расшатать политически. Фактически Путин заново проигрывает грузинский сценарий “опасный пример смены режима и антисоветских реформ под боком — война, усиленная мощной внутренней пропагандой — экономическая блокада — смена власти”.

Эта схожесть дает возможность понять дальнейший план Путина. Поддерживать кровавое противостояние в Донбассе как можно дольше, не переходя черту, за которой последуют реально болезненные санкции Запада. Оно ему выгодно со всех сторон. Для внутренней аудитории можно создавать нужную картинку ужасов, которыми чревата насильственная смена власти. Для украинцев каждая неделя войны — человеческие жертвы, расходы на армию, разрушение социальной и производственной инфраструктуры региона, где проживало 15 % населения страны. И это только прямые потери. Непрямых, таких как отложенные бизнес-проекты, не поступившие инвестиции и закрывшиеся цветочные киоски, намного больше.

Параллельно вытеснению террористов из Донбасса они будут переквалифицироваться в диверсантов, поддерживая нужный градус напряженности терактами. Войска РФ будут стоять на границе, нервируя и отвлекая украинское руководство постоянными провокациями. Импорт из Украины в Россию будет максимально ограничен, а в газовой сфере главная задача — сделать зиму-2014 / 15 самой холодной для украинцев, особенно в Донбассе с его разрушенной инфраструктурой. “Чем хуже — тем лучше”,— вот та мысль об Украине, с которой ежедневно просыпается Путин.

Как этому можно противостоять? Не паниковать, делать свое дело, понимая, что именно этим ты помогаешь стране и себе. Осознавать, что враг под боком — надолго, и достойную жизнь в таких условиях вполне можно построить, если сплотиться,— опыт Израиля тому подтверждение. Не поддаваться на провокации, которые являются важнейшей частью этой войны. Истории о “плохих беженцах”, страшилки “завтра вторжение”, “скоро курс будет 20” разобщают нас и заставляют тратить впустую душевные силы.

Я вспоминаю ту трагическую неделю февраля, которая завершилась субботним заседанием Верховной рады 22 числа. То чувство счастья и очищения после первых голосований, когда стало понятно, что это все было не зря. Путин хочет нам доказать, что зря. Не получится. Мы вернем наше счастье.

Глеб Вышлинский, Заместитель директора исследовательской компании GfK Ukraine

Новое Время