Татьяна Иванова, журналист
Здесь студенты делают вид, что учатся, а преподаватели в ответ — делают вид, что учат.
После 2014 года, когда началась оккупация, в Луганске многое изменилось. Коснулись перемены, как легко догадаться, не в лучшую сторону, и образования. Особенно пострадало качество обучения в ВУЗах. Высшее образование, которое предоставляют в «ЛНР», справедливо было бы называть «низшим».
И вот почему.
Выехали кадры. Очень многие преподаватели забрали трудовые книжки и выехали из Луганска. В основном они перевелись вместе с ВУЗами на территорию свободной Украины. Уезжали, как и все тогда, с парой чемоданов, думая, что это все — временно. В результате же оказывались перед выбором — между Родиной и отчим домом. Кто-то не смог оставить родителей и вернулся, кто-то просто вернулся к дому и работе, устав скитаться по арендованным квартирам. И трудно сказать, кому было сложнее в этой ситуации. Здесь сидели без зарплаты полгода, но жили дома, а там была зарплата, но жильё нужно было снимать и обустраивать быт.
Хотя люди возвращаются все эти три года в свои дома, приходят на свои прежние места работы. Единственное, раньше это было намного проще — брали почти всегда. Сейчас тоже берут (во всех высших учебных заведениях есть дефицит кадров), но всех приехавших стало проверять «МГБ ЛНР». А там доказать, что ты вернулся домой, а не заниматься диверсионной работой, почти невозможно. Проверки идут месяцы — до полугода. Всё это время соискатель не получает заработной платы и ждёт разрешения на работу. Это лотерея, что соискатель получит в конце: запрет на работу или разрешение.
И сам он никогда не узнает, что насторожило «гебистов» в его биографии больше: то ли период жизни в свободной Украине, то ли работа там, то ли не очень твердые взгляды, за кого соискатель. Одним словом, даже вернуться теперь непросто. Так что дефицит преподавателей компенсируют ассистентами — вчерашними студентами.
Изменилась ценность высшего образования. Оно в какой-то мере обесценилось. Конечно, на фоне войны, безденежья и безработицы диплом далеко не в первой десятке потребностей. В 90-е по привычке и старой закалке учиться всё равно шли. Сейчас диплом о высшем образовании стал восприниматься очень прагматично — что он даст? Никто не хочет ждать долгие годы, чтобы получить видимые преференции от учёбы.
Многие студенты дневного отделения идут работать сразу же, едва ли в первые дни сентября. Всё очень прагматично — нужны деньги, чтобы жить и учиться. И с этой логикой сложно спорить. На стипендию в 1445 рублей (повышенная на 200 рублей больше) прожить очень сложно. Поэтому студент предельно честен: нужен диплом, но и от работы я не откажусь. И здесь оказывается дилемма уже для ВУЗа — нужен ли им студент с такими условиями. Нужен, конечно.
Нужен по причине ставок, зарплаты, рабочих мест преподавателей и существования выпускающих кафедр… Поэтому держат сейчас буквально всех, отчисляя только в том случае, если поступающий не обозначается в ВУЗе совсем и не выходит на связь. С этой острой нехваткой студентов «поступают» дети, мужья, родители, дальние родственники самих преподавателей. И раньше среди студентов были родственники, но сейчас это стало более отчётливо — шёпотом расскажут о том, что учится вторая жена первого мужа и двоюродная сестра кумы соседки этажом ниже…
И все эти родственно-семейные категории нуждаются в помощи, опеке, протекции, потому что ни первая жена, ни двоюродная сестра времени, сил, да и, собственно, желания учиться не имеют, и поступили только потому, что их уговорили воспользоваться ситуацией и — почему бы и нет?! — получить высшее образование.
Снят возрастной ценз для студентов. И, казалось бы, кому это нужно? Но нужно, очень нужно! Пошли учиться пенсионеры и безработные, домохозяйки и потерявшие ориентиры и место работы. Мотивы у них самые разные: и скоротать время, и получить прибавку к пенсии в виде стипендии, и поменять место работы, надеясь, что с дипломом о высшем образовании все станет намного легче.
Кто-то уже работал, заняв освободившуюся руководящую должность, и для укрепления своих позиций не хватало только диплома. В этом случае и речи нет ни о каком истинном желании получать знания, потому что всё прозаичнее — есть работа, и под неё нужен диплом.
Ровно по таким же причинам у множества людей появился интерес к учёбе в вечерней школе, это необходимая ступень к высшему образованию для тех, у кого не было даже полного среднего образования. Так что сейчас в коридорах ВУЗов легко спутать преподавателя и студента. Преподаватель может быть юн, а студент — очень немолод и даже стар. Поэтому стереотипы о юных студентах и учёных седовласых мужах ушли в прошлое — угадать, кто учит и кто учится, внешне стало почти невозможно.
Призрачность. Аудитории пусты. Но формально в них учатся группы по 15–25 человек. Студенты делают вид, что учатся, а преподаватели делают вид, что учат. Это процесс взаимного обмана, когда каждый делает вид, что всё — в порядке вещей.
Такое оно, «высшее образование» в «ЛНР».
