Александра Чернова – врача, писателя и блогера террористы похитили 26 июня. Через десять дней он смог сбежать из плена. Александр рассказывает, как дважды был зверски избит. Как побывал в статусе «особо опасного идейного укра». Работал на рытье окопов. Стал ротным врачом (не переставая считаться «идейным укром») и в этом статусе был спешно вывезен вместе с другими террористами из Славянска в Краматорск и далее в Донецк, где ему удалось сбежать.
В интервью изданию «Донецкие вести» Александр рассказывал не столько про плен, сколько про то, что увидел и понял в захваченном Славянске. Массовый фанатизм, ненависть, готовность воевать с Украиной. После этого интервью уже трудно поверить, что освобожденный украинской армией Донбасс вернется к мирной жизни и будет вечно благодарен. Скорее всего, мы получим мину замедленного действия. Впрочем, пересказывать чужой рассказ – дело неблагодарное…
— Александр, вас захватили 26 июня в Енакиево. Обвинили в украинской пропаганде и неоказании медицинской помощи жене видного ДНРовца. Вы видели, что происходит в регионе. Ожидали, что такое может с вами произойти?
— Безусловно, видел, что регион катится к катастрофе и писал об этом с середины марта. Фактически, с этой мегастатьи началось преследование меня сначала сепаратистами, а с мая – террористами города. Ко мне неоднократно приходили на работу (в онкологический диспансер), много раз звонили с анонимными угрозами-предупреждениями – ведь, мой телефон я не скрывал, а в статье о «покупке свидания с бандеровцем» разместил один из своих номеров. После этого в течение недели я получил до сотни смс и более сотни звонков, в том числе из Европы, основная масса абонентов одобряла мой сарказм, но ни один «бандеровец» из Енакиево так и не отозвался. Кроме того, с начала апреля на нескольких форумах Донбасса, в том числе и на тогда действующем (сейчас он мертв!) енакиевском я начал тему о грядущей войне. Со многими известными в городе сепаратистами я общался лично: когда с начала апреля они захватили горисполком – я неоднократно был на их баррикаде – дискутировал. Что это будет именно похищение среди дня в центре города –не ожидал, но к бегству из города с начала мая был готов – все откладывал, утешая себя мыслью, что до большой бойни не дойдет…
— Любое обвинение из предъявленных вам было, по меркам боевиков, является очень тяжелым. Зачем два, если для приговора хватало одного?
— Сейчас, когда я фактически знаю многое, касающееся организации моего похищения – я понимаю, что «неоказание медпомощи пациентке из Славянска» явилось лишь «спусковым курком» для самого похищения и «покарания». Чем и воспользовались известные в Енакиево личности (о них пока не время говорить).
— Приговор, который вам вынесли – пожизненные штрафные работы на передовой под Славянском. Это похоже на смертный с отсрочкой?
— Это фактически и есть «высшая мера» для «идейных укров»!
— Что вообще нужно сделать, чтобы получить статус «особо опасного идейного укра» в глазах боевиков?
— Быть им. По приговору, по информации от командования, по разговору
— Сколько пленных у террористов? За что их задерживали?
— Лично видел и знаю (Славянск 26-28 июня)
– штрафбатников около 100 человек ночевали в спортзале при милиции Славянска. Утром их возили на работы по блокпостам или по городу.
— в подвалах СБУ – около 15 человек
— в подвалах милиции – около 20 человек
— на больших блокпостах – Семеновка, Черевковка -(на начало июля) – до 50 человек
Речь идет не о пленных – исключительно о попавших в штрафбат. Штрафбатники в основном – из лузеров. В массе своей, это, около-криминальный элемент социума: судимые, полунищие, безработные… Они чаще всего и попадают на неделю-месяц в штрафбат за мародерство, мордобой, пьянку… Надо сказать, что с наркоманами особо строги: их лишают документов и оружия и изгоняют из отряда: если не «исчез» и попадешься, мародерствуя или побираясь, могут и пристрелить, попадешься «украм» — те пристрелят (во всяком случае, так рассказывают)…
Впрочем, и среди лузеров элемент фанатизма – русскофильства – весьма силен. Думаю, это нередко психологическая самозащита для оправдания участия в войне. Хотя, иные из представителей криминалитета и не скрывают, что для них: война – мать родна! Так, некий трижды судимый 40+ комотделения открыто заявлял, что когда Новороссы победят Киев, он вернется к любимому «медвежатническому» криминальному ремеслу
В подвалах контингент более «идейный» — в частности, общался с одним милиционером из Изюма, который с конца апреля сидел… Рассказывали, что в подвалах держали и не возили на штрафработы и тех, с кого просто хотели сбить выкуп: иных местных бизнесменов и т.п… На блокпостах – в основном мародеры или просто «подозрительные» — из местных.
— Вас «удостоили высокой чести» быть допрошенным самим командиром ополчения Гиркиным-Стрелковым. Каковы ваши впечатления – что это за человек? Он сумасшедший реконструктор, играющий в войну, или хладнокровный наемник?
— Как мне после сказали, иных идейных Гиркин полюблял допрашивать лично. Равно, как и пленных нацгвардейцев. Собственно, весь допрос свелся к паре обличающих фраз с его стороны и паре панических попыток оправдаться – с моей. При этом, я был в наручниках и с завязанными глазами. Потом он дважды несильно, даже синяков не осталось (может, натянутая мне на глаза шапка смягчила) ударил меня по скулам и один раз ногой по бедру (в пах целил?) Выкрикнул: «Пожизненно на Семеновку, будет плохо работать – расстрелять!» И меня вывели… Думаю, если он и был хладнокровным наемником – то сильно вошел в образ «избавителя земель русских»
— Вы говорили, что увидели среди ополченцев немало добрых, но заблудших людей. Услышать от пленника такую характеристику похитителей немного странно…
— Похитители-исполнители – те три человека в намордниках и с пистолетами, которые меня схватили в городе, заказчики похищения – мне сейчас известны и, как я сказал, о них пока не время…
В целом по настроению-мотивации ополченцев можно разбить на две мегакатегории (с индивидуальной степенью сочетаемости-доминирования):
Первая это фанатики. Идейные борцы — чаще против «укров», чем за Новороссию. Вторая – лузеры. Несостоявшиеся материально-социально при украинской власти индивидуумы, стремящиеся наверстать упущенное оружием. Винтовка рождает власть.
Едва ли не самым большим и неприятным откровением для меня явился накал фанатичности среди ополченцев. Именно искреннего фанатизма и убежденности в правильности своих поступков и выборе «стороны». «Мы – русские! Киев – бандеровско-фашистский! Европа – геи и проститутки! Москва – нам рада и поможет!» Часто к этим аксиомам добавлялись религиозно-православный подтекст с соответствующей (неприемлемой для православия) нетерпимостью к иным верованиям и пестуемый российскими СМИ страх перед «геноцидом Донбасса» (варианты: от «мертвой зоны», вследствие добычи сланцевого газа и мегакладбища радиоактивных отходов до массового истребления-изгнания русскоязычного населения Донбасса «западенцами»).
Российского военнослужащего – который сам признал, что он – офицер вооруженных сил РФ, выполняющий в Славянске «задание» — я встретил лишь однажды. Причем, он сообщил мне, что на почти 2500 ополчение Славянска – штатных вояк армии РФ – всего несколько десятков. Остальные – реально до 400-500 человек – добровольцы граждане РФ, за свой счет прибывшие бороться с «киевской хунтой» за «русскую идею»! В истинности данных фактов у меня позже была возможность убедиться. Так, я общался с прибывшим из Зауралья, оставившим там семью, добровольцем-русофилом. Пересекся и с покинувшим Москву 21-летним студентом, который был готов к тому, что, если к сентябрю ополчение не победит – он не вернется в университет, а продолжит праведную борьбу на Донбассе. И все это в пределах только одного взвода.
Очень силен элемент фанатизма и у ополченцев с территории Украины. В основном, разумеется, это жители Славянска и окрестностей. Но немало и приезжих. Так я достоверно знаю, что, по крайней мере, около 30 добровольцев – мои земляки из Енакиево. Встречался с добровольцами из Донецка, Макеевки, Луганска… Один луганчанин, фельдшер по образованию, особенно поразил: жена дома с полугодовалым ребенком, живут на детское пособие, а он добровольцем приехал на передовую в Славянск. Еще один — 25-летний шахтер из Антрацита: отец двух малолетних детей. Семью оставил на попечении старшего брата – сам воюет «за правду».
Причем, большинство ополченцев осознают всю грозящую им на передовой опасность: так, один из едва перешагнувших 20-летний рубеж ополченцев, житель Луганщины, спокойно рассказывал, что в первый же день его прибытия в Славянск (конец мая), его в составе группы из 5 человек после короткого инструктажа наспех снарядили и отправили на передовую. В течение недели из группы в живых остались двое…На день моего общения с ним он сменил уже третью группу…
— А кроме фанатиков?
— Отдельную, не доминирующую, но весьма многочисленную категорию составляют «обиженные страдальцы». Это, в большинстве своем, местные жители, у которых в результате бомбежек уничтожено недвижимое имущество – дом, реже – квартира. Признаться, особой идейности у нескольких представителей данной группы я не увидел: скорее чисто человеческая обида на «укров» за потерянное имущество, подогреваемая антиукраинской пропагандой (единственный на блокпосту телевизор транслировал лишь российские каналы) – и самовнушение о собственном страдальчестве за «русскую правду».
Особенно «зацепил» замкомвзвода – 30-летний отец троих детей. У него в ходе одной бомбежки разбомбили и дом, и школу, в которой учились дети. Обида – тотальная обида… Я видел, как он плакал над пристреленной взбесившейся овчаркой, и видел, как он самозабвенно палил из автомата в низколетящий истребитель со словами «надо знать, куда стрелять – тогда можно и сбить». Но именно среди данной прослойки ополчения вполне можно вести разъяснительную работу – идейных фанатиков здесь единицы.
Вот характерный пример. На блокпосту в Черевковке, где я провел четыре ночи, был комотделения – криминальный элемент Савва – я был свидетелем, как он лопатой плашмя с размаху бил нахамившего ему штафбатника-ополченца – думал, череп проломит… Он обещал меня пристрелить, если попробую убежать… И он же в одну из особо холодных ночей, когда он должен был стоять в ночной страже (с 12 до 4), без моей просьбы, отдал мне свой сюртук (тогда я еще не был в камуфляже, а прозябал в своей шведке, в которой был в момент похищения)
— А наемники?
— Должен отметить, что был неприятно поражен отсутствием материальной составляющей – оплату ополченцы, во всяком случае, те несколько десятков, с которыми я непосредственно пересекся – получали мизерную. Так 5 июля, когда батальон уже сбежал, то есть «оперативно передислоцировался» в Краматорск – впервые за месяц (склонен верить) ополченцам выдали по 1500 гривен. Взводные командиры получили прибавку – 500 гривен. Хотя, пара человек возмущались, что, дескать, знают, что донецким ополченцам, которые на передовой не сидят, а только машины досматривают – платят по 5000 грн в месяц… Но это всего лишь пара возмутившихся из десятков молчавших…
— Есть шансы как-то вернуть этих «добрых, но заблудших» людей в нормальный мир без войны или они уже фанатики?
— Долгий кропотливый процесс. Есть ли у Украины время и возможности? И есть ли «педагоги», способные посвятить себя их излечению, а не уничтожению?
— Вы составили своеобразную классификацию боевиков – наемники, идеалисты, криминальный элемент. Можно приблизительно оценить – сколько процентов в каждой категории и каковы их мотивы?
Фанатиков на передовой – до 70-80%. Наемников (проплаченных Семьей Януковича или Россией), ИМХО, 5%, не больше. Криминальный элемент – до 20%. Если брать географию, то добровольцев из России – до 10%. Добровольцев из Украины (в основном, Донбасс)- до 70%. Разумеется, у многих тех же «страдальцев» или криминалитета – мотивации не так и однозначны, но «антиукровский» фанатизм – очень высок.
— Какое отношение к пленным среди боевиков?
— Разное. Так, второй раз (первый был в подвале милиции на второй день, когда выяснилось, что я дозвонился жене и Сергею Гармашу и поднял шум) меня избил в одну из ночей в Черевковке милиционер-ополченец из Мелитополя. Сломал мне нос и повредил осколком от «укроповского снаряда» руку… А на блокпосту питались штрафбатники и я в их числе – в общей столовой, после ополченцев. Был свидетелем расстрела (убийства) в голову одного мародера (не ополченца) – как рассказали, его долго не могли схватить, он на Черевковке уже не раз мародерствовал по домам…
— Чего хотят те, кто сегодня воюет в Донецкой области? Как-то не верится, что все понимают словосочетание «экономическая децентрализация», «бюджетный федерализм» и вообще что-то выиграют от этого. Какая у них цель? Воссоединиться с Россией? Создать независимую республику? Дойди до Киева, Львова или Берлина? Или день прошел, ну и ладно
— Чаще всего говорят, что цель это воссоединение с Россией. Дойти до Киева или Львова – скорее, обещание мести за раздолбанный Донбасс (точнее, за собственное уничтоженное имущество), а не цель
— Боевой дух, вооружение – насколько серьезный противник у украинской армии?
— Если не считать неиспользуемого в полной мере преимущества в воздухе – по остальным показателям – оснащение-вооружение примерно равнокачественно. Боевой дух – очень скользкая тема… Фанатиков среди ополченцев – очень много. На передовой – реально большая часть – фанатики
— Один из важнейших аспектов — насколько боевики пользуются поддержкой местных? И какие тенденции?
— Если говорить о Славянске, то реально помогавших ополчению местных жителей – на весь Славянск максимум несколько сотен. Это не считая непосредственно записавшихся в ополчение. Добровольную трудовую повинность иные несли, чтобы хоть что-то получить с ополченческого стола: на блокпосту столкнулся в двумя местными мужичками, которые помогали строить блиндажи в обмен на питание для своих семей. Но большинство – искренне-сочувствующие: несколько женщин регулярно приносили собственных кур, уток… одежду мужей-братьев… готовили, стирали. Это – ближе к передовой (Семеновка, Черевковка).
В самом же Славянске основную матпомощь оказывали сочувствующие иногородние волонтеры: регулярно приходили фургоны и микроавтобусы с едой, медикаментами, одеждой. Причем, иные из иногородних волонтеров отнюдь не были идейными фанатами Новороссии и антиукраинцами: так, на второй день принудительных работ при Славянской горбольнице я столкнулся с молодым макеевчанином, взахлеб описывающим, какое это приключение – везти в осажденный город еду и лекарства. На тот момент я ещё не был в окопах под почти постоянным обстрелом… Надеюсь, и он не побывает…
Видел я и 15-летнего паренька с автоматом: как мне сказали, он потерял семью под артобстрелом и его взяли в качестве «сына роты». Жалею, что не поговорил с ним… Хотя, что я, собственно, мог ему сказать!?…
Видел и несколько супружеских пар. Особенно запомнилась одна: при переброске из Краматорска в Донецк 5 июля – 45-летний отец с пулеметом на коленях сидел на выходе из автобуса, а жена – тоже с автоматом, периодически подавала ему пирожки и воду. Здесь же примостился их 15-летний сын, которого родители забрали из Славянска. Когда автобус заглох посреди раскаленной степи, паренек сбегал куда-то за водой и охладил двигатель… Всю дорогу отец травил анекдоты и родители обсуждали «кем сын хочет быть». А ведь колонну в любой момент могли разбомбить.
Могу сказать о родном Енакиево и Горловке. На референдуме 12 мая голосовало до 20% населения. Реально против Киева (синоним: за Россию, за ДНР – фактически никого, разве что, за ДНР в составе России!) – до 50% населения. Из них 1-2% уже взялись за оружие или способствуют террористам. Остальные – инет-вояки, стукачи, или готовые настучать, просто тихие недовольцы укрвластью… Из других 50% населения – 45% пофигисты (абы не было войны и колбаса была) – они или сбежали (в массе своей в Днепр-Одессу-Киев), или у кого нет денег – тихи и запуганы. Лишь до 5% — поддерживают Украину (осуждают Россию). Из них реальных сопротивленцев (инет-вояк в счет не беру- хотя, и их немного)- единицы.
— После освобождения Донбасса эти люди никуда не исчезнут. Наверняка будет большая амнистия или несерьезные сроки для пешек. Как нам дальше с ними жить в Донбассе? Не получим ли мы мину замедленного действия, которая рано или поздно снова взорвется?
— Без уничтожения Кацапстана в его нынешнем политико-территориальном формате – конфликт на Донбассе не имеет шансов на даже не прекращение, а хотя бы на продолжительное затихание
— Допускают ли боевики вероятность своего поражения? Какие планы строят? Стоять насмерть, сдаваться или бежать в Россию?
— Основная масса тех, что на передовой – не сдадутся. Могут затаиться, скрыться (среди местных, или на время уйти в Россию) – но рецидив войны с их стороны фактически неизбежен.
— Рассказывают, что в кругу террористов чуть ли не кастовое деление. От элиты – приезжих диверсантов, до бесправных местных ополченцев? Это правда? Или царят равенство и братство?
— Не больше, чем в обычной армии. Разумеется, равенства нет. Иерархия командного состава сохранена. Равно, как и авторитетность иных «особо отчаянных» вояк. Но кастовости в ярком проявлении я не видел.
— Как вам удалось бежать из плена?
— В ночь с 4 на 5 июля я в статусе батальонного врача был вывезен вместе с ополченцами из Славянска в Краматорск (турне по полям под артобстрелом). Там мы несколько часов пробыли в доме культуры, а потом автобусами нас переправили в Донецк к зданию СБУ. Там в многосотенной суматохе я попросил у одного из дончан (десятки оных стояли с телефонами – позволяли звонить ополченцам) телефон, позвонил своему давнему ещё институтскому приятелю-дончанину. Как оказалось, он знал о моем похищении. Получив от него добро на ночлег, нарочито спокойно пошел типа «в магазин», а потом доехал на маршрутке (бесплатно! – водитесь, увидев мой камуфляж – оружия на мне не было – даже не заикнулся об оплате!) до дома приятеля, переночевал у него и утром 6 июля, в гражданской одежде, спонсируемый им, доехал на такси до ж.д вокзала и выехал из зоны АТО (буквально к 8 июля, как я позже узнал, это уже для одинокого мужчины стало почти невозможно).
— Чем, по вашему мнению, закончится вся эта война?
— Знать бы…
