Итак, после небольшого перерыва мы вновь вещаем из благословенной Богом Макеевки. И для начала, позвольте вас поздравить с тем, что наше маленькое донецкое восстание состоялось, вследствие чего уже готовится «закон», запрещающий в Донецке всякие митинги во избежание внезапного расстрела их участников.
Все правильно, так оно экономнее будет. Впрочем, это больше напоминало собрание жильцов «палаты №6», – но ведь надо же с чего-то начинать? Да и господин Захарченко наконец проявил себя в более свойственном ему амплуа слесаря-управдома, унимающего злостных пенсионерок. Нет, мне нравятся эти люди: «мы хотим мира» – кричат они; «трубы в Краматорске» – отвечает им босс. В общем, диалог удался.
За эти два дня Донецк сотрясли пару мощных взрывов, из Макеевки выпустили пару-тройку залпов, а в остальном – все как обычно, не считая до глубины души неприятной встречи с комендатурой, которая у меня состоялась вчера. Ребята решили освободить меня от лишнего груза документации и изъяли украинское приписное. Почему так произошло – говорить уже излишне, расскажу лучше о том, как это было.
Сама кульминация диалога была довольно скромна: ребята обиделись на то, что отвечаю я им скупо и лаконично, и полезли проверять паспорт, откуда и вытянули само приписное. «Че не воюем?» – «Работаю». «Шо, сильно занят, да?» – «Вроде того». «Ну, тогда, бл*дь, как освободишься – и приписное заберешь. Раз таки дела – нах** оно тебе нужно, правильно? Ты ж не будешь за укропов воевать?» – все так же обиженно произнес парень в бронежилете, и аккуратно «отжал» мое приписное себе в карман.
Сразу скажу: бить – не били, пытать – не пытали. Все интересовались биографией. Но биографию мне стыдно рассказывать и обычным людям – все равно не верят, а тут еще и необычные, с автоматами. В общем, все эти «коменданте Че Гевара» оставили меня в покое и благополучно отпустили без лишних ненужных бумаг. Что ж, не стали рвать паспорт – и на том спасибо. А приписное я все равно заберу.
Ну, и наконец, «эхо войны», о котором я уже писал, так никуда и не делось: старая добрая ракета по-прежнему торчит из земли. Может быть, потому, что это вовсе ещё и не эхо, а вполне отчетливый разговор на года.
